Альтернатива (СИ) - Ра Юрий

- Да, пап. На старенькую хватило с годовой выслугой и премией за внедрение одной приблуды.

- Ну всё, голодный небось, устал с дороги, давайте на кухню, будем ужинать. Только руки, руки вымой с мылом!

- Да, мама! С мылом вымою. – Если б не мамы, кто бы нас приучил мыть руки с мылом перед едой? Это пока мобильников нет, а как изобретут, так мамы будут и через сотни километров в другие города звонить и напоминать: одевайся теплее, кушай хорошо, не стой на сквозняке, мой руки…

За ужином выяснилось, что никто из знакомых не в курсе, что меня в прошлом году комиссовали. В Туле я сверкнул меньше, чем на неделю, потом заскакивал крайне редко, да и не любители мои родители бельём трясти прилюдно. Это очень хорошо, значит официальная версия моей жизни – дембель и сверхсрочная служба в Москве.

- Жора, тут такое дело. Не знаю, как у вас там принято, но, по сути, ты старлей без образования. У тебя сейчас по документам даже среднего нет.

- Обана! Умеешь, отец, обрадовать. Я как-то и не думал об этом, закрутилось всё так, что про техникум забыл напрочь.

- Вот пока в отпуске, займись. Восстановиться надо тебе и годик этот добить. Покумекай со своим начальством, пусть оно скажет, что делать и как быть.

- Пап, ты прав на сто процентов. Но отпуск я на это тратить не буду, и так пашу на Комитет без продыху два года подряд.

- Ну смотри, тебе виднее. Ты уже взрослый, в некоторых вопросах разбираешься лучше нашего.

Это верно. Так я и старше их. Парадокс, так его и растак.

- Жора, а ты не думаешь, что уже пора четвероногое своё показывать? Ужин мы съели, кормить больше не будут.

- Какое четвероногое? Блин, папа, ты меня в ступор вогнал. Машину, да конечно, пошли машину смотреть, пока не стемнело. Мам! Пошли Ладу поразглядываем мою. С четвероногим ты угадал – я его Шерханом назвал. Механик сказал, не машина, а зверь. И жрет много, как тигр настоящий. Или как немецкий, который танк.

На следующий день под летним дождиком я скромно подрулил к зданию обкома ВЛКСМ. Чтоб не подставлять товарища, даже оделся прилично, в смысле не в майку и жилетку, а сорочку надел. Но с жилеткой, у меня под ней плечевая система. Два года прошло всего, а как десять, если судить по ощущениям. Быстро живу, много всего происходит. Миша Саенко, мой бывший начальник в кабинете отсутствовал, зато Машенька сидела в спортивно-массовом отделе как константа. Она стала женственнее на несколько килограммов, из глаз пропало то выражение оценщика или спекулянта, с которым она смотрела на всех лиц противоположного пола. Замуж вышла? Ну и не моё дело, не родственники, не друзья.

- Маша, привет! Как здоровье, как всё?

- Привет, Жорж. Демобилизовался уже? Восстанавливаться пришел?

- Нет, Мишку ищу. Подскажи, где он прячется.

- Товарищ Саенко не прячется, он теперь секретарь обкома комсомола. Такие вещи надо знать, Милославский. Даже, если ты только что вернулся из рядов Вооруженных Сил, должен был интересоваться. Тебе здесь еще работать, между прочим. А с таким отношением…

- Спасибо, Машенька, за ценную информацию. Поскачу к нему.

- У тебя какое-то дело к товарищу Саенко?

- Да нет, просто поздороваться, потрепаться.

- Сдурел?! Не ходи!

Но меня уже не было в кабинете, я шел на следующий этаж наносить визиты вежливости в незащищенные места. Оказалось, что к секретарю, даже не первому, а просто секретарю с ходу не прорвешься, его секретарша охраняет. Чуть не пошутил, что у секретарши тоже должна быть какая-нибудь секретелла, но вовремя одумался. Тут народ с юмором дружит, но в отведенное для этого время и по регламенту. То есть, если шутка рекомендована к обращению в аппарате, то ха-ха, а если не одобрена сверху, то хо-хо. На сотрудника серьезной структуры я не похож – нет дерматиновой папки под мышкой. Да и хрен с ним! Захожу в приемную, киваю головой: «Один?», и, получив окрик «к нему нельзя» машу перед носом корочкой. «Нас не беспокоить!» - и прохожу в кабинет.

Ну что сказать, бывший начальник еще чуточку возмужал и посолиднел, всё-таки должность не хухры-мухры, целый секретарь!

