Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1 - Борис Яковлевич Алексин

Так и случилось. Более двух недель бродили красноармейцы по тайге вокруг Кангауза, Новонежина и других близлежащих деревень. За это время отряд хунхузов успел вырезать два корейских посёлка и уничтожить больше десятка китайских заимок. К счастью, в отряде не было белых и, потому на русские сёла он не нападал, а старался обходить их стороной.

Батальон сумел настичь хунхузов уже тогда, когда они выходили к побережью, где их поджидал почти десяток больших шаланд. Вот около «Речицы» и «Лифляндии» и произошёл бой. Порядочно хунхузов было убито, но большая часть отряда с награбленным добром успела погрузиться на шаланды и скрыться в море.

В распоряжении этого батальона, да и вообще в то время во многих местах Приморья, пограничных судов ещё не было, и поэтому догонять уходящие шаланды было не на чем.

Вернувшиеся в Шкотово Борис и Жора, после путешествия на паровозном тендере, походили если не на чертей, то, во всяком случае, на настоящих трубочистов — так их закоптил паровозный дым. Сдав свой Шош дежурному, они бегом направились к речке Цемухэ, где и плескались часа два, пока с них не сползла вся дорожная грязь. Там же они выстирали и развесили на кустах свою немудрёную одежду, состоявшую из старых выгоревших солдатских гимнастёрок, знаменитой Жоркиной тельняшки и старых же бумажных солдатских штанов.

А когда всё это подсохло, они зашли в полюбившуюся им китайскую харчевню и за один присест съели по три огромных порции китайских пельменей, запили всё это крепким чаем и закусили сладкой пампушкой. После сытной еды и бессонной ночи ребятам так захотелось спать, что они и не помнили, как добрались до своего жилища, где и проспали чуть ли не полтора суток.

Вероятно, они проспали бы и дольше, если бы их не разбудил знакомый стук в окно. Проснувшись, наскоро ополоснув лицо водой из ведра, которую, наверно, принёс Гришка Герасимов, пока они спали, съев банку сгущённого молока и целую буханку хлеба, ребята бегом помчались к месту сбора отряда, в клуб. Все их приготовления заняли не более трёх минут, и они не опоздали.

Когда собрался весь отряд, Жак объявил, что в Петровке высадился ещё один небольшой отряд хунхузов. По сведениям, он разделился на две части: одна его часть пошла вдоль по побережью, чтобы поживиться в корейских посёлках, находившихся там, а другая собиралась пробраться в Андреевку.

— Поэтому и нам придётся разделиться пополам. С одной группой пойду я, мы будем ловить тех, что двигаются по побережью, а другой будет командовать Силков. Он местность вокруг села Майхэ и по всей этой долине как свои пять пальцев знает, недаром же он майхинский, ему и карты в руки. Ну, пошли!

Часа через полтора, пройдя мимо спящего села Майхэ, разведчики, посланные вперёд Силковым, заметили в одной из китайских фанз, стоявшей одиноко шагах в двухстах от дороги, свет. Свет в китайской фанзе среди ночи — дело необычное. Силков приказал фанзу окружить, а сам с двумя бойцами быстро вошёл в незапертые двери. При свете фонаря «летучая мышь» вошедшие увидели человек 10 китайцев, игравших в карты, пивших китайскую водку и куривших опиум. Около потухшего очага сидел сгорбившийся старый китаец, очевидно, хозяин фанзы. Остальные были относительно молоды и достаточно упитаны.

Увидев вошедших, некоторые из них пытались вскочить, но направленные на них винтовки бойцов и маузер Силкова, громко крикнувшего по-китайски:

— Сидеть! — заставили их остановиться.

Вокруг не было видно оружия. «Это могли быть какие-нибудь рабочие, получившие заработанные деньги от своего старшинки» (так обычно называли они подрядчика артели, нанимавшего их на работу и договаривавшегося с русскими хозяевами), — так подумал Силков, и чтобы проверить это приказал опять-таки по-китайски:

— Раздеться!

Все стали снимать свои ватные куртки, надетые, как правило, на голое тело.

Вместе с Силковым, оставив пулемёт на Жорку и вооружившись японским карабином, в фанзу вошёл и Борис. Он не удержался и спросил:

— Зачем ты их раздеваешь? Чтобы не убежали?

Второй боец, более опытный, и сам Силков засмеялись.

— Чудак, да разве это их удержит, они и совсем голые побегут. Нет, тут другое. Если на плечах следы от лямок натёрты, то это или — грузчики-кули, носящие рогульки, или хунхузы. Откуда сейчас здесь взяться грузчикам? А потёртости на плечах почти у каждого есть, значит это хунхузы. Но вот куда они оружие подевали и где ишаны попрятали (ишанами дальневосточники и китайцы называли чьи-нибудь личные вещи), понять не могу. Наверно, они прибыли сюда, чтобы отсидеться до будущего года. Поедут во Владивосток, будут там работать где-нибудь, часть к местным крестьянам наймётся, так и перезимуют, а в следующем году вновь за старое ремесло примутся.

Силков свистнул, по этому свисту в фанзу вбежало ещё несколько человек из отряда. По приказанию Силкова хунхузам связали руки и отвели их в маленький сарай, находившийся шагах в двадцати от фанзы. Здесь же оставили только хозяина.

Длительные поиски, при которых старательно переворошили всё убогое имущество хозяина, кроме фунтов двух опия, ничего не дали, но и это уже было противозаконным. Только за хранение опиума хозяин подлежал преданию суду.

Силкова это не устраивало: надо найти оружие! На все расспросы, задаваемые ему и по-русски, который он, видно, всё-таки понимал, и по-китайски, которым один из бойцов (Ким) владел в совершенстве, и на котором многие из бывших партизан и старых дальневосточников тоже могли изъясняться, хозяин фанзы не отвечал.

Наконец, Силков приказал ломать очаг и кан (китайская печь). Хозяин фанзы, увидев это, поднял громкий крик, он кричал что-то по-китайски, причём стало понятно, что он не столько протестует против того, что собираются делать бойцы, сколько хочет этим криком предупредить людей, отведённых в сарай. Так, по крайней мере, заявил Ким.

Подхватив стоявшие около двери лом и мотыги, бойцы принялись разрушать кан и выворачивать огромный котёл, который в каждой китайской фанзе служил местом приготовления любой пищи. Когда котёл был вывернут, то в печи, устроенной под ним, открылся боковой ход шириной с пол-аршина. Он был слегка замазан глиной, которая при выламывании котла обвалилась, в этом тайнике лежали хорошо смазанные японские винтовки, американские винчестеры, пистолеты разных систем и много патронов в запаянных цинковых ящиках. Всё это было так искусно уложено и отделено от топки, что можно было безопасно топить печь, варить в котле пищу, и оружию ничего бы не сделалось.

Увидев вытащенное оружие, хозяин опустился на колени и на ломаном русском