Перекрестье. Исконный Шамбалы - Анастасия Новых

Сэнсэй пригласил гостя в офис «Кассандры». На одной из дверей длинного коридора красовалась вывеска: «Уходя, вспомни о том, зачем ты приходил». Тома усмехнулся:

— Это что, кабинет для «кроликов»?

— Да нет. Это ребята друг над дружкой подшучивают. У них тут каждую неделю смена декораций.

— А-а-а…

Они зашли в кабинет «для особо важных персон». Сэнсэй пригласил гостя присесть в кресло, а сам пошёл к холодильнику. Тома подумал, что его сейчас угостят водкой или коньяком, но его надежды не оправдались. Сэнсэй вынул из холодильника пару бутылок «кока-колы». Открыл и протянул одну из них Томе.

— Извини, я по-прежнему не употребляю спиртное.

— Я смотрю, ты свои привычки не меняешь.

— Конечно, в отличие от некоторых, — со смехом произнёс Сэнсэй и устроился в своём любимом кресле, в подлокотники которого были вмонтированы мизерные микрофоны.

— Ну, дон Тома, как жизнь столичная?

Это обращение, очевидно, польстило гостю. Тома расцвёл в улыбке и начал хвастаться своими достижениями. С этого момента Сэнсэй только кивал, внимательно слушал собеседника и изредка задавал наводящие вопросы. Это был один из психологических приёмов, которому обучали мэтры на «Острове». В самом начале разговора необходимо так поставить вопрос, чтобы зацепить собеседника интересом либо его слабинкой. А после превратиться во внимательного слушателя. Истина этого приёма проста: хочешь расположить к себе человека — слушай его, не перебивая.

Каждый человек — информационный носитель каких-либо знаний, идей, эмоций, впечатлений. Принимая информацию, у него возникает потребность передать её. Но зачастую именно последнее проблематично из-за отсутствия надлежащего слушателя. А почему? Да потому, что большинство людей заняты поисками собственного слушателя, не обращая при этом внимания на чужие бредовые мысли и идеи. Отсюда вытекает парадокс «страдания» индивида — никто не хочет выслушать его. А это в свою очередь порождает дефицит в настоящих друзьях. Не зря же говорят: «Лучшим другом считается тот, кто слушал нас, не перебивая».

Тома рассказывал Сэнсэю, как он попал в Москву, как пытался там заниматься спортом, как познакомился с братвой и дорос до бригадира. Конечно, обо всём говорил поверхностно, особо не вдаваясь в криминальные подробности. Но Сэнсэю и этого было достаточно. Он понял, что в своих первоначальных прогнозах не ошибся. Томов, безусловно, был умным человеком, но не настолько, чтобы уметь контролировать свои эмоции и мысли. Его существом действительно завладели гнусные помыслы — ненасытная жажда власти и значительного превосходства над остальными. В них Тома видел свою единственную надежду обрести счастье. В его рассказах часто проскальзывала зависть к жизни воровских авторитетов. И нетрудно было понять, что Тома сам стремился к подобной власти любыми путями.

Пока гость хвастался своим положением, Сэнсэй успел просчитать его изнутри и даже придумать отличную комбинацию, рассчитанную именно на таких людей. Но и Тома за внешним разговором думал о своём. Он приехал сюда не только ради этих воспоминаний. У него были свои планы относительно данной встречи. И, поговорив о прошлом, он плавно перешёл к настоящему:

— И всё-таки, как в Москве ни хорошо, а домой всё равно тянет. Как-никак родной город! Смотрю тут, в натуре, бардак кругом творится, каждый сам себе крысятничает. Нет хорошей сплочённой организации. Вон, к примеру, в Москве. Там конкретно братва всё под контролем держит.

— Ну, понятное дело, это ж Москва…

— Я думаю, и здесь не проблема. Опыта я поднакопил, а авторитета у меня на этот город хватит… Поэтому, я считаю, можно навести порядок! В натуре всех… поставить. А то распустились!!!

Сэнсэй слегка усмехнулся, слушая такую речь Томы. Как ни старался он культурно шепелявить и подражать Корлеоне, всё же наглядно проскальзывал особый укороченный сленг из спортивного прошлого. «Да, — подумал Сэнсэй. — Боевыми искусствами всё-таки надо заниматься умело, с особой аккуратностью. А то у некоторых, когда часто бьют в голову, кругозор значительно сужается». Вслух же произнёс:

— Можно, конечно, навести порядок. Но это ж лишние расходы.

— Да какие расходы? Братвы полно. Всех подожмём.

— Ну, вот видишь… «Всех подожмём». Это и есть лишние расходы: на корм пацанам, на патроны, на всякую ерунду… Хотя то же самое можно сделать красиво, классически.

— В смысле?

