Хроника Третьего Кризиса - Сергей Мусаниф

Произвести в уме несложные подсчеты много труда не требует. Месяц за минуту, год за двенадцать минут, пять лет за час, пятнадцать — за три.

Протяженность человеческой жизни насчитывает двести-двести пятьдесят лет. Это в среднем. И даже при таком раскладе перспектива потерять несколько десятилетий не кажется особенно заманчивой. А если рейд пройдет впустую и Магистра мы не обнаружим, то кто тогда решится отправиться в следующий раз?

Скажем, Рейдену наплевать. Имея его мутацию, проживая век за веком, потери нескольких десятилетий можно просто не заметить.

Птаврам тоже. Для них просто очередной период очищения наступит чуть раньше, а быть может, и во время самой операции, если предыдущее очищение имело место достаточно давно. Но Блейн должен был просчитать ситуацию, и таких на задание наверняка не возьмут. Мало ли что может натворить лишенный памяти гигант, обладающий четырьмя руками и имеющий по мечу в каждой.

Нас же, простых смертных, это должно было испугать. Но почему-то не испугало.

Я посмотрел на остальных.

Мартин стал еще бледнее, чем прежде, хоть мне казалось, что это невозможно, но молчал.

Шо непроницаем, как и всегда, что еще раз подтверждает мое решение никогда не играть с ним в покер.

Морган подпирает стенку со скучающим видом, он ничуть не удивлен. Скорее всего, он знал все подробности и ранее, и ему на них просто плевать.

Бешеный Пес морщит лоб, мучительно пытаясь что-то подсчитать.

Но в глазах у всех них мерцают огоньки твердой решимости идти до конца.

Лишь несколько человек продолжают ожесточенно спорить.

— Нет, — сказал рядовой Грант. — На такое я не подписывался.

— Как я говорил, желающие могут уйти в любой момент. — Судя по выражению лица, капитан уверен, что все именно так и сделают. — Действие одной инъекции, которую вы получите, рассчитано на час субъективного времени. Если вы не успеете выполнить задание за отведенный период, все будут отозваны.

Пять лет!

Грант ушел, за ним последовало еще шесть человек.

Никто из оставшихся не мог их осудить. Такие вопросы каждый сам решает за себя; как любил иногда говаривать мой дед, колхоз — дело добровольное.

— Предлагаю провести поименное голосование, — сказал капитан Блейн. — Макс, ты в деле?

В деле ли я? Чертовски хороший вопрос. Я был в числе тех, кто вычислил Магистра, в числе тех, кто предположил саму возможность его пребывания на Библе, в числе тех, кто наткнулся на способ совмещения полей. Иными словами, я был в числе тех, кто заваривал эту кашу, и не мог уйти, позволив расхлебывать ее своим друзьям.

И именно в этот момент я понял мотивы, двигающие аналитиками. Они тоже просто не могли иначе. Не могли остаться в стороне.

— Я иду, — сказал я.

— Морган?

— Приму участие.

— Рэндольф?

— Да.

— Такаги?

— Да.

— Стокманн?

— Иду.

— Бешеный?

— В деле, конечно.

Дальше все пошло как по маслу, и голосование закончилось в считанные минуты.

Будучи тонким психологом, Блейн опросил сначала тех, кто по разным причинам не мог отказаться.

Свои причины я уже привел, Такаги двигало чувство долга, Стокманна — чувство вины перед всем человечеством, которую он всю жизнь старается искупить, Бешеный Пес же вообще никогда не упустит приключения, если имеет хоть малейшую возможность принять в нем участие.

А после того как первый десяток, не раздумывая, дает согласие, мало кто решится отказаться от участия в акции в присутствии всех этих людей. Дополнительным временем для раздумья воспользовались только трое. Техники проводили их, зато остальные были готовы идти до конца.

— Ну что ж, — удовлетворенно сказал Блейн, осматривая оставшихся. — Тогда попрошу вас на медкомиссию, джентльмены.

По пути на медосмотр в наши ряды влился Рейден.

Он выглядел так же, как и в тот раз, когда я увидел его впервые. Он всегда так выглядит.

Первые слова, которые приходят на ум, когда меня просят описать Рейдена, это слова «предельно опасный».

Высокий, прямой, как стрела, со столь же стремительными движениями и грацией дикого зверя, пришедшей со столетиями тренировок. Смуглая кожа, пронзительные глаза, орлиный нос и длинные черные волосы, разделенные на три косички, в каждую из которых вплетено по ножу или шокеру, в зависимости от обстоятельств.

