Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945 - Реджинальд Пэйджет

Управление Заукеля находилось в Берлине. Однако оно имело агентов на всех оккупированных территориях России, даже в зоне боевых действий. Некоторых из его старших служащих прикомандировались к военным частям; те, кто занимался конкретно рекрутированием, действовали полностью самостоятельно.

Манштейн обвинялся в отдаче приказов по принудительным работам за пределами СССР, в результате чего огромное количество гражданских лиц депортировали в Германию. Таким образом предполагалась активная поддержка и организация фон Манштейном программы депортации. Однако это ни в коем случае не выглядело так, как преподнесло обвинение в своей вступительной речи. «Практически всегда наблюдалась постоянная конкуренция, – говорилось в ней, – между армией, которая желала использовать доступную рабочую силу для собственных целей, вроде фортификационных работ, и эмиссарами управления «Акция Заукеля», которые старались заполнить квоты депортации работников в Германию. Ранее, в мае 1942 г. было установлено, что в качестве общего правила на местах считался приоритет потребностей армии над всеми остальными. Но позднее, когда в Германии стал ощущаться острый дефицит рабочей силы, запросы «Акции Заукеля» на депортацию в Германию работников для рабского труда были поддержаны властями рейха, и армии пришлось до определенной степени уступить, сократив количество мобилизованных на не самые необходимые работы».

Так в чем же тут суть обвинения против Манштейна? А вот в чем. Получив указания, обязывающие содействовать депортации – следует заметить, весьма непопулярной, поскольку это лишало армию гражданской рабочей силы, – он сам отдавал своим подчиненным приказы, предписывающие оказывать всемерную поддержку эмиссарам Заукеля. И, как утверждало обвинение, «только всестороннее сотрудничество вооруженных сил сделало возможной депортацию огромного числа русских гражданских лиц с оккупированных территорий».

Семнадцатый и последний пункт обвинял фон Манштейна в отдаче приказов, направленных на экспроприацию русской собственности, депортацию мирных жителей, реквизицию скота и запасов продовольствия и разрушение объектов экономики, которые не подверглись экспроприации. Обвинение выросло из так называемой тактики «выжженной земли», применявшейся немцами при отступлении, – точно так же, как русские использовали ее при своем отходе. Но, заявляло обвинение, выжигать собственную землю не противозаконно, а вот делать то же самое с чужой противоречит закону.

Аналогичный вопрос уже поднимался как на Международном военном трибунале в Нюрнберге, так и на одном из американских судов над военными преступниками. Точки зрения обоих трибуналов на одни и те же факты существенно различались. Международный военный трибунал признал вину Йодля (Альфред Йодль, 1890–1946, начальник штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта, с 1944 г. генерал-полковник; 7 мая 1945 г. подписал предварительный Акт о безоговорочной капитуляции Германии в Реймсе. – Пер.) за отдачу приказа о применении тактики «выжженной земли» в октябре 1944 г. в провинции Финмарк на севере Норвегии. Исполнителем был генерал Лотар Рендулич (австрийский и немецкий военачальник, военный преступник, с 1944 г. генерал-полковник. – Пер.). Впоследствии он предстал перед американским судом и был оправдан по этому пункту. Оправдавший его суд решил, что на самом деле не было военной необходимости для подобных действий. Но защита настаивала, что генерал Рендулич думал иначе и считал это оправданным. И суд решил, что в условиях военных действий генералу должна быть дозволена значительная свобода в принятии подобных решений.

В случае фон Манштейна обвинение просило суд принять позицию Международного военного трибунала, а не оправдавшего генерала Рендулича суда. Следует помнить, что с подобным советом обвинение выступало и в случае с экзекуцией заложников.

Обвинение подвело итог своей версии по этому пункту следующим образом: «Отступление войск Манштейна с Северного Кавказа и от реки Дон – сначала к реке Северский Донец, затем через Донбасс к реке Днепр и далее через него порой описывают как шедевр военной тактики. На самом же деле он всего лишь на год отсрочил удар судьбы, настигший его армии весной 1944 г. И сделал это путем безжалостного уничтожения всего, что могло быть использовано людьми для нормальной жизни, выгоняя гражданское население, ставшее бездомным в результате разрушения их жилищ и зданий, без одежды и продовольствия, в чистое поле, переселяя людей за тысячи миль, заставляя их двигаться вслед за немецкой армией и работать на нее по десять часов в сутки – вот его гениальная операция, во время которой тысячи невинных мирных жителей должны были страдать от голода и холода. Не говоря уже о тех, кого расстреляли за попытку избежать депортации».

Вступительная речь включала в себя хронологический обзор некоторых из преступлений, совершенных, по версии обвинения, во время командования фон Манштейна. Артур Коминс Кэрр, завершая речь, подвел итог в очень сильных словах: «Таковы события за три выборочных месяца командования фон Манштейна. Ежедневные беззакония любого мыслимого вида и любого типа жестокости. Приказы, исходившие из его штаба, рапорты, приходившие в штаб, приказы, отдававшиеся в частях и являющиеся следствием его же изначальных приказов… Вот вам примеры бесконечной череды каких угодно преступлений, подобной которой, возможно, и нет в истории. С любой точки зрения, ответственность за них ложится тяжким грузом на обвиняемого; и это именно так – даже если ему удастся убедить вас, что он был всего лишь усердным солдатом, – нет сомнений, что так оно и есть – и что он был слишком занят, чтобы уделять внимание таким мелочам, как массовые убийства и жестокое обращение с населением, происходившее в различных зонах его ответственности в течение ряда лет. В нашем представлении это не является оправданием. На самом деле наше представление состоит в том, что для вас, как это со всей очевидностью следует из доказательств, практически полностью документальных и полученных из неопровержимых немецких источников, должно быть со всей определенностью ясно, что нет и не могло быть такого неведения со стороны Манштейна. Слишком часто бросается в глаза не только его осведомленность, но и соучастие в этих отвратительных преступлениях, чтобы принять сколько-нибудь снисходительную точку зрения. И мы обязаны выставить его перед вами как безжалостного преступника».

Я старался честно изложить версию обвинения, с небольшими, по мере возможности, комментариями. Речь, безусловно, прозвучала ярко и талантливо. Обвинению понадобилось 20 дней, чтобы зачитать суду примерно 800 документов. Документы эти были представлены без всякого хронологического порядка, поэтому казалось совершенно невозможным судить, установил ли суд истину по открытому уголовному делу. А поскольку документы находились в беспорядке, оставалось некое ощущение незавершенности. Лишь потом мы смогли дать критическую оценку документам обвинения и привести их во вразумительный порядок, чтобы начать осознавать эффект бумеранга, который могла вызвать эта речь со всеми своими несоответствиями и противоречиями. И мы посчитали своей задачей позаботиться о том, чтобы суд запомнил обвинительную речь, по одной лишь причине – по зияющей пропасти между обвинениями против фон Манштейна и представленными доказательствами.