Свиток Хевреха (СИ) - Моури Эрли

— Проходите! Сюда вот! И не спешите! Ради бога Праведного!

— И денежки готовьте, чтобы не было вам его Плети! Двадцать шилдов! Двадцать шилдов за вошедшее лицо! — подпевал ему страж с алебардой наперевес.

— А если морда или рожа? — хихикнул один из озорных гостей города, ныряя между колесом телеги и стеной. Крепкие руки воинов порядка тут же выдернули его за воротник.

Толпа тянулась к проходу, образовавшемуся справа от поломанного экипажа. Взвизгнула какая-то девица — видно, ущипнули в толкотне, а то и под юбкой пошарила нахальная лапа. Леос пробирался в давке, пристраиваясь ближе к начальнику гномьего каравана. Так и скользнул за ним в ворота, не уплатив положенной пошлины, и, не пугаясь обещанной Плети, затерялся быстро в неровных окраинных улочках Иальса — крики нахрапистых стражников сотрясали воздух уже не для него.

Бард шел к «Серебряному шлему», и в утренних лучах ему все мерещился рыжий отблеск на волосах мэги, а рука тянулась к хрупкой резной коробочке в кармане, подаренной Коралиссом, пальцы гладили теплую кость морского зверя. Розовая жемчужина, лежащая на комке сухих водорослей внутри коробочки, должна была понравиться Астре. Бард думал, как проденет витую нить сквозь жемчуг, наденет подвеску возлюбленной на шею; мечтал о теплых губах, которые влажно прикоснутся к его щеке, благодаря за подарок.

— Дорогу! До-о-рогу высокородной! — пронзительный мальчишечий голос прервал сладкие мечтания.

Мимо проплыл паланкин, цветы, плетеные из серебряной проволоки, позванивали в такт шагам полуголых носильщиков. Перья на балдахине покачивались, кисейные занавески развевались утренним ветерком. Подведенные мергийской краской бедно-голубые глаза, глянули на Леоса, и бард подмигнул озорно, целуя воздух. Занавески раздвинулись, и барда поманил тонкий палец. Солнечный луч сверкнул в прозрачном камне кольца.

— Кто это? — шепотом спросил Леос у иальсца, стоявшего рядом.

— Сама мэги Верда, — так же тихо отозвался тот и нервно вытер вспотевший лоб.

Бард шагнул вперед и согнулся в поклоне, раковина ихтионита выскользнула из-за пояса, покатившись под ноги носильщикам. Паланкин качнулся, замер.

— Это инструмент амфитритов? — спросила мэги, наклоняясь и рассматривая раковину. — Неужели ты умеешь на нем играть?

Ее голос показался перезвоном хрустальных капель, а светлые глаза напомнили о морских волнах, игравших на солнечной отмели. Сердце встрепенулось, и бард снова не мог понять, почему его столь глубоко трогают женщины, говорящие так. Их взгляд, движение губ, цвет волос, разбросанных по плечам или длинными локонами спадавшие на грудь — почему они все такие разные пьянят кровь и разом забирают и мысли и память.

— Да, моя принцесса, — бард быстро поднял раковину и выпрямился, разглядывая белокурую мэги. — Ваша проницательность, также трогательна, как и красота. Наверное, все дело в синих глазах. А может магии? Ее столько в этом светлом лице, на губах, — он сделал еще один несмелый крошечный шаг. — Я вижу волшебные искры на ваших локонах.

— Дай мне этот инструмент. Если позволишь, только на время, — Верда коснулась раковины, потом его руки. — А как соскучишься, придешь и заберешь.

— И снова так же близко увижу вашу магию? — прошептал он, вкладывая в ее ладонь хрупкую безделушку.

— Увидишь еще ближе. Но об этом глупо говорить на улице, — она улыбнулась на прощанье и скрылась за легкой занавеской.

Паланкин двинулся дальше.

Бард постоял еще немного, глядя в след мэги. Потихоньку мысли возвращались к Астре, и он зашагал к уже близкому «Серебряному шлему». Свернул за угол и прошел в открытую трактирную дверь. Завсегдатаи на мгновение притихли, вглядываясь в посетителя, но тут же разговоры возобновились, словно и не прерывались вовсе.

— Хозяин, эй, хозяин! — позвал Леос, и широкоплечий детина в фартуке, разрисованном пятнами, обернулся, приподнимая редкие брови.

— Почтеннейший, — кивнул ему бард. — Не остановилась ли у тебя мэги? Молодая такая совсем, черноволосая. Прекрасная, как роза волшебной Вергины. Мэги Астра Пэй.