В очереди на осмотр мы оказались рядом, почти притиснутые друг к другу телами остальных участников операции: в коридоре было слишком тесно для нашей орды.

— Привет, громила, — сказал я, пожимая руку идолу оперативного отдела.

— Привет, Макс.

— Как ты? В последнее время о тебе почти ничего не слышно.

— Я как обычно, — сказал Рейден. — И ты как обычно. О тебе слышно многое.

— Надеюсь, только плохое?

— Примерно пополам, — он позволил себе улыбнуться. Если вам улыбается Рейден, можете считать свою жизнь состоявшейся. — Слышал, правда, что ты упустил Аль-Махруда.

— Было дело.

— Зато потом вдвоем с Шо положил пятерых киборгов Кубаяши.

— Тоже было.

— Добыл интересные факты о Гриссоме.

Интересные? Сногсшибательные, я бы сказал. И откуда только Рейден узнает новости? Впрочем, в Гвардии уже давно ходит поговорка, которую придумали так ничего и не сумевшие объяснить аналитики, занимавшиеся (негласно, разумеется) делом Рейдена в течение года: «Пути Рейдена неисповедимы».

— А также успел отличиться во время своей вылазки на «Святой Иосиф».

— Лучше не напоминай мне об этом кошмаре, — сказал я. — По сравнению с твоей вылазкой на «Каретту»…

— Некорректно сравнивать разные ситуации. Основная проблема «Каретты» была изнутри, основная проблема «Святого Иосифа» — снаружи.

— А мне все равно завидно.

— Зависть помогает умному человеку двигаться вперед.

— Помаленьку становишься философом?

Он пожал плечами. Когда у тебя за плечами более пяти сотен лет, философия приходит сама. Все мы будем философами, если доживем до его возраста.

— Что ты думаешь о Магистре? — Интересно, он хоть в какой-то степени разделяет наши опасения?

— Как его убить, — сказал Рейден.

Вот тебе и ответ.

Впервые за все время, что я знал Рейдена, я увидел проблеск эмоции на его лице, всегда закрытом непроницаемой маской. Проблеск был коротким и сразу исчез, поэтому я не мог сказать, что это были за чувства. Ненависть? Ярость? Презрение? Кто знает!

Вполне вероятно, что мне просто показалось.

— Как ты считаешь, Магистр может быть на Библе? — несмотря даже на готовящуюся акцию, мы не были до конца в этом уверены.

А вдруг все мы бездарно лажанулись, приняв цветовое пятно в записи за угрозу всему сущему, и связали в одну цепь никак не связанные друг с другом несчастные случаи? И никакой древний сумасшедший парень не скрывается в центральной библиотеке Лиги, и вообще никакого Магистра нет, а Гвардия — просто скопище ослов для посмешища человечества. Но, предполагая худшее, лучше допустить ошибку, чем оказаться правым слишком поздно.

Неисправимых пессимистов в жизни ожидают только приятные сюрпризы, зато оптимистов — сплошные разочарования.

— Время покажет. — Строить гипотезы не в правилах Рейдена, особенно если верный ответ мы все узнаем всего лишь через несколько часов.

Очередь на медосмотр продвигалась медленно. Само же обследование было необходимо.

Гвардейцы вернутся из рейда постаревшими на пять лет, и пустяковая болячка, сейчас не дающая о себе знать, но оставленная без внимания на столь длительный срок, может убить их сразу по возвращении.

По этим соображениям отсеивались около десяти процентов добровольцев.

И все же мне было непонятно, как мы собираемся уложиться в отведенные капитаном сорок минут.

Когда подошла моя очередь, я понял как.

Сразу же после медосмотра на тело напылялась мономолекулярная пленка, служившая единственной защитой от всего, что приготовил для нас Библостероид. Потом гвардейцы выбирали себе оружие из большой груды, наваленной на полу, и отправлялись навстречу своей судьбе.

Как древние римские гладиаторы, подумал я, вооруженные только мечами и выходящие на арену, не зная, что за противник их там поджидает.

Аве, Цезарь, не помню, как там дальше.

Место действия: Библостероид

Время действия: седьмой день Кризиса

Вне времени.

Нашей тройке — мне, Джеку и Шо — достался по жребию самый натуральный библиотечный отдел.

Мы осторожно лавировали между уходящими в пятиметровый потолок стеллажами, заставленными самой разнообразной печатной продукцией, и глотали скопившуюся здесь пыль.

Человеческой жизни не хватило бы, чтобы прочитать все книги, брошюры, газеты, журналы и комиксы, накопленные за прожитые человечеством века.