Логово ведьмы - Наталия Володина

– Надеюсь, для врачей клиники психический срыв не является чем-то непонятным?

– Представьте себе, является.

– Поищите других врачей.

– Мы нашли лучшего. Известного профессора психиатрии. Он не считает случившееся болезнью. Он полагает, что мы имеем дело со случаем криминального гипноза, если это так называется.

– Вы меня просто просвещаете. Не знала, что у нас есть такие профессора-вольнодумцы. Но сейчас эта женщина не находится в больнице. Что вас беспокоит?

– Она ушла от мужа. У них были идеальные отношения, а сейчас она все пересматривает и просто убивает Игоря.

Ирина очень долго смотрела на фотографию Кати. Затем ровно произнесла:

– Ваш профессор прав, скорее всего. Во всяком случае, сейчас ваша подруга – совершенно здоровая женщина, восстанавливающаяся после сильного внедрения в ее биополе. Что касается проблем, связанных с пересмотром жизни, с этим можно работать. Если она захочет, я ее приму.

– Катя не знает, что я решила проконсультироваться с… с таким специалистом, как вы. Но я попробую ей предложить. При случае. Большое спасибо.

В холле Дина посмотрела в зеркало и припудрила покрасневший носик. Встретившись взглядом с секретаршей, она измученно улыбнулась и неожиданно для самой себя спросила:

– Я забыла, как фамилия Ирины. Мне говорили, но после этого сеанса голова как решето.

– Ничего. Так у всех, – сочувственно ответила Вера. – Оболенская она.

Дома Дина судорожно вытащила из всех ящиков стола записные книжки. Телефон самого близкого друга Александра Васильевича Масленникова она записала при знакомстве несколько лет назад и никогда по нему не звонила. Вот он, кафедра патологоанатомии мединститута. Раскатистый бас ответил ей сразу, любезно поприветствовал. Дина комканно, почти заикаясь, изложила ему свои опасения по поводу смерти Александра Васильевича.

– Я вам отвечу, – обстоятельно произнес собеседник. – Может быть, нарушу при этом какие-то обязательства перед семьей и самим Сашей, который скрывал рак, как неприличную болезнь. Но мы знали о ней давно. Я сам проводил вскрытие. Только гений может бороться за чужие судьбы, за торжество закона, преодолевая такие мучения. Я рассказал это вам, чтобы вы не страдали из-за того, что подсовывали ему запутанные дела, как он сам об этом рассказывал. Но он говорил это с большой теплотой. Он считал вас чем-то вроде богини справедливости.

– Неужели он так невероятно ошибался? – Дина больше не могла сдержать слезы. Алена и Сергей в этот день звонили ей безуспешно.

Она чувствовала себя прохудившейся бочкой с дождевой водой. Топик тяжело вздыхал рядом, а Чарли устал слизывать соленую жидкость, льющуюся по ее лицу. Дина пыталась найти объяснение своему состоянию, но от этого стало еще хуже. Ей пришлось восстановить в памяти этот ужасный визит к экстрасенсу до малейших подробностей. Это ощущение бесконтрольности ситуации, своей подчиненности, эта боль, навязанные видения. Значит, такое возможно. Значит, рядом с нами живут существа, для которых наши тела и души – это просто стеклянные колбы, в которых мы защищены не больше рыб в аквариуме. Дине было так неуютно от этой мысли, ее индивидуальность и независимость так протестовали, горевали и мучились, что срочно требовалось нестандартное решение. Она почему-то вспомнила деревенскую родственницу соседей с двадцатого этажа, тетю Машу. Они познакомились во дворе, выгуливая собак. Тетя Маша постоянно ругалась со своей таксой, называя ее «тварью неблагодарной». Дина решила влезть с ненавязчивым советом: «Вообще-то собак нельзя ругать. Она любить вас не будет».

– Очень надо! – гордо сказала тетя Маша. – Пусть она кобелей любит. Сделали из меня няньку собачью! Я в этой Москве сижу, как синичка в клетке.

Дине образ понравился. «Синичка» весила не меньше 130 килограммов. С тех пор они здоровались, встречаясь во дворе, а временами беседовали на теоретические темы.

Это показалось ей неплохой идеей. Она пошла на кухню, взяла пакет, бросила туда какую-то выпивку и закуску, спустилась на двадцатый этаж и позвонила в квартиру, где проживала тетя Маша.

– В гости я, тетя Маша, – решительно сказала Дина, когда дверь открылась, и протиснулась в узкую щель между стенкой и толстым животом. – Давай выпьем и поговорим спокойно о жизни.

– А че выпьем-то? – обеспокоенно спросила тетя Маша.

– Я принесла. Чинзано, сливочный ликер, красное вино. На выбор. Есть у меня корзиночки – с малиновым желе. Любишь?

– Люблю, – с готовностью сказала тетя Маша. – Когда поем.

