Терновая обитель - Мэри Стюарт

― Ну да. Голубей. Это такие птицы. С перьями. Они говорят «гули-гули» и живут под крышами или в мансардах, вроде моей. Ты говорил, что часто помогал мисс Джэйлис ухаживать за ее голубями.

― Извините, ― улыбнулся Вильям. ― Так что там про голубей, мисс Джэйлис?

― Давай ты попробуешь называть меня просто Джили. Короче и удобней. И забудь про «мисс».

― Я… я не знаю.

― Давай-ка, попробуй. Ну! Джили.

― Джили.

― Еще раз.

― Джили.

― Вот и славно. Так я тебя спросила, кто в округе держит голубей.

Мальчик сдвинул брови.

― Дайте-ка я подумаю. Ну, для начала, голуби есть на ферме. Не там, где мы живем, а там, где живет семья фермера ― в Блэк Коксе. Но мне кажется, это дикие голуби. Дикие скалистые голуби, вот как они правильно называются. Папа говорит, что все породы домашних голубей произошли от них, потому что они привыкли селиться в расщелинах скал и пещерах и могут размножаться в коробках и всяких таких…

― Нет-нет, я не о диких голубях. Меня интересуют домашние голуби. Почтовые.

― Да, в городе есть несколько человек, которые держат почтовых голубей. Около моста через реку есть большое поле, разбитое на маленькие садики. Там есть несколько голубятен. А почему вы о них спрашиваете? Хотите держать у себя почтовых голубей?

― Похоже, придется. У меня их уже два. Второй прилетел вскоре после того, как я сюда переселилась, и принес записку.

― Записку? ― Он со стуком поставил кружку на стол. Выплеснулось немного какао. ― Сюда? А что в ней было?

― Сейчас покажу.

Записка хранилась в боковом кармане моей сумочки. Я вытащила тоненькую полоску бумаги и протянула ее Вильяму:

― Вот она.

Теперь я понимаю, что поступила тогда довольно глупо. Дело было в том, что мне требовался человек, которому я могла бы полностью доверять свои мысли, и я забыла, что Вильям еще совсем ребенок. Правда, он не раз показывал себя таким тонким и умным собеседником, каких не встретишь и среди людей вдвое старше, чем он. К тому же я попросила его называть меня просто Джили ― и вот результат.

Мальчик взял бумажку, развернул, и я увидела, как он смертельно побледнел. Рот полуоткрыт, в лице ни кровинки.

― Вильям, прости, пожалуйста! ― кинулась я к мальчику, мысленно кляня свою глупость. ― Мне не надо было показывать тебе эту записку… Успокойся, все в порядке. Кто бы это ни послал ― очень хорошо, что он это сделал. Я сразу почувствовала себя дома. И пришло оно в самый нужный момент. Голубь, наверное…

― Она не могла послать это. Она умерла. Я был на похоронах. Мы ходили с папой. Я видел… я видел, она мертвая. Ее похоронили.

― Вильям, Вильям, ну перестань же! Боже, что я наделала! Я бы никогда не показала тебе эту записку, но мне нужен дружеский совет. Это всего лишь…

― Папа не хотел, чтобы я шел на похороны. Он не пустил меня, когда умерла мама, но это было давно, я был еще маленький. А мисс Джэйлис я любил, поэтому пошел и видел все до конца.

― Вильям!

Но он не слушал, глубоко погрузившись в свои мысли, потрясенный не меньше моего.

― Вы думаете, она действительно была колдуньей? Некоторые ее так и называли, но она только смеялась. Она говорила, что может иногда предсказывать будущее и даже поддразнивала меня, но это всегда было похоже на шутку, я смеялся. А на самом деле?

― Конечно же она шутила.

― Она была настоящей колдуньей? Ведьмой?

― Не знаю. Я не знаю, есть ли вообще на свете колдуньи и ведьмы. Я знаю только, что с ней ко мне всегда приходило какое-то волшебство, и это волшебство всегда было добрым, Вильям. Есть много людей, которые могут «иногда предсказывать будущее». Моя тетя Джэйлис была очень доброй и хорошей женщиной, и это естественно, что ты полюбил ее. Я видела ее всего несколько раз за всю свою жизнь, но тоже очень любила ее. Так что перестань думать о колдовстве и магии. Я не знаю, есть ли это все на самом деле, но даже если и есть, достаточно верить в Бога, и они не причинят тебе вреда. Хорошо?

― Хорошо. Со мной все в порядке, не волнуйтесь. А вот что с вами, мисс Джили? То есть Джили. Вы выглядите как-то странно.

― Правда? Ничего. Только вот… я подумала, может, я не так поняла тебя в первый раз, но ты говорил, что мама вас бросила. Поэтому я очень удивилась, когда сейчас ты сказал, что она умерла. Извини, пожалуйста.

― Это вы меня извините. Ну, что я соврал в первый раз. ― Он смотрел в свою чашку, не поднимая головы. ― Понимаете, так легче разговаривать с людьми. И думать так тоже легче. Но ведь это не настоящее вранье, правда?

― Конечно. Я понимаю. Не имеет значения.

― Могло неловко получиться в разговоре с папой.

― Могло. Но не получилось ведь.

― Или с кем-нибудь другим, кто знает. ― Он неуверенно взглянул на меня и снова уставился в чашку.

Агнес? Конечно, она все знала, но почему она сразу же не прояснила ситуацию, ничего не сказала мне?

Еще один вопрос. Но он может и подождать.

― Забудь про это, Вильям, ― быстро сказала я. ― Давай вернемся к записке, но уже без всякой магии и колдовства. Итак, голуби.

Мальчик отставил пустую чашку в сторону.

― Да, голуби. Птицы с перьями, которые говорят «гули-гули» и живут под крышами. И что же?

Быстро же он приходит в себя. Я налила себе в чашку остывшего кофе и присела рядом с мальчиком.

― Я вообще почти ничего о них не знаю. Например, с какой скоростью они летают?

― До шестидесяти миль в час. Хотя, конечно, это зависит от погоды и от ветра.

― Шестьдесят миль в час?! Боже мой! Ты не знаешь, тетины голуби были почтовыми?

― Не знаю. Они были домашними, это точно.

― Но ты не видел, чтобы она посылала с ними сообщения?

― Нет, но это не значит, что она этого не делала.

― А ты не знаешь, куда делись ее голуби?

― Кто-то пришел и забрал их ― вот и все, что мне известно. Миссис Трапп сказала мне, что их больше нет, поэтому мне не надо приходить кормить их.

― Что ж, тогда остается единственное объяснение ― тетя заранее написала записку и оставила кому-то подробные инструкции выпустить голубя в тот день, когда я приеду в Торнихолд.

― Но тогда она должна была знать, что вы приедете. Знать, что она умрет, я имею в виду. Она должна была написать записку еще до того, как ее забрали в больницу, до того, как унесли голубей.

― Она знала, ― мягко сказала я. ― В своем будущем она была абсолютно уверена. Еще задолго до болезни она написала мне письмо и отдала своим поверенным с указанием отправить мне в определенный день. Оно пришло вскоре после ее смерти, и там говорилось: «Когда ты получишь это письмо, Торнихолд будет твоим». Тогда я думала, что знать свое будущее очень тяжело и грустно, но теперь мне кажется, что это даже лучше. Успеть все подготовить, знать, что ждет впереди, и не бояться этого, быть уверенным, что все твои любимые вещи, дом, сад попадут в надежные заботливые руки… Тебе не кажется, что это лучше?