Человек как животное - Александр Никонов

Другим доказательством промискуитетного периода в прошлом наших далеких предков является длина полового члена у человеческих самцов. Мы не только гиперсексуальные обезьяны, но и с самым длинным членом из всех человекообразных! Если у орангутанов и горилл средняя длина полового члена в состоянии эрекции 4 см, у более мелкого шимпанзе 7 см, то самец человека демонстрирует результат в 12 см. И более того, у нашего вида принято большой длиной члена хвастаться, маленькую скрывать, и вербально демонстрировать свою крутизну, посылая оппонента на фаллос.

— Но зачем нужен длинный хуй?

Хороший вопрос, читатель! Хвалю… Длинный пенис в состоянии подать сперму прямо к матке, сокращая долгий путь сперматозоидам, — так сказать, литерным поездом. И эта фора может оказаться решающей при спермовых войнах. Иными словами, наш длинный причиндал — еще одно свидетельство нашей былой домоногамной развратности.

Почему же после перехода к моногамии яйца у нашего вида уменьшились в размерах, как и положено моногамному виду, а половой член нет? Удивляться этому не стоит. У нас ведь не только этот признак остался со времен половой неразборчивости! Некоторые свойства спермы с той поры тоже сохранились. Человеческие сперматозоиды уже не отличают своих от чужих, как и моногамных хомячков, но еще сохранили способность к коллективным действиям — они «по старой памяти» передвигаются боевыми группами, как во времена спермовых войн. Отчего же не ушел и этот признак, ведь природа лишнего не поддерживает? Если в каком-то направлении нет давления отбора, признак быстро уходит, растворяется.

Дело все в том, что группой сперматозоиды передвигаются чуть быстрее, чем поодиночке, — видимо, за счет синергетического эффекта от движения множества жгутиков. Исследования, проведенные на грызунах, показали, что скорость сперматозоидов в группе составляет 127 микрон в секунду, а скорость отдельных «бойцов» — 110 микрон в секунду. За счет этого группа добегает до цели быстрее. Соответственно в будущее передается каждый раз тот ген, который заставляет сперматозоиды «дружить», а не ген «индивидуалистов». То есть для борьбы с вражескими сперматозоидами принцип сборки в отряды уже не нужен, но все еще сохраняется у вида, поскольку воспроизводит сам себя.

А вот с длинными пиписками вышла совсем другая история. Они могли и «усохнуть», как «усохли» у нашего вида семенники после перехода к моногамии. Однако этого не произошло. И, по всей вероятности, причина тут в так называемом «Фишеровском разбеге».

Когда-то Дарвин высказал две отличные идеи, одну из которых теперь знают все, а вторую — только биологи. Первая — это идея естественного отбора. Вторая — половой отбор. Первая стала такой популярной, что проникла даже в политический жаргон леваков — они теперь либеральные идеи обзывают социал-дарвинизмом. А вот вторая как-то прошла незамеченной.

Между тем именно половой отбор приводит порой к весьма необычным результатам. Мы начали эту часть книги с павлинов. Отряд куриные. Женщина не человек, курица не птица, Болгария не заграница… Продолжим наши кудахтанья в этом направлении.

Курица, как всем известно, умом не блещет. Но этим дурам удалось вырастить у своих самцов-павлинов пышные хвосты красоты столь необыкновенной, что их оценили даже такие умные звери, как мы. В Древнем Египте, Вавилоне, Персии перо павлина необыкновенно ценилось. Везли этот драгоценный товар за тридевять земель, из Индии. В Европу сию драгоценность завез пораженный красотой перьев Александр Македонский. Украшала себя перьями павлинов только знать, а доминантный самец в дерьмо не нарядится!.. По индийским сказаниям, не гнушался украшать себя павлиньим пером сам Кришна. А знаменитая жар-птица из русских сказок — это павлин.

И если уж людей настолько потрясла красота павлиньих перьев, что последние даже вошли в мифологию, то можно представить себе, сколь чарующее впечатление производит веер перьев на курицу. Она просто впадает в ступор. Млеет. И расслабленно отдается такому красавцу.

Вы думаете, длинный хвост (который на самом деле не хвост, потому что красивые перья растут со спины, а хвост их лишь поддерживает, как камергеры поддерживают шлейф короля)… так вот, вы полагаете, этот длинный хвост (будем его так называть по бытовой привычке) сильно помогает павлину в жизни? Да нет, он только мешает — ограничивает его подвижность, возможность смотаться от хищника. Он существует только потому, что нравится самкам. Других причин нет. Наплевать было павлинам на Александра нашего Македонского! Они курочек заманивали.