– Ясно. Бери пакет. Там еще балык гусиный есть, телячья колбаса с трюфелями. В общем, сама посмотри.

Тетя Маша любовно расставила на кухонном столе выпивку и закуску.

– Плохо мне сегодня, – скорбно сказала Дина и налила в чашки красное вино. – Без причины, понимаешь? Просто сил нет дальше жить.

– Без причины не бывает, – со знанием дела сказала тетя Маша, хлопнув одним глотком содержимое чашки. – Давай теперь из этой бутылки нальем, а то как-то не забирает. Причина есть. Может, отравилась, может, запор. Мне как-то сестра с Украины сало привезла. Мы сели, как сейчас с тобой. Горилка у ней еще была. А меня как схватит, не продохнуть… Вот как бывает.

– Ну, и что это было?

– А хрен его знает. Потом прошло.

– Как ты думаешь, тетя Маша, наша жизнь кем-то сверху расписана? Ну, когда нам родиться, замуж выйти, умереть?

– Ты про что?

– Скажу иначе. Ты веришь в то, что какой-то незнакомый человек может точно сказать, что с тобой было вчера и что будет завтра? Что случилось, скажем, тридцать лет тому назад? От чего умерла твоя бабушка, чем болела мама? Просто посторонний человек, который первый раз тебя видит?

– А-а… Ты про это. Зинке, снохе моей, одна цыганка сказала, что ей соседка на коврик землю могильную посыпает.

– Зачем?

– А хрен ее знает зачем.

– Но сноха жива после этого?

– Жива. А что ей сделается?

Когда Алена нашла Дину, дозвонившись ей на мобильник, у той, может, немного стало легче на душе, но разум явно помутился от большой народной мудрости тети Маши. Алена все поняла с полуслова и через двадцать минут уже звонила в дверь тети-Машиной квартиры. Дина послушно поднялась и пошла к выходу, а тетя Маша неодобрительно покачала головой: «Командирша выискалась».

– Что с тобой произошло? – с изумлением спросила Алена, когда они вошли в квартиру Дины. – Это из-за визита к гадалке? Что она с тобой сделала?

– Я скажу, Аленушка. Она вывернула меня наизнанку, а потом сделала фарш из того, что у меня внутри.

– Фу! Никогда не слышала большей гадости. Я позвоню профессору Таркову и Сергею. Если она тебе навредила, я на нее в суд подам.

– Ничего она не навредила. Она мне помогла. Помогла понять, что мы просто песчинки на ветру. Она, может, и преступница, но, понимаешь, она и есть черный бриллиант. Потому я и плачу. Скоро в этом доме будет наводнение.

ГЛАВА 17

Вовка-Кабанчик брел по Арбату, старательно глядя себе под ноги в грубых ботинках размера на три больше, чем нужно. Ничего, даже удобно, нигде не жмет, особенно после того, как он обмотал их скотчем. Когда-то, когда он был мальчиком, таким же, как все, и у него, как у всех, был дом, родители, школа, его учила приезжающая из деревни бабушка: «Ты, детка, завсегда под ножки смотри. И люди будут уважать за скромность, и сам найдешь то, что другие потеряют». И он действительно находил: то какие-то деньги, то забавные безделушки, то ручку, то фломастер. А однажды нашел золотое кольцо с хорошим камнем. Принес матери. Та сначала растерялась, испугалась, говорила, надо в милицию сдать, но за ночь передумала. Отнесла в ломбард, купила Вовке на рынке два килограмма клубники и много вкусной еды. И еще деньги остались. Вовка вспомнил мамино счастливое молодое лицо и улыбнулся. Глазам тут же стало горячо, он помотал головой, чтобы прогнать воспоминание.

Была бы сейчас жива бабушка, он бы спросил у нее, почему под его ногами больше не бывает никаких подарков? Или тем, кто все потерял, совсем ничего не положено? Разве только сигарета, недопитая бутылка пива, леденец на палочке в прозрачной бумажке… Одним словом, чупа-чупс. Вовка добрел до Никитских ворот, задумался, как рыцарь на перепутье. Взгляд вдруг наткнулся на две стройные ножки в сапогах на высокой шпильке. Он, не поднимая глаз, начал деликатно обходить симпатичное препятствие, но тут услышал: «Можно вас попросить? Да, я вас зову. На одну минуточку». Вовка недоверчиво взглянул на юное круглое личико с чистыми карими глазами и ямочками на щеках. Девушка улыбнулась ему.

– Понимаете, у меня что-то случилось с замком. Дверца не закрывается. Не хочу машину оставлять. Вы не могли бы купить мне в той палатке баночку кока-колы? – девушка протянула Вовке пятьдесят рублей.

– Я? – удивился Вовка и на всякий случай оглянулся.

– Ну, вы. Кто же еще, – рассмеялась девушка.