Клятва Смерти (СИ) - Цезарь Юлия Skazka569

Внизу было темно, и тут свет из окон не освещал столь неприятное место. Гамаки тут были, но явно не для всех, а спали в основном на соломе, что была в углу. Потому в этой темноте не сразу можно было определить, что в клетке кто-то есть. И лишь когда Саз поднял свое лицо, его черные локоны раздвинулись, подобно шторке, и Мире показалась его ехидная улыбка.

‒ А что? Пытать пришла? Тогда я весь твой, Птенчик!

На самом деле, на душе ему было невесело. Как осточертели эти клетки, но он понимал ‒ отсюда не скрыться, а любые попытки сбежать из клетки или от тех же моряков только укрепят уверенность в его вине. Потому он смиренно ждал тут обещания Кона.

Говорить с Мирой начистоту он не собирался. Она не того уровня, её никто не послушает, а лепет женщины, которая ссылается на слова убийцы, слушать никто не станет. Здесь нужен будет либо Кон, либо сам капитан, в чье правосудие Саз слабо верил.

‒ Твое ехидство сейчас совсем ни к месту, ‒ фыркнула Мира.

На секунду она хотела просто уйти. Собралась снова ему помочь? Как же глупо, наверное, это смотрелось со стороны. Но лишь на секунду. Повернувшись обратно, она взялась руками за прутья клетки и приблизила лицо, чтобы лучше видеть Саза.

‒ Просто ответь, ‒ попросила она уже без того холода в голосе, которым наделила его в самом начале. ‒ Я тебе поверю, потому что ты всегда говорил мне правду, какой бы губительной она ни была.

Она ведь могла помочь, но сделает это только в одном случае. На самом деле она уже знала ответ, когда только пришла сюда и увидела его. Может, он и убийца, но надругаться над трупом не стал бы. Да и причин убивать того человека у него не было. Мира знала, что как только выйдет отсюда, все сделает, чтобы убедить Кона и остальных в невиновности Сазгауса. Она рассчитывала на то, что моряки ‒ народ суеверный, должны поверить в духов. А если не они, так Кон точно ее послушает.

‒ Зачем? ‒ улыбнулся Саз чуть шире и тоже приблизил свое лицо к холодным прутьям, обхватывая вместо них именно руки Миры своими длинными пальцами. ‒ Ведь ты и так знаешь ответ.

Потому что в её взгляде не было ни злости, ни разочарования. Когда она пришла, в ней теплилась надежда, а уже сейчас, когда он приблизил свое лицо к ней, когда заглянул в глаза ближе… В них не было и сомнений, на что Сазгаус вновь усмехнулся, но уже веселее.

‒ Как мило, Птенчик. После всего, что я сделал, ты мне доверяешь; продолжаешь доверять. Что ж, приятно, что у меня появилась своя собственная фанатка. Не расскажешь, что стало причиной твоей любви ко мне?

Он больше сейчас ничего не мог сделать. Только издеваться, пусть и по-доброму. Мире не нужен был его ответ. Она хотела его слышать, хотела подтвердить свою уверенность в его невиновности, но… Зачем, если она все равно верит?

‒ Фанатка? Любовь?! ‒ Мира аж подавилась этими словами. Она убрала руки, чтобы он ее не касался, и отвернула лицо, не желая смотреть в его наглую морду. Сидит в клетке и к тому же позволяет себе говорить такое ей! ‒ Я ‒ твой единственный шанс выбраться отсюда в кратчайшие сроки. Смотрю, тебе здесь нравится, раз ты такой весёлый. Может, мне тогда незачем тратить силы и время, чтобы разговорить мертвеца?

Конечно, она понимала, что он намеренно подшучивает и ведёт себя, как самоуверенный павлин, но как же бесит! Действительно, с какой стати ей доверять ему? Он ей угрожал, приставил нож к горлу, пугал до смерти, а она рвется ему помочь, хоть эта помощь, судя по всему, ему совсем не нужна. Наверное, она сошла с ума. Во всем виноваты духи, которые путали ее мысли после первой встречи с Сазгаусом.

Сначала она пожалела его, видя полумертвым и измученным. А сейчас опять жалеет, потому что его несправедливо заперли здесь? «Да, просто жаль его», ‒ кивнула собственным мыслям Мира. Однако, во взгляде не было ни капли жалости, больше беспокойства. Он не достоин был ни того, ни другого. И все же он спас ее. Дважды. Хоть и первый раз сам стал причиной того, что она оказалась на волоске от смерти.

