Вторая жена - Анджела Арни

Хилари взяла очередное печенье, вставила его в глаз, как монокль, и с ненавистью посмотрела на мать.

— Ты всегда уезжаешь, — сказала она.

Саманта попыталась справиться с досадой. Но к досаде примешивалось сознание собственной вины. Совесть подсказывала, что, если бы она правильно организовала их питание, они не стали бы без перерыва есть сладости. Врожденное чувство справедливости говорило Саманте, что они в этом не виноваты. Тем не менее дети раздражали ее. Все трое. Кроме того, как Саманта говорила не слушавшим ее Пирсу и Венеции, она действительно любит их, но по-своему.

— Мы не поедем в Черри-Триз, пока там эта женщина, — сказал Филип. Неужели мать не понимает, что они и в Сент-Джонс-Вуд приезжают только ради нее?

— Мы отправимся туда, когда папа бросит ее, — поддержал брата Питер, несмотря на сомнения в правильности выбранной ими тактики. Возможно, брат Том прав. Чаше всего так и оказывалось.

Брат Том говорил:

— Люди совершают глупости и ошибки. С этим ничего не поделаешь. Нужно смириться с тем, что все живые существа несовершенны, принимать вещи такими, какие они есть, и по мере сил исправлять их.

Питеру хотелось увидеть отца. Кроме того, он знал, что Хилари безумно скучает по Черри-Триз, по своей старой школе, а больше всего по Белым Носочкам. Она поделилась с братом, но взяла с него клятву ничего не говорить Филипу. У Филипа был сильный характер. Он не собирается смиряться и не скрывает своих намерений. До сих пор это была война. Он изменит существующее положение и сделает все, чтобы вернуть прошлое, в котором не было ни Пирса, ни Фелисити.

— Да, о Нью-Форесте ты можешь забыть. Мы останемся с тобой навсегда. — Хилари не смотрела на мать и вертела на пальце очередной «хула-хуп».

Тут в комнату вошел Пирс, чтобы проверить, готова ли Саманта.

— Хилари, таких вещей, как «навсегда», не существует, — сухо и чуть в нос сказал он.

Хилари ненавидела его сухость, точность, безапелляционность. Все, что составляет его сущность.

— Для меня они существуют, — ответила девочка. Саманта ощутила укол тревоги. «Таких вещей, как „навсегда“, не существует». До сих пор она об этом не думала. Неужели Пирс хотел сказать, что она, Саманта, тоже с ним не навсегда? Она не смела смотреть на Пирса, чтобы тот не догадался о ее внутреннем смятении.

Пирс откашлялся. Негромко. Вежливо и воспитанно. Звук был тихим, но выдавал его крайнюю досаду, распространявшуюся на всю троицу.

— Ты еще маленькая, — сказал он. — Когда подрастешь, поймешь, что все меняется каждую минуту. А сейчас собирайте вещи, такси придет через полчаса.

Детям, столкнувшимся с его стальной решимостью, оставалось только подчиниться. Они мрачно собирали пожитки под наблюдением матери. Тревога Саманты становилась все сильнее. Но дети были тут ни при чем. Впервые с момента ухода от Тони она не чувствовала себя в безопасности.

«Все меняется каждую минуту», — сказал он.

Значит, и их связь тоже. Саманта сомневалась, что она сможет пережить еще одну перемену. Во всяком случае, сейчас. После метаморфозы, которая с ней произошла. И после того, как она нашла свою нишу в этом мире.

Дети забрались в переполненный поезд, пробились сквозь толпу и нашли три места у окна.

— Этот проклятый Пирс не прав, — сказал Филип, когда они разместились. — Если как следует захотеть, можно сделать так, что все остановится. — Он вынул пакетик с леденцами и начал шумно грызть их, не обращая ни малейшего внимания на пронизывающие взгляды мужчины, вынужденного сидеть с ним рядом.

Питер уставился на брата. Филип говорил уверенно, но было ясно, что он сомневается в собственной правоте.

— Может быть, и можно остановить все, но только если делаешь это с самого начала, — робко возразил Питер. — А если все разлетелось на кусочки, трудно сложить их вместе. Как рассыпавшуюся головоломку. Все кучей лежит на полу, картинка исчезла, и все так перемешалось, что никто не сможет собрать ее снова. — Это было еще одно поучение брата Тома. Во всяком случае, он честно пытался его повторить.

— Дерьмо! — воскликнул Филип и удостоился еще одного пронзительного взгляда соседа.

— Ну ты даешь! — восхитилась Хилари и повторила слово на пробу. — Дерьмо! Вот что такое Пирс. Полное дерьмо!

— Проклятье! Ты совершенно права, — согласился Филип.

— Конечно, — сказал Пирс, большая черная машина которого искусно лавировала по вечерним лондонским улицам, — когда мы улетим в Штаты, этих твоих детей придется оставить. Хилари можно отдать в закрытую школу, нравится это ей или нет, а на каникулы все они будут возвращаться в Гемпшир. — Он обернулся и подарил Саманте улыбку. — И тогда, милая, мы останемся только вдвоем.

Саманта улыбнулась в ответ. И зачем она боролась с Тони за опеку? Без детей жизнь была бы намного проще. Хватит думать о вине, долге и ответственности! Она сыта этим по горло. Выпила свою чашу.

— Тони будет доволен, — сказала она. — Он всегда хотел забрать их.

Пирс припарковался на площади неподалеку от набережной, в тени деревьев. Свежая темно-зеленая листва отбрасывала легкий отсвет на булыжную мостовую; лучи вечернего солнца, пробивавшегося сквозь листья, косо падали на первые летние розы, распустившиеся на клумбах. Пирс помог Саманте выйти из машины и мгновение постоял, любуясь ее темным силуэтом.

— Пока никому ни слова, — повторил он. — Скажем, когда все будет кончено. И тогда тебе придется немного полюбезничать с этой новой женой Тони.

Саманта нахмурилась. Она не испытывала желания говорить с Фелисити больше, чем это необходимо.

— Зачем мне с ней любезничать?

— Ей придется заботиться о твоих детях.

— Но они же будут в закрытой школе… — Саманта осеклась. Она забыла про каникулы. — О Боже, — пробормотала она.

— Вот именно, милая. — На гладком лице Пирса появилось подобие улыбки. Он тщательно проверил замки. — Для этого и существуют любезности. Ни одна женщина в здравом рассудке не захочет взять на себя заботу о чужих детях.

ГЛАВА 10

Фелисити положила трубку. Дождь кончился, мокрую траву освещали чуть подрагивавшие солнечные лучи. Негромко шелестела новая листва; красные розы протягивали бутоны к солнцу. Однако Фелисити не замечала этой красоты. В доме было мрачно, и ею вновь овладело знакомое чувство беспомощности перед ходом событий. Как бы она ни старалась, жизнь всегда нарушает ее планы. Звонок Саманты грянул как гром среди ясного неба. Так же, как и звонок матери. Принять Айрин с ее таинственной подругой (о которой Фелисити не имела ни малейшего понятия) было не так уж трудно. Тем более что за последние полчаса Фелисити привыкла к этой мысли. Но когда плюс ко всему тебе на голову сваливаются трое детей, это совсем другое дело.