Хвост — это сигнал.

Сигнал может нести смысловую нагрузку, то есть свидетельствовать о здоровье и выживательных преимуществах особи, а может и не нести. Я бы назвал такой сигнал вырожденным, пустым. Но такое встречается! Появившись, как это всегда и бывает, по воле случая, пустой сигнал начинает развиваться, как мода, которая вдруг вспыхивает просто потому, что это нравится. А уж потом на этот биологический сигнал садится и положительная нагрузка.

Почему это происходит и какая нагрузка?

Давайте разберемся. В ситуации, когда моржиха выбирает самого здоровенного и потому сильного самца, все понятно — здесь внешний сигнал совпадает с чисто приспособительными преимуществами: ей просто тупо нравится самый здоровый. А что в случае с пустым сигналом? Ну вот люб самкам пышный хвост! Но он же бесполезен! Или уже нет?

Как рассуждает самка: «Если я трахнусь с тем самцом, от которого балдеют все самки, мои сыночки вырастут такими же красивыми, как папа, и будут пользоваться у глупых баб успехом. А значит, мои шансы передать свои гены в будущее вырастут! А вот если я, как полная дура, отдамся страшненькому с коротким хвостом, у меня и дети будут страшненькие, как чертенята. Соответственно, у моих сыночков будут проблемы с поиском баб, которые все предпочитают пышнохвостых красавцев. И значит, мои шансы передать в будущее свои гены исчезающе малы. Правильно я рассуждаю?»

Хотя постойте… Курица — создание глупое, и так умно рассуждать не может. Она даже в школе плохо училась и наверняка уроки по генетике прокурила на крылечке. Значит, курицей движут не рассуждения. А зов природы. Инстинкт. То есть генетически передаваемая программа.

Иными словами, курица имеет ген, который заставляет ее предпочитать большехвостых. Этот ген ей передался от родителей. И если теперь она без всяких вышеприведенных рассуждений предпочтет самца с красивым хвостом, ее доченьки тоже поимеют ген любви к большехвостым, а сыночки — большой хвост, на который будут клевать курочки.

Таким образом, свойство любви к большехвостым, однажды возникшее в результате мутации и приобретшее в результате случайного стечения обстоятельств небольшое статистическое преимущество, дальше начинает уже воспроизводить само себя. Курочки предпочитают большехвостых, и те передают свой ген большехвостости в будущее.

С длинным членом у человеческих самцов ситуация схожая. Когда-то, во времена животного промискуитета, у наших предков длинный член имел соревновательные преимущества, доставляя генетический материал непосредственно к «месту потребления», минуя бредущих пешком солдат противника. Потом, по мере перехода к моногамии, признак «длинночленности» не утерялся, поскольку воспроизводил уже сам себя: вид наш гиперсексуальный, очень озабоченный, и самки предпочитали «павлинов» с длинным «хвостом».

И не только длинный хвост и прекрасный член были, видимо, фактором отбора для человечьих самок. Но и чувство юмора. Причем юмор, возможно, был как раз одним из основных «очеловечивающих» факторов, поскольку прекрасно коррелирует с интеллектом.

Чувство юмора — один из сильных факторов сексуальной привлекательности. Что неудивительно: смех (от щекотки, от веселой игры) — свидетельство животного удовольствия. И юмор тоже вызывает смех. А тяга животных к удовольствиям известна, поэтому юмор и сопутствующий ему смех присущи всем высокоорганизованным животным, которые достаточно интеллектуальны, чтобы раскусить нелепую, но неопасную ситуацию. Очень любят смеяться крысы[5], дельфины, собаки, птицы, слоны… И приматам смех присущ не меньше. Поэтому чувство юмора самым естественным образом располагает нас к человеку, который доставляет нам радость.

А вместе с юмором шествует интеллект, также являясь сексуально привлекательным. Проведенные психологические эксперименты этот факт доказали: самцовая особь нашего вида, пытаясь произвести впечатление на самку, старается выглядеть умнее — например, повышает частотность употребления редких и заумных слов и выражений. Что ученые безошибочно классифицировали как сексуальную демонстрацию.

Для человека пыжиться умом перед самкой то же самое, что павлину распускать хвост. Примечательно, что самки ведут себя прямо противоположным способом: девушки, пытаясь произвести впечатление на понравившегося парня, намеренно упрощают речь, снижая частотность употребления сложных слов и выражений. Тем самым они как бы пригибаются перед мощью самца, давая тем самым вполне ясный знак.