Посредник - Ник Перумов

– Геенна, – успел вставить Валера, но Миша уже ничего не слушал. Теперь он обращался к Саше, почувствовав в нем благодарного слушателя:

– Да, чтоб ты знал! Это закрытые данные! Ты в метро вообще – ездишь? Слышал, тетка-диктор противным таким, слащавым голосом все время говорит: “За последний месяц пять человек навернулись с эскалаторов! Короче, дорогие гости нашего города, держитесь крепче и не засовывайте руки куда не надо…” Помнишь?

Саша, конечно, не раз слышал подобные нравоучения, правда, не в таких выражениях, но смысл был передан верно.

– Так вот, ты пойди найди эту тетку и спроси ее тет-а-тет: а на самом деле, чего здесь у вас творится? Она не скажет! – Миша торжествующе откинулся на стуле и чуть не упал. – Я скажу! Хреновые у нас, мужики, дела в метро творятся! Народ на рельсы падает, телевизоры на станциях бьют… Причем только на нашей линии! Я проверял! Дальше “Площади Ленина” тишь да гладь, в смысле – как обычно, норма. А у нас… – Он придвинулся близко-близко к Саше (глаза у Миши были совершенно безумные) и, почти падая ему на грудь, страшным шепотом закончил: – Только не пойму, какой нужно быть сволочью, чтобы из того искусанного вагона умудриться шубу спереть? – после чего рухнул на пол и заснул.

Саша проснулся оттого, что жутко затекла рука. Попытался перевернуться на другой бок и обнаружил, что с ним на кровати спит Валера Дрягин. Не пытаясь вспоминать подробностей вчерашнего, Саша обнаружил в себе такую страшную тоску, что его прошиб холодный пот. Он осмотрелся. Около двери лежал старый матрас и зимнее пальто. Рядом на полу стоял будильник. Миши не было.

Дрягин проснулся бодрый и веселый. Он надел очки, тут же раскопал в пепельнице хабарик пожирнее, отхлебнул воды из чайника и закурил.

– Санек! – донеслось из коридора, и в комнату без стука зашел Трофимов с третьего этажа. – Одолжи утюг, мне сегодня в Управление ехать… Здорово! – кивнул он Валере. – Слушай, это правда, что тебя ночью с милицией домой привели?

– Совершенно верно, гражданин, она и сейчас здесь, – ответил Дрягин, доставая удостоверение.

Трофимов на мгновение растерялся, потом робко вякнул:

– Извините… – и выскочил, забыв про утюг.

– А где Мишка? – отсмеявшись, спросил Саша.

– Так ему же к девяти на дежурство. Не помнишь, как он тут будильник донимал? – Валера поднял из-под стола какую-то папку и вслух удивился: – Вот чудила! Документы забыл! Надо ему завезти. – С интересом полистал, не преминув пояснить: – Очень неэтично поступаю. – Ткнул пальцем. – Надо же, какие дурацкие фамилии бывают: Опь. Не Обь, “п” в середине. Представляешь, Саша, Опь Юлия Борисовна. С ума сойти. А вот у меня однажды потерпевший был по фамилии Ковбаса. Слышишь, Саш? Чего мрачный? Депресняк пришел? Ерунда, сейчас исправим. Поехали к Мишке, пивка купим, человеку отвезем, представляешь, как ему сейчас хреново? Поехали, потом приберешься…

Саша поражался бодрости Валеры. В метро, перекрикивая шум, Дрягин сообщил:

– Видел я твоего Поплавского. Скользкий, как мыло.

– Ты что, к нему ходил? – поразился Саша. – Зачем? – Он не то чтобы жалел о том, что втянул в дело о наследстве Дрягина. Просто после встречи с Игорем, а особенно после похорон бабушки, им овладело такое равнодушие и тоска, что единственным желанием было поскорее уйти в рейс, да на подольше. Кстати, и разговоры такие уже ходили, даже сроки называли – месяцев пять-шесть.

– Был я у него. Да не переживай, не по твоему делу. Человека у них в институте убили. Как раз в отделении твоего наследничка.

– Убили? Как? Кого?

– Отвечаю по порядку: убили. Задушили руками. Больного одного. – Валера задумчиво прищурился куда-то в сторону.

Саша обернулся и понял, кто отвлек внимание Дрягина. Напротив сидела симпатичная девушка и читала очень толстую книгу.

– Как ты думаешь, – серьезно спросил Валера, – это у нее Карл Маркс или “Справочник по внутренним болезням”?

– Да подожди ты! Расскажи поподробней!

– Ну что тебе рассказать! Кстати, Сань, а ты заметил, что люди стали по-другому реагировать на сообщения об убийствах? Никто не интересуется, КТО убил. Все спрашивают – КАК? – Поезд остановился на станции, и Валера, привлекая внимание девушки, повысил голос: – Обыватель требует жареных фактов!

