Легенды доблестных времен - Валентин Леженда

– Ах, обещание! – попытался неуклюже выкрутиться сэр Нэвил. – Разве я отказывался от него? Нет, я полон решимости наконец покончить со своей невинностью.

– Вот и славно! – улыбнулся сэр Бонифаций.

Вернулись Гийом с Мелоуном. Слегка протрезвевшие оруженосцы волокли на себе присвистывающего во сне Бертольда.

– Где же вы его нашли? – воскликнул сэр Нэвил, заметно просияв.

– На втором этаже! – ответил Гийом, вытирая взмокшее чело. – Он лежал в постели с какой-то молодой женщиной.

– Что?!! – побледнел сэр Нэвил, хватаясь за верный меч.

– Не знаю, что он там с ней делал, но мы от удивления протрезвели на месте.

– Угу! – угрюмо подтвердил Мелоун. – Весь кайф, гад, сломал…

– Ну, раз даже ваш верный оруженосец воспылал забытой страстью, – расхохотался сэр Бонифаций, – то вам, сэр Нэвил, и подавно пора кончать со своим нелепым обетом.

– Я кровью смою нанесённый моему древнейшему роду позор! – объявил сэр Нэвил и попытался проткнуть спящего старичка мечом.

Меч у сэра Нэвила поспешно отобрали, и кровавой расправе так и не суждено было случиться.

Тем временем сквозь толпу распевающих песни пьянчужек бойко протиснулась упитанная девица и, прищурившись, уперла руки в боки.

– Ага, так вот где это старое бревно! – гневно возопила она, указывая на столик, где сидели рыцари.

– Кто, я?!! – опешил сэр Гэвин, ибо, судя по всему, девица указывала как раз на него.

– Нет, этот, со вставной челюстью! – Девичий перст нетерпеливо уткнулся в Бертольда. – Он мне не заплатил, семь монет серебром, между прочим!

– Семь монет серебром? – переспросил сэр Бонифаций и оценивающе поглядел на девицу. – По мне, такты не стоишь и двух.

Пьяное гульбище в пабе внезапно прервалось.

В гробовой тишине было слышно, как тяжёлые капли холодного осеннего дождя стегают мутные окна.

«А что я такого сказал?!!» – бесконечно удивился сэр Бонифаций, когда завсегдатаи всем скопом бросились на благородных рыцарей.

А всё дело в том, что пышнотелая девица по имени Розанчик была в Норидже всеобщей любимицей и своего рода достопримечательностью, являясь незаконнорожденной дочерью местного палача, отправившего на тот свет больше людей, чем кто-либо съел котлет.

Совершенно лысый, тощий как жердь тип, постоянно таскающий с собой огромный невероятно острый двуручник, внушал всем без исключения жителям графства суеверный ужас. По слухам, его даже инквизиторы побаивались. И вот, подишь ты, и этот страхолюд однажды влюбился. Так что Розанчик была единственной радостью кровавого папаши, и обидеть её мог рискнуть разве что законченный самоубийца.

Побоище вышло славное, благородные рыцари даже не удосужились обнажить оружие, работая преимущественно кулаками, ногами и защищенными прочными шлемами головами.

Гийом с Мелоуном ещё в самом начале заварушки высадили Бертольдом окно, поспешно выскочив на улицу.

Когда двухэтажное здание паба накренилось, перекосившись набок, благородные рыцари, сразив добрую половину нападающих, стали медленно отступать к выходу.

Кто-то из дерущихся опрокинул масляную лампу.

Начался пожар.

Последним из объятого огнём паба вырвался вечно заторможенный Туоми Вяминен, и сделал он это как нельзя вовремя, ибо в следующий момент крыша здания с оглушительным грохотом обвалилась.

Холодный дождь немного притушил пожар, и рыцари, прогуливаясь посреди груды оглушённых тел, с удовольствием обозревали дымящееся деяние рук своих.

– Да-а-а-а… – с удовольствием протянул сэр Вальтасар. – Славно погуляли. Нужно почаще наведываться в графство Норидж…

Непредсказуемый Йорик совершенно неожиданно помирился с Гийомом и Мелоуном. Как оказалось, находчивые оруженосцы не забыли прихватить ёмкость с гомункулусом, когда бежали из превратившегося в сумасшедший дом паба.

После случившийся драки волшебное существо ещё больше невзлюбило благородных рыцарей, так как те в пылу сражения совершенно о нём позабыли.

Ну да бог с ним, с гомункулусом, желчи в его организме нет, так что вряд ли он ею когда-нибудь захлебнётся.

Покинув графство Норидж, наши благородные герои приобрели у странствующего герольда список самых завидных невест Англии, сильно обеспокоив своей покупкой несчастного сэра Нэвила, который после позорной пьянки был сама кротость и послушание.

– Это зачем?!! – нервно вскричал рыцарь. – Это для чего?