‒ С каких пор духи, которые видят лишь маги-духовники — или как вас там? — являются настоящими свидетелями? ‒ Серьёзный тон проступил у него в голосе, но не надолго. Он усмехнулся, потеряв интерес к железным прутьям, и вновь отодвинулся от них, садясь на солому и скрещивая руки на коленях. ‒ Да и с чего такая реакция, было бы тебе всё равно на меня?

Ему нравилась эта буря эмоций в ней, нравилось, как она реагирует на его слова. Ему не нравилось, что она сняла с себя то платье, что она могла заметить по пробегающему взгляду вдоль спрятанных ног. Но довольно быстро чёрные глаза вернулись к лицу Миры, выжидая ответа. Но более она не успела ничего сказать, так как спустился кто-то еще. И по легкому шагу и испуганному голосу оба сразу поняли, кто это был:

‒ Сазгаус? ‒ спросила Мара в темноту, но чем ближе она подходила, тем отчетливее видела Миру. Кивнув ей коротко в знак приветствия, она подошла и взволнованно взглянула в конец клетки. ‒ Сазгаус, какой ужас! Ты… Ты же не делал этого?

‒ И ты, Овечка, попытать меня пришла? ‒ улыбнулся он. Мара его шутку поняла, и лишь покачала головой, мол, что с тебя взять.

‒ Почему ты не сопротивлялся? А если тебя пустят с доски?

‒ Я же не на корабле пиратов, не переживай. Здесь честная команда ‒ они сначала проведут расследование… Да и… Птенчик не позволит такому случиться, не так ли? ‒ Как он посмотрел на неё! И дразняще, и лукаво, и испытующе — всё, что могло быть во взгляде лиса-пройдохи.

Взгляд Миры надо было видеть. Когда она увидела Мару здесь, вспомнила вчерашний разговор, и как фейри хотела «навестить» Сазгауса в дороге. Внутри опять засверлил тот же червячок. Сначала она осмотрела откровенный наряд Мары и ее оголённые ноги, после чего направила испепеляющий взгляд на Саза, считая его виноватым во всем.

‒ Обойдешься, ‒ выплюнула Мира, смотря на него сверху вниз. Будет он ее дразнить ещё и издеваться, когда она по-доброму пришла предложить свою помощь. Ну и дурак он, раз тратит такой шанс впустую, она для него и пальцем не пошевелит!

Перекинув сумку с шаром на другое плечо и задрав нос, Мира гордо прошагала к лестнице наверх. И чего только ради силы растрачивает на этого проходимца? Пусть сидит в клетке, по крайней мере, так до него Мара не доберется. Хотя какое ей дело до этого? Саз ей никто и может спать, с кем захочет. А ещё лучше, пусть его вышвырнут за борт на корм рыбам. Вот пойдет сейчас и скажет, что дух убитого указал на него, все поверят.

В таком неоднозначном настроении Мира поднялась на верхнюю палубу. Труп уже завернули в несколько слоев парусины, готовя похоронить его как моряка ‒ в воде. Но прежде чем это произойдет, она должна была поговорить с ним.

‒ Я тебя нашла, вот и расскажи мне, кто с тобой это сделал, ‒ грубо бросила Мира свертку, потому что все ещё была на эмоциях из-за Сазгауса. Резко сев на доски, она положила шар себе на колени и принялась за дело, которое умела только она.

Мара осталась с Сазгаусом, но провели они не очень много времени. Саз сам не хотел общества, не хотел, чтобы его видели зверем в клетке. Только с Коном и капитаном он разговаривал дольше всех, и тогда в нем зародилась надежда, что его действительно не бросят. Тем более, когда сам капитан не стал утаивать, что Саза видели выходящего ночью на палубу, но так же видимо, как он, понаблюдав за звёздами, одолжил у свидетеля курительную трубку и вернулся в свою каюту. Это не алиби, но его признать виновным во что бы то ни стало точно не хотели.

Настроение после Саза стало лучше, несмотря на труп. Этот парень умел его поднимать своим спокойствием, шутками и беззаботностью. Таким он хотел выглядеть. Таким и был, когда не оставался один на один с собой.

Мара вернулась в свою каюту и бросила взгляд на не выкинутый мешок с игрушками. Сай всё-таки не сдержал свое обещание, и Мара невольно улыбнулась. Но он был прав. Надо избавиться от ненужного, и как бы Мара ни не хотела, она принялась со всей жестокостью к вещам сортировать на «выброс» и «оставить».