Принцесса особого назначения - Елена Звездная

– Рхарге пойдет с Утырркой, и будет весело, – предложил мой нянь.

Да, мне идея нравилась, ибо с Рхарге я была способна на большее, чем подложить лягушку в тарелку нашего церемониймейстера. Но… нельзя, и я это понимала, и даже Рхарге это понимал, и…

– Время быстро лететь, – шенге взял мою руку, нежно сжал.

– Оливер, – я невольно разбудила заснувшего сидя парня, – теперь ты можешь вернуться в Хорнасс.

– Нет, – бывший стражник зевнул, – тут ферма неподалеку, я уже говорил с Олдаром, буду у него…

– Там Оливер с нежностью смотрит на Гери, – сдал парня Рхарге.

Пунцовый Оливер отправился спать.

Вскоре и я, оставив шенге и Рхарге, пошла к реке, но потом села на валун и долго сидела, глядя на сияющий купол полога. Здесь очень красиво, но… я поняла это только сейчас, когда появилась возможность отсюда выбраться, а тем, кто здесь жил на протяжении многих лет, без надежды на освобождение… В первую очередь нужно будет вывезти женщин – таких, как леди Райхо, да и служанок, затем еще нужно… Об этом я буду думать в Оитлоне.

Утром меня разбудил шенге и, осознав, что просыпаться я не желаю, подхватил на руки и отнес в реку. Наследные принцессы булькают ничуть не звучнее обычных, как выяснилось. Я уже собиралась вылезать из воды сама, благо тонуть возможности не было – воды всего по колено, как меня вдруг бережно подняли и на ручках вынесли на берег. Я его уже очень сильно люблю, еще сильнее, чем вчера, когда, сидя с шенге, украдкой любовалась спящим ракардом.

– Аршхан, – обняв его за шею, я решила его порасспрашивать, – а вы тоже по утрам в реке купаетесь?

– Нет, – ответил ракард, вынеся меня на берег, поставив на ноги и протягивая полотенце, – у меня возле дома орве… искусственное озеро, но для женщин орве в доме.

Ого, как мало мы знаем об их стойбищах.

– А где ваш охт находится? – продолжила расспросы я.

– Не охт… Орхаллон гьере… город.

Легендарный Орхаллон?! Вопросы закончились мгновенно.

Позавтракать мне не дали, даже обидно стало. Я уже подбегала к костру, но шенге аккуратно меня остановил и отвел к Аршхану.

– Переоденься, – произнес ракард и торжественно вручил сверток.

Свертки из серой ткани у них обычно подарочные.

Вытирая слезы отчаяния, ведь я уже настроилась вкусно поесть, все же пошла переодеваться. В свертке оказалась зеленая рубашка с оркской вышивкой, до середины бедра и с разрезами. Помимо рубашки еще темные, неприлично облегающие кожаные брюки… Скепсис мой при взгляде на это одеяние был понятен, но… а почему бы и нет?

Как оказалось, одежда степных орков мне подошла, да и чувствовала я себя в ней замечательно. Сапоги здесь тоже обнаружились – зеленые, но не как рубашка, а темнее, и тоже с вышивкой. Сапоги мне понравились настолько, что на рубашку, обтянувшую мою нежданно-негаданно приобретенную талию, я уже не злилась.

И вот когда я вышла из пещеры, все орки издали восторженное «Угх!». Вот, я, конечно, не Лориана, но тоже ничего.

Тихий щелчок пальцами, и картину восторженных орков закрыли мои собственные волосы, которые я до этого аккуратно заплела! Вот… ругательные слова закончились, когда он осторожно поправил волосы, откинув пряди назад… За что мне такое счастье?

– Утыррка, долгой дороги! – торжественно произнес шенге.

И все орки повторили его слова, словно это было какое-то напутствие. Я поняла, что со мной прощаются. Обняла шенге, Рхарге, снова шенге, который вытер мои непрошеные слезы.

– Утыррка – гордость шенге! – произнес мой неродной отец, который стал для меня роднее всех на свете.

Аршхан усадил меня на агрраши, затем вскочил в седло сам и направил лошадь ко входу в шахту. Я махала рукой шенге до тех пор, пока он не скрылся из вида за поворотом… Слезы капали на смоляную шерсть степной лошади.

– Не грусти, – ракард прижал меня чуть сильнее, – вы скоро увидитесь.

– Да, я знаю… просто грустно, как будто с детством прощаюсь.

– Еще нет, но скоро попрощаешься, – с намеком произнес Аршхан.

Ой… Это он о чем?

Ствол шахты вел все ниже, но темно здесь не было. Странные фосфоресцирующие грибы освещали все вокруг зеленовато-голубым сиянием, по краям у камней рос мох, но сырость создавала неприятное впечатление об окружающем.

– Далеко еще? – нетерпеливо спросила я.

– Потерпи, – Аршхан наклонился и поцеловал меня в макушку, – здесь неприятно, знаю.

Мы спускались все ниже, и я невольно подумала, что обычная лошадь не была бы способна на такое. Свет от грибов становился все ярче, холод сковывал и одновременно пугал, и только ракард и его лошадь оставались невозмутимы.

– Закрой глаза, – внезапно скомандовал Аршхан, и пришлось подчиниться.

Портал ослепил даже сквозь плотно сомкнутые веки, но уже в следующее мгновение его сияние исчезло, а теплый ветер заиграл с распущенными волосами… Здесь пахло травами, цветами и даже… свободой, но, и не открывая глаза, я поняла – мы не в Оитлоне.

– Теперь можешь смотреть, – прошептал ракард и спрыгнул с агрраши.

Бескрайние северные степи… я смотрела на зеленое море из трав и редких в это время года цветов и в то же время не могла понять, что мы тут делаем.

– Иди сюда, – Аршхан протянул руки и, осторожно сняв меня с лошади, поставил на землю.

Достав из седельных сумок еще один сверток, он повел меня на холм, возле которого мы вышли из портала, и, едва поднялись наверх, жестом приказал сесть. Пришлось подчиниться, сам Аршхан устроился в полушаге от меня, расстелил тонкую полоску ткани, чем-то напоминающую полотенце для рук, и выложил на нее незнакомые ягоды, немного жареного мяса, странный белый сыр и кусочки чего-то полупрозрачного, с орешками внутри. Это пикник?

– Много черных зим назад, – тоном рассказчика начал говорить Аршхан, – одинокий орк ехал по степи. Это был могучий воин, первый в племени, не последний на совете племен, сильный и смелый, как степной волк. Но сердце его было одиноко, ни в своем клане, ни в племенах других кланов он не нашел ту, что стала бы частью его… Одинокий орк был! И степь сжалилась над сыном своим и подарила ему женщину! Не было у нее племени, ведь была она человеком. Но в сердце орка зажглась звезда счастья, и он взял женщину в свою тиопи. И он дал ей ягоды савара, – с этими словами в мой открытый от удивления рот Аршхан с торжественной миной положил красную ягоду… кислую. Но пришлось съесть. – И она приняла его ягоды и его темные стороны…

– Это что я сейчас приняла? – искреннее возмущение было усилено вкусом данной кислятины.

– Мой вредный характер, – на мгновение выйдя из образа прикостерного рассказчика, сообщил ракард.