Три влечения Клавдии Шульженко - Глеб Скороходов

«Трудно рассказать, как я пела в тот вечер, – вспоминала Шульженко. – Скажу откровенно, этого и не помню. Запомнила реакцию зрителя – самое для меня главное, – которая еще разубедила, что работа доходит до слушателей, а значит – получилась.

В сюите отказалась не только от декорационного оформления, но и от всякой атрибутики. Только песня – ее характер, характеры ее героев – таков мой театр.

Расскажу о трудностях, с которыми здесь столкнулась. Вот, к примеру, первая песня – «Шел солдат из далекого края» – своеобразный зачин ко всей сюите. Мне она понравилась сразу – я даже думала, что именно эта песня станет самой популярной и ей суждена долгая жизнь. Великолепная мелодия – задумчивая, как бы идущая из глубины души, протяжная, как тяжелый вздох, она напоминает народные песни, даже не песни, а сказания, в которых эпос соединяется с лирикой. Солдат уходит из чужой земли, которую он освободил, которая ждет возрождения, а благодарные народы провожают своего избавителя – ему пришла пора вернуться домой.

Куплеты этой песни написаны как эпический сказ, а припевы – как прямое обращение к солдату:

Прощай, прощай, земли спаситель!Тебя навек запомнил добрый край.Ты поклонись от нас своей России,Поклон березкам белым передай!

Как построить этот рассказ? Предположим, я могу вести его от лица лирического героя, то есть в данном случае от лица авторов и себя самой, – то, о чем говорится в песне, действительно видела и знала.

Ну а припев? Снова идти от себя? Мне казалось, что это несколько обеднит песню – ведь слова прощания идут чуть ли не от всего «доброго края», освобожденного русским солдатом!

Я решила, что это обращение надо исполнять как бы от лица тех людей, что провожали своего освободителя, но при этом старалась найти краски, которые дали бы возможность зрителю почувствовать за этим «общим лицом» конкретного человека. Так, в первом куплете говорилось о «черногорке, старушке седой», и в следующем за ним припеве закономерно бы воспроизвести некоторые черты этой женщины – символа матерей Югославии. Не стремясь имитировать интонации или манеру ее речи, не горбясь под тяжестью лет и пережитых напастей, черногорку старалась показать зрителю только одним жестом – чуть дрожащей, поднятой вверх рукой, как бы готовой благословить солдата».

Вторая песня сюиты – контраст первой. Перед зрителем возникла бытовая картинка. Продолжая сюитную линию, песня передавала шуточный диалог односельчанок с бывшими фронтовиками. «Расскажите-ка, ребята», – задают девушки вопросы о прошлом, настоящем, будущем.

Шульженко здесь передавала атмосферу юмора, шутки, молодого веселья.

Умело обыграла фразу, завершающую каждый куплет: «Э, что за разговоры интересные!» Сначала произносила ее с гордостью, относя эти слова к своим героиням: они в тылу не сидели сложа руки! Затем фраза звучала радостно – в ней сквозила уверенность, что теперь, когда солдаты вернулись, дела в колхозе пойдут на лад. И, наконец, в куплете, где речь шла о предстоящих свадьбах, Шульженко использовала фразу для выражения собственного отношения к событию. «Э, что за разговоры интересные!» – произносила она с лукавой улыбкой, словно предвкушая веселое свадебное застолье.

А в лирической колыбельной «Сын» Шульженко выступила в непривычной роли. Впервые в ее репертуаре прозвучали материнские нотки, впервые она пела о любви к сыну, который «будет весь в отца». И несмотря на то, что для слушателей такая песня в устах недавней «Лолиты» казалась преждевременной, нежность и сердечная теплота, пронизавшие «Колыбельную», обеспечили успех.

Большую популярность завоевала и другая песня сюиты – «Поет гармонь за Вологдой». Музыка и текст ее позволили актрисе сыграть песню как веселую, жизнерадостную миниатюру. Слушатели видели и добрую усмешку героя, и поданное с иронией его самолюбование, и девчат, что «только ахали и щурили глаза».

Но, пожалуй, лучшей песней цикла стал лирический монолог «Где же вы теперь, друзья-однополчане?». Он как нельзя больше пришелся по душе актрисе. Настроение его, грустные воспоминания о солдатской дружбе, об однополчанах, которых судьба разбросала по стране, были близки и понятны Шульженко.

Актриса вела задушевный разговор. Он отличался от ее монологов-исповедей довоенного репертуара. Другая тема, другие краски. Сердечная и суровая нежность, почти мужская сдержанность, которая желание встретиться с фронтовым другом прикрывает чуть усмешливой ссылкой на девушек, что «у нас в районе уж больно хороши».

Первый куплет Шульженко пела, несколько замедляя темп песни. Это были мысли вслух:

Майскими короткими ночами,Отгремев, закончились бои,Где же вы теперь, друзья-однополчане,Боевые спутники мои?

Затем темп немного убыстрялся – герой песни начинал заочный разговор с другом, рассказывал о родных местах, но чувство ожидания, тоски по человеку, с которым столько прожито в то время, когда терялся «трудным верстам счет», не исчезает. Оно звучит в подтексте, вновь открыто проявляется в заключительных строфах песни. Разговор окончен, но остается неотвязным один и тот же вопрос, на этот раз преподнесенный актрисой подчеркнуто декламационно: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?»

Часто потом приходилось слышать эту песню у других певцов, порой исполняемую даже хором, но никто, по-моему, не спел ее лучше.

Сюита «Возвращение солдата» завершалась «Величальной». Нет, речь в ней не шла о «самом родном и любимом», что было бы в духе времени. «Величальная», написанная композитором в стиле народной песни-пляски, и звучала у Шульженко как радостные припевки, прославляющие родной край и тех, кто принес ему победу.

Новая программа получила высокую оценку и прессы, в те годы (в те годы особенно!) весьма сдержанной на похвалы эстраде. «Ювелирное мастерство Шульженко – результат упорного, взыскательного труда, – писала газета «Советское искусство». – Артистка хорошо знает свои возможности – в одинаковой степени владеет речитативом, выразительной мелодекламацией и широкой, свободной кантиленой – и мастерски пользуется ими. Шульженко много поработала над вокальным циклом Соловьева-Седого и достигла существенных результатов – с большой убедительностью передает она эти песни о Родине, о простых советских людях».

С песнями Василия Павловича она никогда не расставалась. В середине 50-х годов композитор пригласил ее выступить в своем творческом вечере, что объявили в Колонном зале. Оркестром дирижировал прекрасный музыкант и блистательный аранжировщик Виктор Кнушевицкий. Накануне – репетиция. Шульженко приготовила три песни Соловьева-Седого, отрепетировала их, оговорив с Виктором Николаевичем все нюансы, паузы, замедления.