- Привет, Михаил! Не помешаю?

- Здорово, Жорж! Каким ветром к нам? Можешь не складывать в голове пасьянсы, я в курсе твоей службы. Уведомили ваши коллеги в своё время.

- Вот и здорово! А то врать не люблю. Уже научился худо-бедно, но еще не полюбил.

- Врешь и не краснеешь, Милославский! Чтоб ты да не любил приврать?

- Михаил, да что ты такое говоришь, да чтоб я когда-нибудь…

- Ладно, расслабься. Я же понимаю, твоя натура наложилась на место службы. Ты у нас кто по званию? А то мне прошлый раз ничего конкретного не сказал. Или просто секретный сотрудник?

- Вот ты опустил бывшего подчиненного, Михаил! Лэйтэнант я, старшой.

- Блестящая карьера, но даже не сомневался в твоих перспективах, Жора. Говори, чего от меня хотел.

- Блин. Может, я просто поздороваться пришел! Первый раз в отпуске, гуляю такой по Туле, готовлю байку про дембель… и тут такой облом.

- Жорж, правда, дел полно. Чего хотел на самом деле?

- Помнишь, ты говорил, что мне надо печататься в «Молодой гвардии»?

- Ага, дозрел. И через своих не хочешь в эту калитку стучаться, старых знакомых вспомнил. Ладно, помогу по старой памяти, будешь должен.

- Михаил, с меня книжка из первого тиража с дарственной подписью автора. Через сто лет, знаешь, сколько у букинистов будет стоить!

- Трепло ты, Жора, и не меняешься, сколько тебя знаю. Вали уже, сказал помогу, значит помогу.

- Понял намек, сваливаю. Счастливо оставаться!

Ага, удочку я закинул, теперь надо прикормку крошить в озеро. Или наоборот, сначала надо было сыпать кашу или хотя бы батон накрошить? Рыбак из меня тот еще. Из тех, у кого не ловится, потому что на рыбалку не пошел. Помню, в Москве-реке около дома чемпионаты устраивали по ловле рыбы. Днем, летом, в большом городе… чемпион мира за три часа выловил в одно лицо семнадцать килограмм рыбы. И это в двадцатом году двадцать первого века – что значит умеют люди. А я – пошел сборник стихов в издательство пробивать, а сам еще его не написал. Так, в голове что-то крутится. Я после этого могу считаться нормальным человеком? А меня кто-то таковым считает? Так что, ноги в руки и вперед, вспоминать стишки, у меня отпуск целый для этого есть.

Вы даже не представляете шок, в котором пребывала мама, когда осознала, чем её сынок занимается в отпуске. Я сам виноват – увлекся процессом и не убрал черновики до её прихода с работы.

- Коль, это нормально вообще? Ходит и ходит. Потом сядет за стол и раз – половина стихотворения написана.

- Нина, успокойся ты. Все поэты так пишут: ходят-ходят, потом раз, и готово. Я тоже тебе стихи так пишу.

- Ага, одно в три года. А Жорка-то, по десять в день. Я попросила почитать, там жуть кромешная.

- Вот и не проси больше. Что вы женщины вечно всем недовольны! Не пьет, не курит, спортсмен, пишет, служба достойная.

- Да, спортсмен, после этой командировки кожа да кости остались. Никак не откормлю до прежнего состояния. Хоть ты скажи как отец, может послушает.

- Да что сказать?

- Я не знаю. Жутко просто смотреть. Он словно вспомнить что-то пытается, словно его кто-то заколдовал, а он расколдоваться хочет.

- Ты не знаешь, я не знаю. Вот и нечего лезть. Жора правильный человек, ерунду не напишет. А если напишет, так и пусть. В его возрасте надо за девками бегать и сессии сдавать, а не это всё. Может он вообще не наш, может нам его подкинули?

- Тебе может и подкинули, принесли в сверточке, а я сама рожала, мой он.

- Да ну тебя, я же образно.

Делаю вид, что не слышу за своей спиной эти перешептывания и занимаюсь своим делом. Зачем? Хрен его знает, вдруг кому-то нужно, а не одному мне. Говорят, бывают такие люди, которые чужие стихи читают и что-то там такое для себя находят. Может и есть такие, я не проверял еще. Как любил говорить чел один, Володька Голубицких: «Таки практика - критерий истины!» Типа, не попробуешь, не узнаешь и будешь мучиться. А потом три наряда получил за что-то и мучился, за то всё узнал. Что ж он за дичь тогда сотворил? Да и хрен с ним! Тоже уже дембель.