Горец. Гром победы - Дмитрий Старицкий

В сопроводительном письме главный разведчик ольмюцкого короля отметил, что данный мой заказ совершил почти кругосветное путешествие через Португейзе и Мидетерранию и стоил жизни двум его агентам, которые, занимаясь для прикрытия сбором металлолома и имея соответствующую легальную фирму, воровали эти детали с воздухоплавательного завода «на металлолом». Мелкое уголовное преступление, но республиканский суд постановил их повесить.

И не «потому, что…», а «чтобы не…».

В ящик Молас заколотил все, что они успели украсть и заранее переправить. В том числе и один двигатель внутреннего сгорания с погибшего дирижабля. Со вторым двигателем, рабочим, их поймала полиция. Как говорится, «с поличным».

«Большего для тебя по этой теме я ничего сделать не могу, – писал генерал. – Никаких бумаг выкрасть не удалось. Там все так тщательно охраняется после катастрофы, что нет смысла терять людей. Но и за это ты мне должен. Мне нужен маленький компактный пистолет-пулемет бесшумной стрельбы. Такой, чтобы его можно было спрятать под плащом. Пистолет Гоча с глушителем слишком громоздкий и неуклюжий для наших задач. И калибр его маловат. А тот автомат, что ты мне недавно прислал, с деревянным прикладом, слишком большой. А если на него еще и глушитель напялить, то…»

Вот так вот. Опять навьючили. Что я ему, механик Джеймса Бонда, что ли? Как там в кино его звали?..

Отдав все это шпионское железо для изучения своей группе двигателистов внутреннего сгорания, взял со всех них подписку о неразглашении. Молас на таковой настоял.

Дополнительно схематично нарисовал им пятицилиндровую «звезду» с По-2, заявив, что этот эскиз также получен нашей разведкой.

– Подробности неизвестны, господа. Знаю только, что оребрение цилиндров для воздушного охлаждения лучше делать из алюминия, чем из чугуна. И металл легче, и теплопроводность его выше. Так что думайте, господа, думайте. Вражеский двигатель раскручивает сами цилиндры, мне же кажется, что будущее за неподвижными блоками цилиндров, которые вращают коленчатый вал. А если у вас и на этот раз ничего не получится, то я даже не знаю, что с вами сделать. Разве что на фронт всех отправить механиками-водителями паровых тягачей. Пушки возить, раз вы двигатель к боевой машине сделать не можете.

Вроде вняли.

За отсутствием Гоча во Втуце пошел вьючить проблемой разведки инженеров с завода «Гочкиз». Поразмыслив, я понял, что Гоча Молас уже припахивал, но тот уперся в пистолет-пулемет на основе своей первой модели автоматического пистолета – и ни шагу в сторону. Это с ним бывает.

Идеи, которыми я осеменил конструкторов, были просты и давно отработаны в моем мире. Во-первых, магазин вставляется в рукоятку, как на Гочевом «миротворце». Во-вторых, затворная рама надвигается на ствол, и, наконец, сам ствол имеет интегрированный несъемный многокамерный глушитель. Ну и еще тактическая рукоятка под стволом для удобства управления огнем. И приклад из толстой проволоки, складываемый сверху, как на чешском «скорпионе». Патрон пистолетный. Калибр одиннадцать миллиметров. Вдаль из такого оружия не стреляют. Максимум на тридцать метров.

Тисия поселилась в отеле «Экспресс», заняв не самый дорогой, но и не самый дешевый номер – полулюкс. Удобства, предоставляемые отелем, ее просто потрясли. Ванна в номере, душ, ватерклозет и… горячая вода в любой момент из крана.

Щолич теперь каждый вечер после службы гонял в город на ручной дрезине. Тайком, как ему казалось, просачивался в ее номер, а утром таким же макаром утекал обратно на полигон. Как юнкер в самоволке, право слово.

В промежутках между свиданиями помещица, пользуясь моим неосторожным обещанием, объехала весь будущий участок «аристократического» квартала на набережной и вынесла мозги городским архитекторам, выбирая себе место для строительства новой городской усадьбы.

Лиха беда начало… За ней потянулись и другие люди из «верхнего общества». Сначала в ресторан при отеле – почтить своим вниманием роскошную свободную женщину из хорошего рода, а затем, оглядевшись, и к городской недвижимости проявили склонность.

Калуга потихоньку становилась модным местом, и земля под строительство стала дорожать. Быстрее, чем строились новые дома и магазины.

Воспользовавшись своим правом, я часть участков законсервировал, а остальные стал продавать на аукционе. Строго поквартально. То есть пока не выкупят один квартал, другой не продается.

