Планета бурь - Александр Казанцев

Вуд стал ворошить корявым корнем угли. Посыпались искры, повалил дым.

— Если бы человек был слишком силен, слишком ловок, слишком быстр, ему не требовалось бы мышления и изобретательности, он мог бы прожить по-звериному. Мышление понадобилось и развивалось у него потому, что ему трудно было жить без него, он не выжил бы, как, вероятно, не выжили его близкие и менее одаренные сородичи.

— Если бы вы знали, командор, как я молил бога о том, чтобы выжить в пещере! — сказал Керн.

— Человек, живший в пещере, стал человеком потому, что был не слишком силен, ловок, быстр и не слишком слаб и неповоротлив, потому что ему требовалось умеренное количество пищи, высококалорийной и в то же время легко усвояемой после приготовления на огне. Огонь облегчал тяжелые функции организма, способствовал его быстрому развитию и совершенствованию. И, что еще особенно важно, у человека не все время стало тратиться на добывание пищи, у него появился досуг для размышлений, которого нет у зверей, нет у птиц, нет у рыб, досуг, ставший, если так можно сказать, отцом познания, матерью искусства и воспроизведения красоты.

— В руках своих, командор, вы держите красоту, подтверждающую, что господь бог создал людей на Земле и здесь, на чужезвездной Венере, по образу и подобию своему.

— Вольтер говорил, что человек ответил ему тем же, — быстро вставил Алеша.

Керн бросил на него хмурый взгляд.

— Вы ошибаетесь, Аллан, — мягко сказал Богатырев. — Разумные существа похожи друг на друга не потому, что созданы кем-то по определенному образцу, а потому, что существа эти должны были отвечать определенным условиям, обладать свободными от ходьбы 128 конечностями, пригодными для трудовых процессов, стереоскопическими органами зрения и слуха, вертикальным положением тела, обеспечивающим наибольший обзор местности, и экономно использовать для передвижения минимальное количество конечностей.

— Две ноги! — вставил Алеша.

— Словом, на расстоянии километра мы скорее всего могли бы принять разумное существо иного мира за человека, если бы увидели его…

— Но ведь вот оно, вот! Мы уже видим его, командор! — воскликнул Гарри Вуд, показывая на скульптуру.

— И я очень рад, сэр, — внушительно добавил Керн, — что существование этой прекрасной леди в мире венерианских ящеров можно объяснить отнюдь не теорией эволюции, а лишь высшим актом творения.

— Если под высшим актом творения вы подразумеваете создание инженерами космических ракет, то я соглашусь с вами, Аллан.

— Что? Космических ракет? — опешил Керн.

— Вы считаете, она прилетела? — живо спросил Вуд.

— Она или ее предки, — невозмутимо ответил Богатырев.

— Илья Юрьевич!.. — не выдержал Алеша, вскакивая на ноги.

Богатырев успокаивающе поднял руку.

— Откуда прилетели? — спросил Керн. — На космических ракетах?

Богатырев пожал плечами:

— Назовем условно планету, откуда они могли прилететь, Марсом, просто потому, что любой Марс (из нашей солнечной системы или из подобной ей планетной системы 82-й звезды Эридана, близ которой мы находимся), очевидно, меньше земноподобной планеты или даже Венеры, несколько уступающей Земле. Силы тяготения такого Марса не хватало, чтобы удержать частички атмосферы и водяных паров. Молекулы газов отрывались и улетали от планеты в космос. Атмосфера постепенно редела. Но прежде на предполагаемом Марсе атмосфера могла быть плотной и условия зарождения и развития жизни напоминали в общих чертах земные. И они могли быть такими даже раньше, чем на Земле, поскольку Марс был, скажем, дальше от своего светила, чем Земля от Солнца, и потому охлаждался быстрее. И жизнь там должна была возникнуть прежде, чем на Земле или землеподобной планете, и проходить все фазы развития скорее. И разумные существа на нем, на этом условном Марсе, должны были появиться на миллионы лет прежде, чем на планетах, более близких к светилу.

— И миллион лет назад погибнуть без воды и кислорода, — подсказал Добров-.

— Не погибнуть, — поправил Богатырев, — а лишь оказаться перед перспективой гибели. Марсиане (будем так условно их называть) должны были понимать, что их планета теряет воду и атмосферу. Они обязаны были думать о грядущих поколениях. И у них было три выхода. Первый — погибнуть.

— Нет, нет и нет! — крикнул Алеша.

Гарри Вуд, усиленно закивав, молча поддержал его.

— Второй выход — уйти в глубь планеты, вырыть пещеры, создать в них искусственную атмосферу, водоемы, подземное сельское хозяйство, построить там города и жить, никогда уже больше не видя неба, звезд, светила.

— Мрачно, но возможно, — пожал плечами Керн.

— И, наконец, третий выход: использовать достижения цивилизации и переселиться на соседние планеты, например на Венеру, условную Венеру, с большей массой и находящейся ближе к светилу, словом, где жизнь зарождалась позже и где условия для продолжения жизни, зародившейся на другом космическом теле, благо приятны.

— Я думаю, что разумные обитатели гипотетического Марса могли избрать два пути. Часть населении планета ушла в ее глубины и, быть может, существует и сейчас, и нам еще предстоит задача после возвращения на звездолет предпринять попытку связаться с ними, возможно, биологически изменившимися, приспособившимися на протяжении тысячелетий к новым условиям…

— А другая часть построила космические города, искусственные спутники, промежуточные станции для массового переселения на соседние планеты.

— Ты прав, Алеша. Очень возможно, что произошло именно так, а может быть, и еще масштабнее. Я имею в виду переселение не только на космические тела близ светила…

— Но и межзвездные перелеты, скажем, к нашему Солнцу, к нашей Земле.

— Исключить это будет едва ли научно.

— Тем более что такая гипотеза объяснит множество загадочных фактов.

— На Земле? — насторожился Добров.

— Да. Кто миллион лет назад оставил след подошвы в песчанике пустыни Гоби? Кто стрелял пулей в дикого неандертальца в Африке сорок тысяч лет назад и тогда же охотился на древнего бизона, простреленный череп которого найден в Якутии и хранится в палеонтологическом музее в Москве.

Добров развел руками: — Ну, знаешь ли, Илья…

— Но не эти тайны главные! Главная — это тайна человеческого мозга, который был биологически одинаков у создателя теории относительности Эйнштейна и первобытного человека каменного века, у лорда Ньютона я у африканского дикаря, из которого, как известно, удавалось воспитать современного ученого. Как могла скупая природа наделить доисторического человека, примитивного охотника, развитым мозгом, способным вместить всю сумму современных знаний?