Тот, кто пользовался вселенной - Алан Фостер

Нарас Шараф мигнул. Лу-Маклин не понял, что мог значить этот жест: был ли это просто рефлекс или в нем содержался смысл. Ньюэл мигал не часто, поэтому он остановился на последнем варианте. Двойные веки закрыли обширные глазные яблоки и медленно поднялись опять.

— Ни оришианцы, ни атабаски, ни другие не будут иметь с нами дел, — заметил Нарас Шараф, — потому что они находят нашу внешность отвратительной, как это делают представители твоего народа.

— Такие предрассудки — результат обыкновенного невежества. Я боюсь, что интеллект и здравый смысл не одно и то же, — ответил Лу-Маклин. — Я уже сказал тебе, что я не подвержен таким примитивным эмоциям.

— Мне сказали, что ты довольно необычный человек. Меня не обманули.

— Я вовсе не необычен. — Лу-Маклин шевельнулся в своем кресле. — Я всего лишь хороший бизнесмен, всегда готовый увеличить свою выгоду.

— А доступ к практически неограниченным поставкам иридия мог бы увеличить твою выгоду? — спросил Нарас Шараф.

Лу-Маклин ничем не выдал своих чувств. Внутри же у него все плясало. Редкий и дорогостоящий элемент платиновой группы металлов, иридий, был важной составной частью эффективного компактного горючего, которое обеспечивало работу половины двигателей в ОТМ, начиная с хозяйственных приспособлений и кончая космическим транспортом.

Доступ к достаточному количеству иридия мог бы обеспечить ему контроль над важнейшей отраслью промышленности. Он также мог бы дать ему возможность влиять на работу любого предприятия, производящего продукцию, для которой требовался этот металл… В то же время ему хотелось бы знать, насколько Нарас Шараф преувеличивал, когда говорил, что поставки практически неограниченные.

— Я вижу, что мог бы, — сказал чужестранец, не дождавшись ответа Лу-Маклина. Ньюэл вполне свободно владел человеческим языком, даже иногда изысканно, и Лу-Маклин подумал, что они, вероятно, много наблюдали за другими народами и изучали их.

— Мы можем пообещать тебе, что цена будет до абсурда низкая по стандартам ОТМ и намного. Очень намного.

Внимание Лу-Маклина отвлекли три существа, похожие на гусениц, ползающие по выпуклому телу чужестранца. Каждое существо выдавливало тянущуюся шелковую нить. Одно было алое, другое желтое, третье — ярко-оранжевое.

Двигаясь гуськом, они ткали ньюэлу новое одеяние, одновременно уничтожая старый материал, который встречался им на пути. Создавалось впечатление, подобное тому, которое испытываешь при виде постоянно меняющихся рекламных знаков, которыми полны улицы в подземных переходах.

Он кое-что слышал о подобных прирученных существах. Они могли соткать четыре или пять комплектов новой одежды в день, превращая старую материю в новый шелк. Гардероб ньюэла — это результат дрессировки.

Ни один человек не мог бы перенести постоянное ощущение, что по нему что-то ползает, но это было привычно для ньюэлов. Они были самыми лучшими биоинженерами во всей Галактике и предпочитали переделывать или создавать новые организмы, предназначенные для всевозможных услуг, чем развивать физическую технологию, освоенную человечеством.

Когда разразилась одна из периодических, почти ритуальных войн между этими двумя народами, люди несли смерть с помощью энергетических лучей и взрывчатых веществ, в то время как ньюэлы использовали ядовитые снаряды и селективные болезни. Пока люди старались справиться с последним, находя это противоестественным и негуманным, ньюэлы всеми силами старались справиться с методами людей, которые, по их мнению, были насилием над природой и были излишне разрушительны.

А тысячи и тысячи жертв обеих воюющих сторон, казалось, наблюдали за борьбой с небес и усмехались. Мертвецам нет дела до морали и методов убийства.

Ни одна из сторон не получила превосходства над другой. Человечество боролось с новой биологией, а ньюэлы сражались с комплексной физикой.

Еще раньше Лу-Маклин заметил органический звукозаписывающий аппарат в дальней части комнаты. Это маленькое сплющенное существо размером примерно с половину его головы было помещено в прозрачный контейнер, открытый сверху. Он был ярко-зеленый, функционирующий исключительно за счет солнечного света и воды. Существо представляло собой слуховую губку, которая впитывала в себя разговор, музыку и любой другой звук в пределах своего радиуса действия, закладывая их в свою обширную память.

Потом оно могло воспроизводить все, что слышало раньше. Аппарат имел независимое питание от аккумулятора, содержавшего горючее топливо. Он выходил из строя только когда изнашивался. Это был еще один пример биоинженерного мастерства ньюэлов, который заменял собой аппарат, более знакомый человеческой цивилизации. Лу-Маклин не мог точно сказать, какой из двух был лучше.

Несмотря на то, что чужестранец казался спокойным, он был на неприятельской земле и рисковал жизнью. Он рисковал в своих интересах и в интересах Лу-Маклина, Лу-Маклину это не льстило. Лесть никогда не оказывала на него влияния. Он просто заинтересовался.

— Естественно, твое предложение заинтриговало меня, — вежливо сказал он. — Что ты потребуешь от меня взамен? Мне известно, что ньюэлы испытывают трудности в некоторых областях физики. У меня есть доступ ко множеству заводов и аппаратов, которые связаны с ними. Мы можем обменивать товары на сырье, товары на товары, или…

— Нас интересует нечто совершенно другое, — сказал Нарас Шараф. Он потянулся вверх и коснулся какого-то ворсистого объекта, который мог быть шнурком или переключателем: Лу-Маклин не был точно уверен. Ничего нельзя было сказать наверняка, общаясь с ньюэлами. Тронь кнопку — и она может подскочить на малюсенькие ножки и убежать, а затем оказаться в другом непредвиденном месте. Некоторые вещи были специально закодированы для секретности. Если «код» не узнает вас, то он может, к примеру, укусить. Не удивительно, что технология ньюэлов приводила в замешательство людей.

— Эта комната хорошо защищена, но я, тем не менее, все часто проверяю. — Большие глаза стеклянно светились в тусклом свете.

— Ты, конечно, осведомлен о несогласиях между нашими народами, которые имели место в прошлом.

— Трудно не знать об этом, — ответил Лу-Маклин.

— Беспристрастный наблюдатель мог бы сказать, что мы находимся в постоянном состоянии спора, даже войны. Мы боремся друг с другом все время и прерываем борьбу только тогда, когда нам требуется перевести дыхание. Я буду говорить с тобой прямо, без обиняков, Кее-йес-Льюмаклин.

— Это иногда неприятно, — ответил тот. Ньюэл колебался. Его верхние складки кожи, казалось, подрагивали. Он издал странный хрюкающий звук, возможно, засмеялся.