Технология власти - Абдурахман Авторханов

Сталин закончил свое изложение одним строжайшим предупреждением "выписки эти предъявляются соответствующим товарищам не как выписки из их личных дел, а как перехваченный ЦК материал бухаринцев". После ознакомления товарищей с выписками командированные должны взять у каждого из них письменное объяснение по двум вопросам:

1. Что может сказать этот товарищ в свое оправдание по существу обвинения, которое выдвигают против него бухаринцы?

2. Если он опровергает этот компрометирующий его материал, то чем он объясняет поведение группы Бухарина?

Роли были распределены. Новогодняя встреча кончилась. Прямо с этой встречи "Генерал" приехал к Томскому и изложил весь план Сталина Бухарину и Томскому в присутствии Сорокина.

Какова была реакция у Бухарина и Томского на план Сталина, Сорокин не рассказывал, но я живо помню реакцию кружка Зинаиды Николаевны, когда мы через два или три дня после Нового года обсуждали этот план на ее квартире. Мы собрались довольно поздно вечером, но так как инициатор данной встречи "Генерал" все еще отсутствовал, делились пока впечатлениями от встречи Нового года. Разговор как-то не клеился, тем более, что Сорокин был почти безучастен, хотя Зинаида Николаевна старалась вывести его из "равновесия", что ей явно не удавалось. Только "Нарком" на этот раз был очень оживлен и без умолку хвалился своими, по всей вероятности, мнимыми успехами на охоте под Новый год, так что Сорокин при каждом его новом удачном выстреле недоверчиво покачивал головой или строил насмешливую гримасу. Когда же "Нарком", уничтожив сонмы уток, куропаток, зайцев и пару лисиц, начал целиться в волка, Сорокин резко оборвал "выстрел":

- Давайте оставим холостые выстрелы. Лучше расскажи, почему у тебя не хватило пороху на московском активе, когда надо было стрелять в Кагановича?

- Но я никогда не охотился сразу за двумя зайцами,как ты на активе в ИКП,- рассердился "Нарком".

- Заяц за зайцем не охотится,- ответил Сорокин.

- Перестаньте говорить глупости,- вмешалась Зинаида Николаевна.

Очень кстати раздался звонок. Явился, наконец, "Генерал".

- Я совершенно уверен, что Зинаида Николаевна,а вместе с нею и вы будете снисходительны ко мне заопоздание, если я поведу свой рассказ с конца,-начал "Генерал". Он сообщил, что был на инструктивномсовещании в ЦК и что на рассвете на специальном юнкерселетит на Кавказ для обработки руководителей края. "Генерал" изложил "план Сталина" и рассказал, кто куда направляется из аппарата ЦК для его проведения в жизнь.

- Чудовищное дело Бейлиса против всей ленинскойгвардии,- вот сущность плана,- заключил свое сообщение"Генерал".

- Почему же ты едешь тогда?- недоумевающе спросила Зинаида Николаевна.

- Разве тебя не информировал Сорокин?

- Он просто рассказал, что Бухарин не верит в успехподобной провокации, Рыков с этим согласен, Томский,как всегда, бросается в другую крайность, а о твоей поездке и речи не было.

- Поеду ли я и куда, я, собственно, узнал только вчера.

- Но знают ли об этом "наши"?

- Разумеется.

- - Ну, и?

- Ну что об этом толковать, Зинаида? "Отцвели цветы, облетели листы", и не революционеры мы больше,- ответил "Генерал" и, тяжело вздохнув, добавил:

- Только один Томский остался верным и революции, и самому себе, а остальные, извините за выражение, просто бабы!

- Я думаю, что Николай Иванович прав, когда думает, что члены ЦК партии настолько умны, чтобы не

поверить дешевой провокации,- вмешался в беседу Резников.

- Да, это слишком птицы стреляные, чтобы их могли ловить на тухлой мякине Сталина,- вставил свое слово охотник-"Нарком".

- В том-то и дело, что тут вовсе не "тухлая мякина", а действительно серьезные обвинения, дискредитирующие членов партии, но преподносимые им от нашего

имени.

- Я этому не верю,- упорствует "Нарком". Сдерживая внутреннее возмущение, "Генерал" неторопливо вынимает

из портфеля напечатанные на официальном бланке ЦК выписки "из материалов правой оппозиции" и начинает читать:

- Белов, командующий Северо-Кавказским военным округом, был левым эсером, переписывается с сосланны ми троцкистами, поочередно живет с женами работников

своего штаба...

- Андрей Андреев, секретарь крайкома партии, до революции был активистом в меньшевистском профсоюзе, во время войны - "оборонцем". После революции растра

тил крупные суммы денег ЦК Союза железнодорожников,но от суда увильнул. Хронический пьяница...

- Филипп Махарадзе - председатель правительства Грузии, втайне вместе с национал-уклонистами и грузинскими меньшевиками в эмиграции готовит выход Грузии из СССР...

