Случайная ночь, или Беременна от Санты - Яна Невинная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давай, моя хорошая, делай, как говорит доктор, и всё получится.
Илья Миронович громко оповещает о своем приходе в этот мир. Легкие моего сына отлично работают, он уверенно требует свою мамочку и успокаивается только тогда, когда его кладут ей на живот, а потом, проделав все нужные процедуры, заворачивают в пеленку и одеяло и подкладывают ей под грудь.
Первый раз наш сын сосет грудь, но находит сосок так быстро и естественно, словно делал это сто раз. Меня завораживает всё в этом маленьком комочке со сморщенном личике. Он потрясающий. В горле пересыхает от волнения, я просто немею от счастья, не понимая, как мы могли сотворить такое чудо.
Какой нужно было проделать долгий и извилистый путь, чтобы оказаться в этой родовой. Жениться не на той женщине. Довести ее так, что решилась избавиться от меня. Оказаться именно в том сугробе, мимо которого проезжала Нина. Да, определенно здесь вмешались высшие силы. Судьба.
Глажу Нину по щеке, а малыша просто рассматриваю, не в силах придумать, что сказать. Отшибло мысли и отнялся язык. Я в ступоре от счастья, такого, какого не испытывал никогда.
— Он такой серьезный, — смотрит Нина с любовью на нашего умиротворенного сына, который, получив свое, тут же погружается в сон. Знаю, что нас ждет множество бессонных ночей, болячки, колики и прочие «прелести». Но именно сейчас я смотрю на это маленькое беспомощное существо и чувствую, что здесь, рядом с ними, мое место.
Чуть позже я сообщу Нине новости, а пока это только наш момент, который нельзя испортить. Только сказать, что люблю их обоих, и поддержать усталую Нину, смотреть и смотреть на ребенка, не в силах оторвать взгляд.
Они — мое счастье.
Глава 32. Нежность
Нина
— Не бойся, он не сломается, только кажется таким хрупким, — с умилением смотрю, с каким страхом и трепетом Мирон пытается удержать ребенка. Вытянул руки и стоит, не шевелится, дышать на сына боится.
— Ничего подобного, — с хмурым видом переводит на меня взгляд, — надо уметь правильно держать головку, у них шея слабая, я читал.
— Литературку учебную почитываете, Мирон Валерьевич? — ухмыляюсь я, стараясь не смеяться, до чего он забавно выглядит, медленно идя к дивану с сыном в руках, так и держа его на расстоянии и вертикально прямо. Хоть транспортир прикладывай, ровно девяносто градусов покажет.
— Конечно читал, — Мирон аккуратно садится на диван и устраивает сына на руках. — А ты как думала?
— Нормальные мужики обмывают ножки, а ты статьи читал?
— Будем считать, что я не ненормальный.
— Не обижайся, я ж любя, — заискивающе улыбаюсь, присаживаясь рядом, — ты молодец.
— А поцелуй в награду? — тянет ко мне губы, глядя с нежностью. — Я тебе уже говорил, какая ты красивая?
— Раз десять с того момента, как забрал из роддома, — чмокаю его в губы и прижимаюсь ближе, наслаждаясь запахом любимого мужчины. — Ну, рассказывай, как ты тут жил без меня?
— Плохо жил. Переживал. Но зато обустроил детскую.
— Что ж ты молчишь? — воскликнув, тут же кладу ладошку себе на губы. — Когда ты успел?
— Долго ли умеючи, — пожав плечами, он снова смотрит на сына, который кряхтит, но глаз не открывает. Продолжает пребывать в своем стандартном состоянии, в котором был после родов. Золотой просто ребенок. Я даже не думала, что такое бывает. Рядом чужие дети орали как резаные, а мой крепыш даже не думал просыпаться. В одну ночь я так переволновалась, что даже побежала будить ночную медсестру. Сказала ей, что ребенок спит уже несколько часов, на что она просто поинтересовалась, прикладывался ли он к груди, а когда узнала, что да, успокоила меня. Всё в порядке. Долго спать — их естественное состояние. Но так будет не всегда…
— Пойдем смотреть? — поторапливаю Мирона, чуть подталкивая в бок и дергая за локоть.
Он снова встает с высокой степенью предосторожности и чуть ли не ползет в комнату, идя шаркающими шагами.
— Ты бы хоть потренировался с куклой, — смеюсь.
— Я тренировался, — бурчит, кивая в сторону кресла. На нем лежит подушка, спеленатая пледом, выглядит как макет ребенка. Боже мой, меня разбирает смех. Обстоятельно Мирон готовился.
— Подушку у бывшей жены одолжил? — еле выдавливаю из себя сквозь смех.
Ответом мне служит укоряющий взор Мирона, но я знаю, что он не обидчив. Сама же умиляюсь, будет что вспомнить и детям рассказать. Хотя нет. Пока мне одного достаточно, от воспоминаний о родах по телу бегут мурашки. Я чудо как счастлива, но второй раз на такое пойти не могу, ни при каких обстоятельствах.
— Красота какая! — ахнув, вхожу в спальню, всплескиваю руками, замирая от восторга. Это что-то с чем-то. Комната в голубых тонах, звездное небо, яркие шкафчики и прелестная люлька с балдахином. Невероятная комната.
— Нравится?
— Конечно! — подхожу и целую Мирона, с удивлением чувствуя влагу на щеках. Даже не знала, что можно расплакаться от счастья. Единственное, что его омрачает, то, что мы с Бирюковым так и не женаты. Ситуация зависла на промежуточном этапе, и ребенка я родила вне брака. Кто-то бы сказал, что я зациклилась. Ну какая разница, когда мы поженимся и поженимся ли вообще. Двадцать первый век. В наше время возможны какие-то угодно союзы. Мне грех жаловаться на своего избранника, и я уверена, что он будет замечательным отцом, просто… _К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т_
На мне и так клеймо разведенки, и совсем не хочется добавлять себе статус женщины, которая увела мужа из чужой семьи и родила от него ребенка.
А теперь, когда я буду занята ребенком, о свадьбе не может быть и речи. Мне в туалет было страшно отойти, оставлять его одного боялась, теперь так будет всегда, пока малыш не подрастет, не
