Stories, или Истории, которые мы можем рассказать - Тони Парсонс

Рэй отступил, его щеки пылали, он уронил несколько монет на ковер, затем остановился, чтобы подобрать их, и уронил диктофон. Тот приземлился с глухим звуком. Рэй боялся, что фотографы будут над ним смеяться, но его для них словно не существовало. Никого для них не существовало, кроме тридцатишестилетнего человека внутри клуба. Рэй проскользнул в задние ряды группы — некоторые из репортеров стояли на лесенках — и принялся изучать выбоину в диктофоне.

Что-то из этого ложью бывает.По фигу, если народ покупает!Каждый усердно бумагу марает.На рассвете!

А затем случилось все и сразу. Замелькали вспышки фотокамер, голоса перешли на крик, люди взволнованно затолкались. Вышибалы теснили народ, а их оттесняли обратно, чуть ли не сбивая с ног.

— ДЖОН! ДЖОН! СЮДА, ДЖОН!

— МИНУТКУ, ДЖОН! ОДНУ МИНУТКУ!

А затем у Рэя округлились глаза и участился пульс, потому что сквозь обезумевшую толпу он увидел его — Джона Леннона во плоти. Джона! Его волосы были совсем короткими, почти как стрижка «полубокс», и он похудел — возможно, впервые в жизни его можно было назвать худым. Рэй почувствовал, как его понесло вперед, кто-то заехал локтем ему в лицо, и он без колебаний вмазал в ответ. Он не должен это пропустить!

Сквозь вспышки камер и мельницу мелькающих в воздухе рук Рэй видел его! Джон действительно был там — в очках в круглой роговой оправе, джинсовой куртке и джинсах — как я, подумал Рэй! — а рядом с ним шла низенькая женщина с кипой черных волос на голове. О, это определенно был Джон Леннон! Не дыша, Рэй Кили встал одной ногой на первую ступеньку чьей-то лестницы и теперь видел все гораздо четче. В мерцании фотовспышек очки на лице Джона светились двумя золотистыми сферами.

— ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ О СМЕРТИ ЭЛВИСА, ДЖОН? ВЫ МОЖЕТЕ ЭТО ПРОКОММЕНТИРОВАТЬ?

Элвис — умер?

Сквозь ослепляющие огни и плечи толкающихся репортеров Рэй заметил, как что-то мелькнуло за линзами круглых очков, но лишь на мгновение, а затем очки стали снова непроницаемы, а Джон и Йоко пробирались на заднее сиденье «роллс-ройса», урчащего у обочины тротуара. Но Рэй разглядел в глазах Джона нечто, что не мог спутать ни с чем другим. Это была… боль.

До Элвиса, сказал как-то Леннон, будучи еще молодым, не было ничего. А теперь кумир Джона ушел. О смерти Элвиса Джон услышал впервые, в этом Рэй был просто уверен. И кумир Рэя Кили тоже уже ушел, «роллс» быстро набирал скорость, а пара вконец обезумевших репортеров пыталась его догнать, на бегу щелкая затворами фотокамер. А остальные уже расходились, посмеиваясь или жалуясь на судьбу, но общее настроение было веселым — жертва попалась в силки, и даже женщина у дверей улыбалась вместе с вышибалами. Всем своим видом они будто говорили о том, что только что им подарили несколько секунд, о которых они будут вспоминать вечно. И только Рэй чувствовал себя потерпевшим полное поражение.

Он стоял на красном ковре, дрожа, и никому до него не было дела. Рэй нашел его и потерял. И он был психом, если думал, что может подобраться к нему ближе, чем эти — настоящие — журналисты. Все было кончено.

— Рэй? Это ты?

Какая-то женщина вышла из «Спикизи». Стройная, симпатичная, с длинными черными волосами. Розовые джинсы в обтяг, кожаная куртка и высокие каблуки. Попсово, но стильно. Лет на десять старше Рэя. Около тридцати на вид. Женщина улыбнулась.

— Ты меня не помнишь?

— Помню, помню.

Рэй и правда вспомнил. Она была женой менеджера одной из известнейших групп на всем белом свете. Очень милая женщина. Фанатка «Роллинг стоунз». Одна из тех, кто считал Брайана Джонса центром Вселенной.

Группа ее мужа сделала себе имя из ничего. Сначала они просто играли рок в пабах, барабаня ритм-энд-блюз в «Нэшвилле» и «Дингволлз», но пара хитовых композиций вывела их в разряд звезд.

Рэй как-то написал очерк об их концерте, заключительном в триумфальном туре по Америке. Тогда они собирали полные стадионы студентов, орущих «У-у-у! Рок-н-ролл!» и торжественно держащих зажигалки над головой. Фальшивое чувство общности, нелепая пародия на Вудсток!

Женщина, казалось, была богата, и Рэй знал — все потому, что новое музыкальное течение еще не успело накрыть с головой группу ее муженька. На вечеринке по случаю окончания тура этот низенький драчливый менеджер сказал Рэю, что видит будущее своей группы в студенческой лиге США. Англия мертва, заявил он. Пусть подавится Джонни Роттен.