— Парень, у меня тут трактир, видишь ли, — хохотнул тот, хлопая некрепко Леоса по плечу. — Девки все время ходят. Молодые и старые, черноволосые и блондинистые, человечьи, гномьи, и Рена знает какие. Разве ж упомнишь всех? А мэги они или так, девицы уличные, мне не докладывают.

— Да нет, Прол, — вмешалась в разговор подавальщица, отставляя поднос с чашами, полными эля. — Была тут такая. Недавно совсем была, пару дней, может как. Не одна была, а с ухаживателем. Он ей все песни пел, да нежные слова говорил. И комнату на ночь одну брали.

— Точно ли, девушка? — переспросил Леос подавальщицу. — Была ли та, о которой я спрашиваю? Глаза у нее светлые, как солнечный камень. И солнце рыжее лучиками в черных волосах. А лицо чистое-чистое, как у Раи.

— Ну, я бы так не сказала, — служанка отбросила растрепавшуюся рыжую косу. — Такая худоватая девица, в общем-то ничего особенного, — она внимательно посмотрела на Леоса. — Слушай, парень, да она ведь с тобой была! Вот теперь я точно вспомнила. Прол, помнишь, этот-то, — она игриво ткнула Леоса пальцем в живот так, что тот ахнул, — бард он, помнишь? А, Прол? Ты ж с них еще за комнату дешевле взял, потому как этот парень песни пел, что птичка в саду.

— Точно, — трактирщик кивнул. — А я тебя и не признал, парень. Тогда ты, кажись, с инструментом каким был. Да и сам весь повеселее выглядел. Мы о постояльцах обычно не рассказываем. Мало ли у кого какие дела, — он бросил недовольный взгляд на подавальщицу. — Только не было твоей мэги у нас больше. Как вы ушли, так она и не появлялась.

Леос качнул головой задумчиво и с досадой. Единственная возможность найти мэги теперь — это обратиться к магистру Варольду. И как примет его важный старик? Скорее всего, не выйдет из этого ничего путного, но попробовать требовалось, просто было необходимо. Он повернулся, собираясь уходить.

— Эй, бард, — зашептал ему в ухо оборванец, сидевший раньше за столиком в углу, прислушиваясь к разговору. — Красотка твоя шороху в Иальсе наделала. О ней на Варгиевом рынке говорят. Прямо на языках дырку скоро протрут, все чешут: мэги Астра Пэй, да мэги Астра Пэй.

— Это новость старая, как твои башмаки, — отмахнулся от нищего Леос.

— Как же старая, когда только вчера к вечеру она у господина Бугета была? — обиделся оборванец. — Прилетела на каком-то диковинном звере. Потом как заверещит! Спалила палатку, забрала кошелек господина Бугета, да улетела. Мигом! Что мы и удивиться как следует не успели.

— Врешь! — Леос ухватил нищего за рубашку, ветхая ткань тут же опасно затрещала, расползаясь под его руками. — Ну, врешь же!

— Эй, да тише ты! Не вру я. Сам видел. Пришел, понимаешь, на рынок заработать сальд-другой, а тут мэги твоя со своим зверем. Прямо с неба — шлеп! Свалилась и кинулась на Бугета, как кошка огненная. Так и не вышло ничего заработать, — оборванец вздохнул и высвободился, косо посматривая на барда. — Сам сходи да и спроси у господина Бугета. Его ребята до полночи бегали, разбирались с этой твоей мэги. Ох и досталось ей, наверное, гринхов, по самую макушку! Господин Бугет обид не прощает, это всем известно. Хоть мэги, хоть гилена высокородная — найдет способ, как милость вернуть.

Леос отстранил лопочущего нищего и быстро направился к двери.

— Эй, парень, хоть пару шилдов дай. Выпью за твое здоровье! — крикнул тот вслед. — И за девицу твою выпью!

— Прости, сам без монеты, — пробормотал Леос и поднялся на улицу.

Он шел к Варгиеву рынку, почти не замечая ничего вокруг. Перед глазами стояла гномья ухмылка Кирима, и господин Бугет перебирал короткими толстыми пальцами завязки кошелька.

— Убьют ведь, наверняка убьют, — приговаривал бард, переставляя ноги к рыночной площади. Затянувшаяся рана на животе мучительно ныла, будто в ней опять поворачивал кто-то острое лезвие. Он налетел на девушку в узкой бархатной котте, пошел дальше, а девица осталась стоять посреди улицы, испуганно глядя вслед прохожему с таким бледным и страшным лицом, какое бывает только у живого трупа. Когда бард исчез за поворотом, она побежала домой, задыхаясь и торопясь рассказать, что опять мертвяки выходят из склепов, да теперь уже разгуливают по городу, не пугаясь ни света дня, ни жаркого взора богов.