Агентурная кличка - Трианон. Воспоминания контрразведчика - Игорь Перетрухин

В связи со всем этим я получил указание немедленно вызвать объект на конспиративную квартиру «Высокая», где с ним должен был встретиться и побеседовать начальник службы безопасности МИД полковник М.И. Курышев.

Быстро связавшись с Огородником по телефону, прихватив с собой бутылку марочного коньяка «Греми» и пакет трюфелей, я направился к месту встречи у выхода станции место «Смоленская».

Огородник в назначенное время на месте не появился. Не пришел он и через десять минут. Я начал проявлять беспокойство и теряться в догадках. В сложившейся ситуации данное обстоятельство не могло не тревожить, тем более что в проведении столь серьезного мероприятия были задействованы значительные силы нескольких подразделений комитета. Наконец, хоть и с большим опозданием, Огородник все же прибыл, скороговоркой сказал о каких-то причинах, на которые я даже не обратил внимания, так как был безмерно рад тому, что намеченное мероприятие теперь не может не состояться. Разговаривая на ходу о каких-то пустяках, мы вместе через подземный переход направились к месту парковки его автомашины в один из переулков на противоположной от МИД стороне Садового кольца. Вскоре мы сели в машину. Между прочим, я сам, имея «автотранспорт», постоянно удивлялся его небрежному отношению к своей «Волге». Взять хотя бы уже то, что правая передняя дверь из-за неисправности замка была заблокирована намертво. Было заметно, что Огородник не придавал значения уходу за ней. Единственное, что он делал, так это при выходе из машины на длительное время запирал специальным противоугонным устройством педали.

Само собой разумеется, я не мог рекомендовать Огороднику маршрут поездки: как правило, все находящиеся за рулем решают этот вопрос сами. К моему ужасу, он поехал кратчайшим путем от стоянки в район Белорусского вокзала, как раз мимо своего дома на Краснопресненской набережной. В его же квартире, как думалось мне, возможно, уже работала опергруппа, перефотографируя находившуюся в тайнике фотопленку, которую Огородник читал накануне вечером. Что будет, если он по какой-то причине захочет заехать домой? Симулировать неожиданные колики или приступ аппендицита? А будет ли это убедительным и естественным? Удастся ли сыграть эту роль? Одна надежда была на то, что машина попадет в поле зрения наружного наблюдения, страхующего спецгруппу, и даст сигнал тревоги. Но к счастью, пронесло: мы благополучно проехали Краснопресненскую набережную. Я незаметно вытер носовым платком выступивший на лбу холодный пот. В моей оперативной работе случалось всякое. Приходилось с риском для жизни во враждебной среде выступать даже в роли мнимого иностранца перед своим «соотечественником». Но такого еще никогда не бывало. И слава Богу, что все обошлось!

В пути Огородник по ошибке, а может быть, и намеренно, свернул несколько раньше правого поворота к дому, где находится явочная квартира, и направил машину в тупиковый переулок. Следом за ним туда же устремилась другая черная «Волга». На переднем сиденье рядом с водителем сидел какой-то напыщенный молодой субъект в белой рубашке и при галстуке. Но она быстро развернулась и выехала обратно с правым поворотом.

— Это что, наружное наблюдение? — настороженно спросил он меня.

— Александр Дмитриевич, ну что за вздор? Зачем наблюдать за мной? Просто, как и вы, он поспешил с правым поворотом. Кто не ошибается, ведь мы тоже допустили оплошность! А к тому же по физиономии видно, — пошутил я, — что это — ответственный комсомольский работник никак не ниже союзного значения: уж больно важен!

Пробормотав что-то невнятное, он выехал из тупика и затем остановил машину неподалеку от дома, где расположена конспиративная квартира.

М.И. Курышев уже был там. Он встретил нас как гостеприимный хозяин. После обмена приветствиями и несколькими фразами о проведенном отпуске и здоровье предложил располагаться как дома и приступил к деловому разговору. Я поставил на стол коньяк, рюмки и переложил в хрустальную вазу конфеты.

С сожалением пришлось констатировать, что стоявший в соседней комнате телефон по какой-то причине на работал. Мне же надо было срочно позвонить в отдел и сообщить условным текстом, что у нас все в порядке и мы находимся на месте.

