Безумный корабль - Робин Хобб

…А потом, внутренне трепеща от волнения, об руку с Давадом вступила в комнату для завтрака…

Ей доводилось слышать, что в Дождевых Чащобах во время ухаживания вели себя несколько более раскованно, чем принято было в Удачном. Но, когда Кефрия давала разрешение Рэйну посещать свою дочь, им было твердо обещано: никаких дорогостоящих подношений, способных вскружить неопытной девушке голову. Вот Роника и ждала, что молодой человек вручит Малте букетик цветов… ну там еще немного сладостей…

И вообще она полагала, что ей представят застенчивого юношу, сопровождаемого, возможно, наставником или дядей.

Но что же предстало ее глазам?…

Комнату было попросту не узнать! Простое убранство, состоявшее из весенних цветов, принесенных ею и Кефрией из садика, почитай что исчезло! По всему помещению в бесчисленных корзинах, вазах и чашах благоухали самые немыслимые цветы, какие только порождали Чащобы. От их запаха голова буквально шла кругом! Корзинки и подносы фруктов, бутылки роскошных вин, блюда всевозможных лакомств и сладостей дополнили убранство стола, накрытого для скромного завтрака. Тут же стояло искусственное дерево, сработанное из бронзы и древесины вишни, а на нем в клетке из золотистой латуни заливались на разные голоса радужно окрашенные певчие птицы. Под клеткой, с надеждой поглядывая вверх, разгуливала крапчатая охотничья кошка — совсем юная, еще котенок. Слуги — и с открытыми лицами, и в вуалях — бесшумно и со знанием дела сновали по комнате, доканчивая ее волшебное преображение.

Роника вошла — и молодой человек, чье завешенное вуалью лицо выдавало в нем потомка торговой семьи из Чащоб, заиграл жалобную мелодию на небольшой арфе. И, словно подхваченная музыкой, навстречу Ронике двинулась Янни Хупрус. Ее лицо скрывало белое кружево, расшитое жемчугами. Просторный капюшон, накинутый на волосы, украшали искусно подобранные шелковые кисточки всех возможных оттенков синего и голубого. На Янни была расшитая лентами рубашка и свободные панталоны, собранные у лодыжек опять-таки лентами. Белой льняной материи почти невозможно было разглядеть под сплошной вышивкой… Роника в жизни своей еще не видела женщины в подобном наряде, но безошибочное чутье тут же подсказало ей: очень скоро нечто в этом роде составит писк моды в Удачном.

Итак, Янни радостно приветствовала Ронику в ее собственном доме, но комната была до того не похожа на себя прежнюю, что Ронике поневоле казалось — все они чудесным образом перенеслись в Дождевые Чащобы, и это она, Роника, нынче гостила в доме у Янни.

Янни тепло улыбалась, и лишь один-единственный взгляд, полный недоумения, отразил ее любопытство в отношении Давада.

— Как славно, что ты так скоро спустилась, — сказала госпожа Хупрус. И взяла руки Роники в свои — движение, подразумевающее отношения если не родственные, то очень близкие к тому. И доверительно наклонилась к ее уху: — Ты, по-моему, должна гордиться своей дочерью, Кефрией! Она так тепло и достойно нас приняла! Ты воспитала очень хорошую дочь, Роника… А Малта!.. Кажется, я начинаю понимать, почему мой сын «погиб» буквально на месте!.. О, она совсем молода, как ты меня и предупреждала, но этот юный бутон вполне готов распуститься. И покажите мне того молодого человека, которого не сразили бы наповал такие глаза!.. То-то мой сын положил столько трудов, выбирая подходящие подарки… Честно признаться, когда цветов уже СТОЛЬКО, это вправду выглядит самую чуточку слишком, но вы с Кефрией уж простите моего мальчика, хорошо?

— Конечно, простим, ведь что сделано — то уже сделано, и его всяко слишком поздно ругать! — вместо Роники, пытавшейся подыскать какие-то слова, ответил Давад. Выступив вперед, он накрыл ладонью сомкнутые в пожатии руки Роники и Янни. — Добро пожаловать в дом Вестритов! — сказал он. — Я — Давад Рестар, давнишний друг этой семьи… Для нас большая удача и радость принимать вас под этим кровом, мы почитаем за честь решение Рэйна ухаживать за нашей Малтой… Вы только посмотрите на них — ну разве не прелестная пара?…

Эти речи так разительно отличались от всего, что могла бы произнести по данному поводу сама Роника, что пожилая женщина едва не утратила самообладание. Однако Янни провести было непросто. Она посмотрела на Давада, потом на Ронику и вежливо, но решительно высвободила руку из его хватки.