— Ну, в смысле… Взять хотя бы и создать ассоциацию. Пригласить туда серьёзных бизнесменов. Во-первых, это будет им выгодно, так как, объединившись, они смогут избежать распрей между собой и совместно координировать действия. А во-вторых, нам будет выгодно, так как любой человек, добровольно войдя в ассоциацию, автоматически попадает под наш контроль. Вот тебе, дон Тома, одновременный контроль и процветание. Причём, заметь, всё чисто, без криминала.

— Мда-а-а… Интересно.

— Таким образом, бизнес города аккумулируется в этой ассоциации. А все, кто останется за её пределами…

— В разрыв, — вставил Тома своё любимое словечко.

— Ну зачем в разрыв? Их рвать не надо. Если правильно всё преподнести и объяснить людям, они сами поймут. Кто ж откажется спокойно и нормально работать без дополнительных проблем?! А для тех, кто останется за пределами ассоциации, и расценки будут другие, и налоговая начнёт постоянно пилить. При таком раскладе кому захочется остаться за бортом… — Сэнсэй подумал про себя: «…этого "Титаника"», но вслух произнёс: — этой ассоциации…

Сэнсэй очень точно выискал слабинку Томы и наполнил её сладким нектаром. Данная идея не только понравилась собеседнику, но и увлекла его своими «необъятными» перспективами повальной власти.

— В натуре, это круто! — с восхищением размышлял Тома вслух. — И вполне реально… Я даже знаю, с кого надо начинать. Да у нас такая ассоциация будет! Да мы здесь во всём городе так… Только разделяй и властвуй… А Бульбу, так уж и быть, опричником поставим… Да что там город! Можно даже охватить соседние города. А почему бы и нет?! А как ассоциация окрепнет, то и область никуда не денется…

Чем больше Тома углублялся в тему, тем больше в его глазах разгорался огонёк. Его охватил азарт. Он всё глубже и глубже погружался в свои сладкие грёзы. Планы Томы уже расползались, как гигантский спрут, на всю страну.

Сэнсэй давно уже не слушал этот бред. Он обдумывал свои дальнейшие действия. То, что Тома заглотил его наживку, он не сомневался. Ему даже не пришлось достаточно веско всё аргументировать. А это означало, что в рядах противника в ближайшее время разгорятся распри. Он хорошо знал психологию людей такого типа. Не пройдёт и недели, как они начнут грызть друг другу глотки за лидерство. Тем более что идея была действительно замечательная и внешне вполне заманчива. Но Сэнсэй понимал, насколько утопична она изнутри, так как он разрабатывал эту идею ассоциации по прототипу коммуны. А идея коммуны по отношению к бизнесу изначально нереальна, потому что любой бизнес основан на законах джунглей. Жёсткая конкуренция — это один из остовов его развития и совершенствования. Выживает только сильнейший, каждый здесь охотится на ту добычу, которая по зубам. И если ты не успел кого-то съесть и окрепнуть в защите, то съедают тебя. В такой безжалостной борьбе все живут на свой страх и риск. Конечно, бывает, что и крысы сбиваются в кучу. Но собрать в один загон всех «зверей» (и львов, и зайцев, и волков) и тем более добиться от них совместного сотрудничества было нереально. Того и гляди, что кто-то кого-то слопает. Поэтому на идею такой ассоциации могли клюнуть лишь люди, абсолютно несведущие в экономике, ведении и планировании бизнеса. Сэнсэй точно знал, что настоящих спецов в этом вопросе среди предполагаемых главных участников данной игры нет. А такие люди, как Тома, берущие от жизни всё нахрапом, с пеной у рта, с бредовыми наполеоновскими идеями, способны всего-навсего наделать много шума, заодно дезориентировав на время интересующих Сэнсэя личностей. На эту суету он и рассчитывал, используя присказку, давно подмеченную народом: «Кто много шумит, тот мало делает».

¶¶¶

Окрылённый новой идеей, Тома договорился с «партнёром» о деловом сотрудничестве и поспешил распрощаться. Сэнсэй проводил его до машины, и Николай, пожимая ему руку, сказал:

— Ладно, друг, до встречи.

— Счастливо.

Когда Тома уехал, Сэнсэй с грустью подумал: «Друг… Как нелепо стало слышать это слово из его уст… Называет другом и тут же думает о подставе. Странные люди… Всё-таки слово «друг» для них относительное. Каждый вкладывает в него свой смысл, согласно степени индивидуального внутреннего процесса очеловечивания…»

У Сэнсэя к слову «друг» сложилось своё, особое отношение. Может потому, что, несмотря на большое количество окружающих людей, настоящих друзей за всю жизнь у него были единицы. Вместе с одними он прошёл тяжёлый путь борьбы с коррупцией. С другими познакомился в более мирной обстановке. Но тех и других объединяло одно — их внутренняя сущность. Сэнсэй видел их человечность изнутри. Их было немного. Их легко пересчитать по пальцам. Но это были настоящие люди, выделявшиеся из толпы своей уникальностью и неповторимой гармонией внутреннего мира. Остальные, как ни набивались в друзья, всё же оставались приятелями и знакомыми.