Рэй познакомился с его женой на той же самой вечеринке, проходившей, кстати сказать, на крыше гостиницы, с которой открывался вид на Центральный парк. В разгаре события, изобилующего кокаином, «Текилой санрайз» и самодовольными типами, эта дружелюбная женщина, казалось, скуч

ала. Они говорили о музыке, но отнюдь не о коллективе ее мужа. Они говорили о «Стоунах». А здесь, у входа в «Спикизи», она выглядела рассеянной и взволнованной, как выглядит человек, у которого недавно что-то украли.

— Миссис Браун, как поживаете?

Женщина кивнула, проигнорировав вопрос.

— Ты видел Леннона?

Она была симпатичной, но в ней была какая-то внутренняя ожесточенность. Вероятно, все богатые люди становились такими. Можно было подумать, что деньги смягчают, но, насколько было известно Рэю, они производили прямо противоположный эффект В ее муже была точно такая же черта.

— Да, видел. — Рэй задумчиво посмотрел в ту сторону, куда укатил «роллс-ройс». — Думал, смогу взять у него интервью.

Женщина, казалось, была удивлена.

— Ну да ладно, — добавил Рэй, прогоняя от себя эту мысль.

— Не понимаю, с чего такая шумиха, — произнесла она. — Леннон за последние годы ничего ведь не сделал. К тому же «Стоунз» всегда были лучше.

— Ну, — протянул Рэй, ему не хотелось углубляться в эту тему. Он внезапно понял, из-за чего эта женщина не казалась ему красавицей. Она была слишком обозлена, слишком подавлена.

— Ну, я не знаю. — Он нервно засмеялся. — Мне пора двигать дальше. Увидимся, миссис Браун.

Но левой рукой она придержала его за рукав куртки. На руке сверкало толстое золотое обручальное кольцо с огромным бриллиантом. Таких огромных Рэй еще не видел.

— Выпей со мной, — предложила она с улыбкой, но в ее голосе послышались странные нотки. Словно она стеснялась сказать это. А она ведь была не из числа застенчивых.

Рэй засомневался. Что он должен сейчас делать? Догонять «роллс-ройс»? Сидеть в засаде у VIP-диванов в зале аэропорта? Собирать вещи на своем столе?

— Пойдем — выпьем по одной, — настаивала она. — Ты знаешь, какой сегодня день?

Рэй задумался.

— День смерти Элвиса? Кстати, это что — правда?

Он правда умер?

Ее лицо искривилось в гримасе так, словно он был официантом, неверно истолковавшим ее заказ.

— А кроме смерти Элвиса? — Она улыбнулась. — Сегодня у меня день рождения.

Рэй пожелал ей счастья, но она уже развернулась и была на полпути к клубу, и Рэй почему-то последовал за ней. Женщина у дверей и вышибалы расступились. Все расступались, когда видели миссис Браун. Войдя в клуб, Рэй с любопытством осмотрелся. Ему никогда не доводилось бывать здесь.

— Это место становится скучным, — заметила женщина.

Но Рэй был впечатлен. «Спикизи» был гораздо шикарнее, чем знакомые ему клубы. Помещение клуба было больше, освещение — изысканным, стулья — обиты красным бархатом, а официанты спрашивали, чего вы желаете выпить. Но огромная сцена быта пуста, и теперь, после ухода Леннона, в атмосфере царило ощущение, которое невозможно было с чем-либо спутать, — ощущение завихрений энергии. Море свободных столиков. Они сели за один из них. К ним подошла официантка — типаж Линды Лавлейс, — таких не увидишь там, где обычно зависал Рэй.

— Что будешь пить? — спросила миссис Браун, снимая куртку.

Рэй пробубнил свой заказ, и Линда Лавлейс нахмурилась, покачав головой. Будто он был ребенком, которому давно пора в кровать!

— Что, простите?

Рэй откашлялся. — Скотч с колой, пожалуйста.

— Мне как обычно. — Миссис Браун улыбнулась Рэю. — Знаешь, тебе надо говорить погромче, когда будешь брать интервью у Леннона.

Над столиком висела красная лампочка в форме свечи. Миссис Браун вытянула перед собой свои длинные обнаженные руки. Рэй посмотрел на ее часы.

— Кстати, сколько времени?

Она взглянула на запястье. Циферблат поблескивал золотом в полумраке.

— Да какая разница?

Линда Лавлейс принесла поднос. Рэю и правда было уже пора. Но он вспомнил о правилах хорошего тона и поднял бокал.

— Ну что ж, с днем рождения, миссис Браун.

Она рассмеялась, кивнула. Они чокнулись.

— Спасибо за компанию, — сказала она, и Рэй смутился. Эта женщина производила впечатление самого одинокого человека из всех, кого он знал. Но ведь она была симпатичной и богатой, а ее муж — менеджером одной из самых раскрученных групп мира. Разве могла она быть одинока?