– Для вас, мой друг, для вас, – ласково проговорил сэр Бонифаций и торжественно прочитал: – Номер первый. Леди Глория, дочь графа де Ля Рока, девятнадцать лет. Брюнетка-глаза карие, без вредных привычек. Знает языки, играет на флейте…

– На чём играет? – побледнел сэр Нэвил.

Оторвавшись от списка, сэр Бонифаций с укоризной посмотрел на побелевшего лицом друга:

– Приятель, да вы, я вижу, серьёзно больны… в любой невинной фразе вам мерещится некий весьма неприличный подтекст. Разве я не прав?

Едущие чуть в сторонке рыцари, внимательно прислушивавшиеся к беседе, дружно закивали.

– Весьма тревожные симптомы! – покачал головой сэр Бонифаций. – Вам срочно следует жениться, и мы все пятеро лично проследим за этим.

В ответ сэр Нэвил лишь обречённо вздохнул.

– Так, что тут у нас ещё… – Сэр Бонифаций вернулся к списку невест. – Ага… где же я остановился… итак, леди Глория. М… м… м… вышивает гобелены, ангельски поёт, готова боготворить своего будущего мужа.

– Там что, так и написано? – решил уточнить сэр Гэвин.

– Именно, мой друг! По мне, весьма достойная леди.

– А её изображение в списке имеется?

– К великому сожалению, нет.

– Подозрительно! – потряс над головой указательным пальцем сэр Дорвальд.

– Тем не менее мы рискнём! – Сэр Бонифаций аккуратно свернул список.

– Рискнём что? – дрожащим голосом спросил сэр Нэвил.

– Рискнём навестить невесту!

– А может, всё-таки не надо?

– Надо, Нэвил, надо…

И непорочный рыцарь сдался.

У замка графа де Ля Рока мокла под дождём группа из десяти благородных рыцарей, возбуждённо топчущихся у переполненного мутной дождевой водой защитного рва.

– Господа! – крикнул им сэр Бонифаций, осаживая коня. – Неужели вы тоже прибыли на смотрины невесты?

– Ну разумеется! – ответил один из рыцарей. – Вот уже три часа мокнем под проклятым дождём.

– А в чём, собственно, дело, почему вас не пускают?

– Говорят, леди Глория ещё не напудрила свой прелестный носик.

– Она его пудрит целых три часа? – удивился сэр Бонифаций. – Какого же он у неё размера?!!

– Вот и мы подумали то же самое! – кивнул рыцарь с промокшим, жалко болтающимся на шлеме плюмажем. – Полчаса назад нас было сорок восемь. Ржаветь под дождём остались самые стойкие.

– Но мы всё равно её увидим! – гневно прокричали прочие рыцари, салютуя тяжёлыми копьями.

Сэр Нэвил спешился и под неусыпным присмотром друзей робко приблизился к защитному рву замка.

В мутной воде виднелось чьё-то мёртвое тело в насквозь проржавевших доспехах.

– О Боже, кто это?!! – в ужасе отпрянул сэр Нэвил.

– Несчастный бедолага! – отозвался кто-то из рыцарей. – Говорят, он тайно пытался пробраться в спальню прекрасной леди. Наутро его нашли плавающим во рву. По официальной версии, высказанной графом, несчастный свернул шею, поскользнувшись на яблочной кожуре.

– Да, бывает и такое! – согласился сплюнувший в ров сэр Бонифаций.

Где-то ближе к полудню, когда доведенные до опасной точки кипения рыцари уже с энтузиазмом обсуждали план, как бы разрушить северную стену замка, подъёмный мост начал опускаться.

Женихи оживились.

Засуетились многочисленные оруженосцы (по два у каждого рыцаря), вытирая влажные доспехи махровыми тряпочками и расчёсывая свалявшиеся хвосты лошадям.

На опустившемся мосту появился огромный, грозно насупленный стражник, ревниво проверяющий гербы заезжающих в замок женихов. В руках стражник держал длинный список знатных фамилий, сверяя гербы на доспехах с рисунками в списке.

Все претенденты на руку, сердце и другие не менее желанные части тела красавицы были беспрепятственно допущены в замок.

У конюшен женихи спешились, и каждый бережно извлёк из-за доспехов букет свежих цветов.

– Упс… накладочка вышла! – забеспокоился сэр Бонифаций. – Мы-то о цветах не подумали.

– Так, может, лучше уйдём, пока не поздно? – с надеждой спросил сэр Нэвил.

– Ни в коем случае! Сейчас что-нибудь придумаем!

Думали недолго, распотрошив кем-то опрометчиво позабытый во дворе ореховый веник, в который сэр Гэвин очень искусно вплёл частично срезанный с лошади Бертольда ярко-рыжий хвост.

Вручив «букет» потрясённому сэру Нэвилу, друзья настойчиво подтолкнули беднягу ко входу в замок.

Громко лязгающих доспехами женихов провели в обширный ярко освещённый зал, украшенный великолепными гобеленами, изображающими сцены охоты.