В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г. - Сергей Снегов

Признаться, струхнул я малость, хотел незаметно уйти, и тут меня словно кто в лоб обухом ударил: да это ж, вижу, наш главный инженер Виктор Ильич Загранцев!

Вот те на! Чего ж это, думаю, он там делал, на дне-то?

И потом, думаю, как он оказался здесь? Ведь он же в отпуске!

Окликнул — не отозвался. Тогда я подошел к нему.

«Виктор Ильич, — спрашиваю, — чего это вы тут делаете?» А он как глянул на меня… Так глянул — век не забуду! — и сказал: «Эх вы, люди!» И все. Сказал и пошагал со своими рыбинами к дороге.

Вот тогда-то мне и показалось, что он помешался…

Или это был кто другой — не знаю. Только после той встречи мне стало что-то не по себе.

Справка

Гражданин Ривлин П. А. с 27 сентября 19… г. по 29 декабря 19… г. находился на излечении в психиатрической больнице им. Бехтерева.

Печать. Дата. Подпись врача.

3. Из допроса свидетеля И. В. Есакова

Следователь казался сонным, вялым и вопросы задавал тихо, словно боялся разбудить себя. И начал почему-то издалека:

— Родились в этом городе?

— Да, конечно, — подтвердил Есаков.

— Расскажите немного о себе.

Свидетель с недоумением посмотрел на следователя, качнул головой:

— А чего рассказывать? До армии учился. После армии вернулся домой. Вот и все.

— Не совсем. Почему, например, вы ушли от родителей и поселились в общежитии?

— Ну… — Есаков замялся. — Хотел самостоятельности.

— Ясно. Прошу продолжать.

Есаков приподнял плечи, не понимая намерений следователя, уткнувшегося в бумаги, потом почувствовал себя увереннее и решил говорить обо всем, что придет в голову:

— После армии хотел поступить в институт — не вышло. Больше попыток не делал. Да и зачем? Все же не могут стать академиками, кому-то надо и у станка стоять.

— Конечно, конечно. А чем увлекаетесь? Каковы ваши интересы? Как проводите свободное время?

— Ну как… Читаем, телевизор смотрим. Гуляем. Любим музыку. Вот магнитофон приобрели. А с полгода назад у одного маклака удалось перехватить динамик на девять ватт. Выставили на балкон — орет на весь город!

— У вас плохой слух?

— При чем тут слух?

— Тогда не понимаю, зачем приобретать усилитель.

— Ну, это же… Это же для всех, бесплатно.

— А если я, предположим, не хочу слушать.

— Н-не знаю. — Есаков скривил губы. Он не мог понять, как это следователю может не нравиться то, что нравится ему самому. — Ведь записи-то что надо: Эмерсон, Аллен Купер, битлзы.

— Ясно. А вы не увлекаетесь отечественной эстрадой?

Есаков покровительственно улыбнулся. Попросил разрешения закурить.

— Вы, я вижу, боитесь прослыть космополитом?

— Нет, отчего же? — Следователь наконец разобрался в своих бумагах и, уперев локти в стол, опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Я бы не устал слушать, например, «Последний вальс», «Историю любви» и сотню подобных им, однако мне не доставляют удовольствия вещи, в которых мелодию и голос подменяет, простите, гвалт дерущихся гиен. Тихая, приятная музыка не помешает даже ночью, и совсем другое дело — бравурные, громкие звуки, которые определенно будут не по душе отдыхающему человеку…

Есакова начинали раздражать медлительность следователя, его слабый голос, дурацкие вопросы и суждения, абсолютно ненужные для установления истины.

— Тут, наверно, дело вкуса, — буркнул он недовольно.

— Совершенно верно, Иван Васильевич, дело вкуса и культуры человека. Но достаточно об этом. Итак, вы приобрели динамик. Соседи часто просили вас поубавить громкость?

— Было, конечно, мало ли капризных людей! Вон на нашем этаже живет такой Серега… Сергей Таран… Как включаем магнитофон — из себя выходит. Ему подавай классику и вот ваши «Последние вальсы». Ограниченный человек, чего с него возьмешь!

Следователь сонно засмеялся:

— Ладно, Иван Васильевич, бог с ним, с этим Серегой, раз он такой ограниченный! Давайте-ка теперь потолкуем о том, что у вас произошло в среду, второго июля. Точнее, третьего, — ведь это случилось после полуночи, не так ли?

— Так. — Есаков облегченно вздохнул, подался вперед. — Мы тогда долго гуляли. Вернулись в общежитие около часу ночи, а пока перекусывали, захотели послушать музыку.

— Громко включали?

— Да нет. Нормально.

— Почему же тогда были недовольны ваши соседи и жители соседних домов?

— Не знаю… Да ну, зла на них не хватает! Стали стучать в стены, прибежал в своей дурацкой пижаме Серега и назвал нас кретинами… Вы это словечко запишите в протокол на всякий случай…

В сонных глазах следователя заиграли живые искорки.

— «Требуя вежливости от продавца, будь сам вежлив!» — так учили наших родителей, Иван Васильевич.

Есаков насупился. Уронил пепел на брюки, стал отряхиваться.

— Итак, что же произошло потом? — спросил следователь. — Сергей Таран ушел сразу?

— Сразу. А вместо него ворвался тот самый громила в коричневом костюме. Да хоть бы слово сказал, сволочь!.. Извиняюсь… Все делал молча: схватил наш магнитофон — и с размаху об пол! Какое он имел право? Потом стал топтать и ломать катушки с лентами, а у нас было тридцать две штуки, все с отличными записями!.. А в довершение всего намертво вывел из строя динамик!.. Вот так. И тут же смылся… Имел он право это делать? Кто нам теперь возместит убытки? Ведь мы с ребятами пострадали на пятьсот рублей, не говоря уже о причиненной душевной травме!

— Сочувствую. Сочувствую, Иван Васильевич. Следователь снова уткнулся в бумаги. — Просто он не знал, что надо ломать… Вот вы участковому говорили о втором человеке. Принимал ли тот участие в погроме?

— Нет. Он даже пытался урезонить своего приятеля. Это старикан, пенсионер. Живет напротив нас, в доме пятьдесят семь.

— Ясно. — Следователь медленно откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Есакова: — Скажите, Иван Васильевич, был ли такой момент в вашей жизни, когда требовалось заснуть, а вам в это время мешали громкие звуки?

Свидетель поморщился. Качнулся раз-другой всем корпусом.

— Вижу, куда клоните, — сказал он задиристо. Не знаю, не приходилось… В общем, все это мы понимаем. А вот почему не хотят понять нас? Почему я не могу делать то, что мне нравится? Почему я должен подстраиваться под кого-то, а не кто-то под меня?

4. Показания свидетеля С. С. Иванова

Я второй год на пенсии. Живу в доме пятьдесят семь.

По настоящему делу могу сообщить следующее.

В ночь на третье июля меня разбудила чудовищная трескотня мотоцикла. Это было около часа ночи. Сна как не бывало. Я закурил, вышел на балкон. Гляжу, какой-то молодой болван (простите великодушно!) сидит верхом на своей адской машине и крутит ручками. Я крикнул ему, он, естественно, не услышал. Тогда я спустился во двор и хотел посовестить его, но меня опередил другой человек — Виктор Ильич Загранцев… Да, мы были знакомы раньше. Только в тот раз сч не узнал меня… Вообще что-то странное в нем было. А вот что — сказать трудно. Но я ни на миг не сомневаюсь — он был в здравом рассудке, все его действия были осмысленны и логичны.