— Я припоминаю тебя по нашим прежним встречам, торговец Рестар.

В ее тоне звучала явственная прохладца. Уж верно, вышеупомянутые воспоминания были не из самых сердечных.

Но Давад, как с ним чаще всего и бывало, пропустил тонкости мимо ушей.

— Весьма, весьма польщен! — просиял он. — Как приятно, когда тебя помнят!

Он явно полагал, что благополучно «сводит шапочное знакомство», как собирался.

Умом Роника понимала, что должна непременно что-то сказать и некоторым образом спасти положение, но, хоть повесьте, никаких подходящих слов придумать не могла. Пришлось отделываться банальностями.

— Какие дивные цветы, — сказала она. — Поистине, только в Дождевых Чащобах можно найти такие цвета и такое благоухание!

Янни переступила с ноги на ногу — совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы она оказалась лицом только к Ронике, как бы тесня и отгораживая Давада выставленным плечом.

— Они правда понравились тебе? Как я рада! Я так боялась, что ты упрекнешь меня за попустительство Рэйну — он в самом деле меры не знает. Я ведь помню, мы договаривались, что подарки должны быть очень простыми…

Уж если на то пошло, Роника вправду считала — Хупрусы изрядно-таки вышли за рамки их первоначальной договоренности. Но прежде нежели она придумала какой-нибудь тактичный способ намекнуть об этом Янни, в разговор опять встрял Давад.

— Простые? — воскликнул он со смехом. — Да какая речь может идти о простоте, если парень от страсти с ума сходит? Прямо вам скажу: если бы я снова помолодел и взялся ухаживать за девушкой вроде Малты, я бы тоже все сделал, чтобы у нее от моих подарков голова кругом пошла!

Тут к Ронике наконец вернулся дар речи.

— Впрочем, — сказала она, — как бы то ни было, юношей, подобных Рэйну, ценят за их собственные качества, а вовсе не за подарки. Нынешнее изобилие и красота, вероятно, как нельзя лучше подходят для их первого представления друг другу, но я уверена, что в дальнейшем его ухаживание примет… чуть более сдержанную тональность.

Говоря так, она делала вид, будто обращается скорее к Даваду, нежели к Янни. Это, как она надеялась, давало ей возможность достаточно прямо высказать свою точку зрения и притом никого не обидеть.

— Вот чепуха! — расхохотался Давад. — Да ты посмотри на них хорошенько! По-твоему, она от него сдержанности ждет?

Малта в самом деле напоминала королеву цветов на троне, воздвигнутом в ее честь. Она сидела в высоком кресле с подлокотниками, держа на коленях большущий букет, а весь пол кругом был сплошь заставлен горшками и вазами с зеленью и цветами. Один ярко-красный цветок был приколот к плечику ее скромного белого платья, другой такой же красовался в высоко зачесанных волосах. Они оттеняли смугловатый тон ее кожи и придавали черным волосам еще больше блеска. Целомудренно потупившись, Малта что-то говорила молодому человеку, внимательно ее слушавшему. Внимательный наблюдатель, однако, мог заметить, что время от времени Малта зорко стреляла в него глазами из-под ресниц, и каждый раз при этом на ее губах возникала едва уловимая улыбка… улыбка довольной кошки.

Рэйн Хупрус был одет во все синее. Со спинки стула, стоявшего неподалеку, свисал снятый им небесно-голубой плащ. Его наряд, традиционный для жителя Чащоб, состоял из штанов свободного покроя и рубашки с длинными рукавами, что позволяло надежно скрывать от случайного взгляда телесные изменения. Рэйн был тонок в поясе, и на талии у него красовался широкий шелковый кушак чуть более темного тона, чем все остальное. Из-под шаровар выглядывали носки черных сапожек. А черные перчатки были с тыльной стороны кисти сплошь расшиты синими кристаллами огня… завораживающе-небрежная выставка несметных богатств, да и только! Голову Рэйна покрывал простой шелковый капюшон, сшитый из того же материала, что и его пояс. Черное кружево вуали полностью скрывало лицо… Впрочем, видеть его было и необязательно. Вся поза Рэйна, наклон головы — все говорило о завороженном внимании, с которым он слушал свою собеседницу.

— Малта очень молода, — сказала Роника. Она решила быстро высказать то, что хотела, прежде чем раздадутся еще какие-то высказывания о положении дел. — Ей недостает мудрости: она не понимает, когда следует отказаться от спешки. Значит, вместо нее соблюдать осторожность следует ее матери и мне. Поэтому мы с Янни и договорились с самого начала, что постараемся оградить наших молодых от каких-либо необдуманных деяний, которые они могут совершить под влиянием сиюминутного чувства…