- Мирзоян - секретарь ЦК партии Азербайджана,был на секретной службе Англии на Кавказе, крестил детей в армянской церкви...

- Фабрициус - командующий особой кавказской Красной армией, бонапартист и морфинист-Список был довольно длинный, со многими пикантными подробностями, которые присутствующие слушали с возрастающим недоумением. Под каждым именем политическое обвинение чередовалось с обвинением "бытовым" - пьяница, развратник, растратчик, морфинист.В те годы такие обвинения выглядели так же грозно, как и политические. Закончив список, "Генерал" вопроситель но посмотрел на "Наркома", но последний меланхолично заметил:

- Знаете, судя по тому, что мне лично известно о некоторых из перечисленных товарищей, я утверждаю, что сведения о них отвечают действительности.

- Но не забывай, что они собраны не нами, а аппаратом ЦК, а преподносятся этим товарищам от нашего имени, это ведь и подлость, и шантаж одновременно,- старается "Генерал" вдолбить эту истину в голову "Наркома".

Но "Нарком" продолжает твердить свое:

- Однако факты от этого не перестают быть фактами.

Резников одобрительно поддакивает, Сорокин и Зинаида недоумевающе переглядываются, "Генерал" от возмущения теряет дар слова.

Политическая дискуссия перешла в простую ругань, что, в свою очередь, вывело из терпения даже стоического "Наркома". Казалось, что острая перебранка между "Генералом" и "Наркомом", в которой стороны не щадили и лично друг друга, грозит всеобщим скандалом. Недвусмысленный намек "Генерала" на политическую честность "Наркома" вызвал контробвинение обиженного:

- Рассказывая нам здесь о заговоре аппарата ЦК и сам участвуя в его проведении в жизнь, "Генерал" ведет двойную игру: Сталину он служит делом, а нам - для алиби.

Это уже вызвало взрыв. Разъяренный "Генерал", схватив со стола графин, со всей силой размахнулся им по "Наркому", но тот вовремя увильнул и графин размозжил голову главному виновнику: с шифоньерки полетел на пол разбитый вдребезги мраморный бюст Ленина. Раздосадованный неудачей "Генерал" одним прыжком очутился перед "Наркомом" на другом конце стола, собираясь схватиться с ним врукопашную, но Сорокин всем своим грузным телом закрыл "Наркома".

- К нему ты можешь подступить только через мой труп!- сказал Сорокин. "Генерал" имел основание верить ему и заметно охладел. Зинаида вывела "Наркома". Сорокин стал стыдить "Генерала". Резников потребовал щадить и так уже слабые нервы Зинаиды. "Генерал" замолчал, но это было молчание глубоко оскорбленного человека. Сорокин догадывался, что буря впереди.

Надо было скорее начать переговоры о "перемирии". За них и взялись Зинаида и Сорокин. Об извинении "Генерала" первым перед "Наркомом" не могло быть и речи. Но формально извиниться первым должен был именно он, как зачинщик взрыва. Поэтому "Нарком", охотно соглашаясь на мир, требовал соблюдения справедливости: первым руку должен подать "Генерал". Изобретательная в этих случаях Зинаида нашла компромисс - одновременно повели за руку

навстречу друг другу: Зинаида - "Наркома", а Сорокин - "Генерала". Перемирие состоялось. Остальное доделала водка - она цементировала мир на русский лад: взаимные душеизлияния и сердечные тосты чередовались до раннего утра.

К шести часам "Генерал" уехал на аэродром...

XVII. БУХАРИН ПЕРЕХОДИТ В НАСТУПЛЕНИЕ

Я уже писал, что к началу 1928 года соотношение сил бухаринцев и сталинцев в Политбюро было одинаково. В этих условиях ни о какой оппозиции внутри Политбюро или Оргбюро говорить не приходилось. Были две по силе одинаковых, а по своим воззрениям на текущую политику партии диаметрально противоположных группы. Сталину такое положение в верховных органах партии было далеко не выгодным. Обозначивающаяся борьба в этих органах была борьбой сторон, а не оппозиции и законного большинства. Сталину нужна была любой ценой, при помощи любых методов, именно "оппозиция", а не стороны. К этому он и вел дело, причем не только по линии своего негласного кабинета внутри ЦК, не только по линии "идеологической обработки", не только по линии "секретарского отбора" в низах, не только по линии замены Политбюро и Оргбюро Секретариатом ЦК, которым он владел твердо, но,- выражаясь его собственной терминологией,- "вел по всему фронту". Пока этот фронт проходил по вышеуказанным границам, у Сталина еще не было никакой внутренней уверенности, что он выиграет последнее сражение на путях к единовластию. Надо было найти какие-то новые резервы, достаточно мощные, чтобы произвести на врага впечатление. Эти резервы, давно намеченные, подобранные и подготовленные (на худой конец!) были налицо - Президиум ЦКК и Президиум Коминтерна.