Эффект был достигнут. Девушка подняла голову и серьезно посмотрела на него. Дрягин с обворожительной улыбкой подошел к ней и заглянул на обложку книги. Лицо его тут же разочарованно скривилось, он развел руками и вернулся к Саше:

– “Мифы Древней Греции”.

– Ну и что?

– А то. Она мало того что до жути серьезная, так наверняка еще и до тошноты романтичная.

– Почему до тошноты? – Саше стало обидно за незнакомую девушку, потому как и он считал себя романтиком в душе.

– А, – махнул рукой Дрягин, – хлопот много, толку мало.

– Ну-у… – только и протянул Саша. Ни время, ни место не располагали к спору. Тем более, что Валера уже двинулся к выходу.

– Станция “Политехническая”, – сообщил механический голос.

Неприятная ассоциация с какими-то ночными разговорами на мгновение родилась в сознании, Саша еще успел кинуть взгляд на девушку. И чуть не остался в вагоне. Резким рывком Валера вытянул его на платформу и сердито спросил:

– Чего спишь?

Саша открыл было рот, но сказать ничего не смог. Молча пошел к эскалаторам. Валера не обратил внимания на замешательство приятеля, приписав его бессонной ночи и остаточному действию алкоголя. Он так и не узнал, что так поразило Сашу.

Вместо увесистого тома “Мифов Древней Греции” романтичная девушка держала в руках открытую коробку, полную хирургических инструментов, и задумчиво вертела в пальцах блестящий скальпель.

Глава девятая

СВЕТА

Светочка сидела на кухне напротив Виталия и смотрела, как тот ест. Хорош, хорош, как всегда, очаровательно небрежен. Вилочка в руках так и мелькает, вот так, хлебушек отщипнули, глоточек сока, пожалуйста… Давненько не видела Виталия за завтраком. Ну, понятно, понятно, светские дамы не утомляют себя утренней морокой с едой.

– Птица ты моя ранняя, ответь, будь ласка, на один вопрос: почему это какие-то корявые придурки называют тебя светилом? Что это еще за гелиоцентрические замашки?

– Не умничай. – Мамочки мои, откуда такая смелость? Светочка поразилась сама себе. В другое время подобная фраза имела бы немыслимые последствия. В другое. Теперь же чуть иронично поднял бровь. – Это мой одноклассник. – Смелость смелостью, но на вопрос отвечать надо. – А что?

– Сермяжный тип. В его глазах я увидел вечную ненависть пролетариата к экспроприаторам.

– Милый, не приснился ли тебе сегодня энциклопедический словарь?

Ого-го! И это сошло! Какой у нас, право, божественно-рокочущий смех.

– Я совершенно не представлял, какая ты чудесная утренняя собеседница. Мне всегда казалось, что раньше часа дня с тобой вообще невозможно разговаривать.

– Не буду скрывать, сама удивлена не меньше. Ты сможешь меня проводить?

– Увы. Видимо, смогу. Утру скупую слезу вслед твоему самолету.

Вот теперь главное – не переборщить. Во-первых, мужчины имеют хорошо развитое чувство меры, да и баловать их не надо. Давным-давно Светочка, тогда еще начинающая дорогая дама, изощрялась в подборе сервизов к меню, пеньюаров к постельному белью и вин к мясу. Это сейчас посади ее хоть на колченогую табуретку, хоть на шкаф, ноги сами непринужденно сложатся самым совершенным образом. А раньше… Тренажеры и бассейны, парикмахеры и стилисты! Светочке уже казалось, что она делает успехи. Она как раз сидела на кухне в соблазнительном шелковом халатике и красиво затягивалась хорошей сигаретой. Виталий подошел сзади, поцеловал ее в шею. Потом громко сказал: “Фу! От тебя пахнет котлетами!” После чего немедленно вынес на помойку все журналы мод, отдал дворничихе пеньюары и разбил немецкий сервиз с розочками.

Из всего вышеизложенного следует… Правильно. Светочка молча допила свой сок и пошла звонить Калерии Карловне.

– Эмма Петровна? Доброе утро. Простите, что напоминаю, но у меня сегодня очень много хлопот… Да-Да, улетаю в Париж. На день рождения к подруге. Спасибо… Да, вы ее знаете, это Сесиль, помните, очень высокая, с короткой стрижкой? Миленький… Да, попросила бы вас пожить здесь. Три дня, в четверг Утром я буду дома. Спасибо. Виталий (когда успел?) стоит строгий и красивый в дверях. Отставить нежности! Направо равняйсь!

– Не забудь, у нас в четверг мероприятие. Не вздумай умотать со своей Жирафой в какие-нибудь прерии. Привези доктору Игорю сувенир.

– Какой, Виталенька?

– Ох, ты лучше в этом разбираешься. Что-нибудь дурацкое, но с претензией и надписью “PARIS” покрупнее. И пожалуйста, не любезничай так с Эммой Петровной. Она получает достаточно для того, чтобы обойтись без “спасибо”.

– В свою очередь, пожалуйста, не называй Сесиль жирафой.

– Честь имею.

– На здоровье.