Набережную западнее железнодорожного моста пока специально не облагораживал, чтобы не впадали в соблазн. Да и участки там давно уже были распределены между своими.

Свою усадьбу я там строил с таким расчетом, чтобы видеть мост, но не слышать железной дороги. Ну, как строил… забор поставил капитальный, и пока все. Денег нет…

11

В середине сентября в Калугу вернулся Вахрумка из инспекции работ изыскателей по будущей трассе железной дороги. Судя по его сияющему виду, он остался доволен тем, что там увидел.

По устоявшейся привычке он попытался найти себе в городе жилье поскромнее, но будучи незамедлительно отловлен предупрежденными мною жандармами на вокзале, препровожден ими «под конвоем» в отель «Экспресс». В номер люкс. Благо недалеко. Только площадь перейти. Красивую площадь, неуловимо смахивающую стилем зданий на Красную в земной Москве.

Когда я нанес ему визит, подполковник извел меня попреками, что он не такое уж большое жалованье получает, чтобы так роскошно жить.

Вахрумка практически не изменился со времен нашей совместной службы в штабе Ольмюцкой армии. Разве что лицо сильно обветрилось, и загар к нему прилип насмерть. В городе он решил щегольнуть, видимо, редко им надеваемым белым кителем, на котором из наград носил только орден Бисера Великого на шее. И погоны инженер-подполковника, естественно. Я перед ним со всеми своими «железками» на мундире смотрелся как ряженый «украинский ко́зак» у здания Норильской думы.

– Успокойся. В данный момент ты живешь здесь за счет программы строительства горной железной дороги. Здесь не только твоя спальня, но и рабочий кабинет, – открыл я дверь в смежную с гостиной комнату.

В ней все было заранее приспособлено для бумажной работы. В том числе и «инженерный центр Кобчика» – кульман то бишь. И вся «канцелярщина» завезена по полной программе. Садись и работай. Два стола письменных есть. Шкафы и удобные стулья.

Далее я устроил ему экскурсию по номеру, хотя подозревал, что инженер сам все уже успел осмотреть. Ох и горд же я был в этот момент. Лучший отель в империи я отгрохал. Нигде пока такого нет. Роскошней есть. А удобней нет.

– В большой гостиной, – а она действительно была большой, метров сорок квадратных, – можешь проводить узкие совещания и приватные банкеты. Вход в спальню через холл, мимо санузла. Телефон проведут сюда через неделю, как запустят подстанцию в отеле. Пока можешь в коридорной рекреации посадить пяток курьеров – диваны им поставим. Завтрак, обед, ужин могут подать в номер, а можешь и сам спуститься в ресторан. По желанию. Для расширенных заседаний к твоим услугам также Зал совещаний в отеле и Малый каминный зал, только подай заранее заявку. И через неделю откроется большим концертом конференц-зал на первом этаже. Будут столичные знаменитости.

– Непривычно как-то… – гнул Вахрумка свою линию, морща лоб. – Неуютно здесь мне. И убираться много.

– Убирать и менять постельное белье тебе будет горничная ежедневно. Денщик твой может спать в гостиной на диване, – пояснил я ситуацию.

– У меня вместо денщика чертежник, – ответил инженер раздраженно. Наверняка его этим уже достали доброхоты.

Вахрумка вообще выбивался из офицерской среды тем, что не эксплуатировал труд солдат к своей личной выгоде. Любого другого давно бы с потрохами съели в армейской среде, но он молочный брат ольмюцкого кронпринца… Впрочем, как посмотреть. «Стройки века» двух железных дорог через горы в глухих местах империи можно считать почетной ссылкой. Как, впрочем, и мое пребывание в Калуге.

– Тем более, – кивнул ему я. – Чертежник должен быть всегда под рукой.

Поднял я себе настроение, глядя, как Вахрумка озадаченно таращится на трехспальное ложе под девизом «Ленин с нами» в опочивальной комнате номера. Даже прогрессивный санузел не произвел на него такого сильного впечатления.

Тут постучали в дверь. Подросток-рассыльный в форменной куртке отеля вкатил сервировочный столик.

– Присаживайся, полковник, соловья баснями не кормят, – пригласил я.

– Какого соловья? – не понял меня Вахрумка, глядя, как ловко пацанчик сервирует край большого стола гостиной.

– Птичка есть такая. Певчая, – пояснил я, готовый провалиться сквозь землю: чуть не спалился как маленький. – Обувь, кстати, на ночь выставляй в коридор. Почистят. Входит в стоимость проживания.

Инженер сел за стол напротив меня.