Сославшись на то, что в квартире не оказалось чая, я быстро спустился в магазин, который находился на первом этаже, купил пачку чая и доложил по телефону-автомату в отдел, что время есть, обстановка спокойная и все идет по плану.

Вернувшись, застал Михаила Ивановича и Огородника за обсуждением очередного варианта встречи с так называемым «объектом нашего интереса». Вскоре все детали «предстоящего мероприятия» были уточнены, и разговор перешел на отвлеченные темы. Внешне Огородник держал себя уверенно и спокойно. Затем пили чай с коньяком и трюфелями, причем я обратил внимание на то, что Огородник брал конфеты из вазы не со своей стороны, а с противоположной, то есть с моей. Но меня это уже нисколько не удивляло. Теперь можно было с уверенностью сказать, не дожидаясь результатов проводившегося у него на квартире обыска, с кем мы в действительности имеем дело. Столь напряженная разработка неумолимо шла к своему логическому завершению. И это не могло не радовать, хотя в перспективе, как представлялось, еще могло возникнуть немало трудностей прежде, чем все полученные материалы после тщательного анализа и проверки будут переданы следственным органам, а затем в судебные инстанции. Однако, как оказалось впоследствии, трудностей на нашу долю выпало значительно больше, чем это можно было предполагать, даже будучи одаренным богатой фантазией. Но все это было потом.

Тем временем оперативная группа уже заканчивала работу на квартире Огородника. В карманном фонарике китайского производства в одной из батареек был обнаружен хитроумно замаскированный контейнер с проявленной фотопленкой, которую тут же перефотографировали. Пленка содержала инструкции американской разведки и начиналась словами:

«Дорогой С.! Благодарим за Ваш пакет в мае. Ваше краткое изложение документа «А» было очень ценным и сразу показано на высшем уровне нашего правительства… Мы хотим Вас снова поблагодарить за материалы, доставленные Вами… Информационные материалы, как всегда, рассмотрены с большим интересом. Ваша работа продолжает быть чрезвычайно важной в нашем понимании советской политики и формулировке наших подходов. Благодарим Вас за отличный выбор материалов, переданных нам в апреле, особенно за материалы о КНР и о США. Наши специалисты по информации также положительно отнеслись к Вашему решению снимать последние и самые важные части годовых отчетов…

…Лично рискуя, Вы много сделали для нас и в пользу нашего общего дела. Мы приветствуем Вас и уверяем, что всячески будем продолжать защищать Вас и поддерживать… Сообщаем Вам, что высшие инстанции тронуты Вашей поддержкой их позиции и выразили искреннюю благодарность Вам…

…Рон, Н., Москва и Центр совместно приветствуют Вас».

Из последующих «посланий» нам стало известно, что американцы сообщали ему ранее следующие финансовые данные: «В этом пакете находятся 2000 рублей, по 1000 за июнь и июль… вознаграждение (с января по июнь 1977 года) по 10 000 — итого 60 000 американских долларов. Общий итог: 319 928-92»[11].

О полученных материалах было немедленно доложено начальнику главка генерал-лейтенанту Г.Ф. Григоренко, которого с докладом и соответствующим рапортом вскоре принял Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов.

С учетом нервозности объекта, который мог обнаружить заход посторонних в его комнату, и опасности уничтожения уликовых материалов, а также принимая во внимание характер совершенного преступления, подпадающего под признаки пункта «а» статьи 64 УК РСФСР об измене Родине, было принято решение арестовать Огородника вечером 22 июня 1977 года.

Для этого немедленно был создан оперативный штаб во главе с заместителем начальника главка генерал-майором Виталием Константиновичем Бояровым.

В состав штаба вошли начальник отдела генерал-майор В.Е. Кеворков, его заместитель полковник В.И. Костыря и начальник Службы безопасности МИД полковник М.И. Курышев.

Штаб разместился в непосредственной близости от места проживания Огородника и был оборудован всеми необходимыми средствами связи.

В опергруппу по аресту Огородника, находившуюся в ведении полковника В.И. Костыри, включили также меня и представителей следственного отдела КГБ СССР во главе с полковником А.А. Кузьминым, который в свое время вел допросы американского летчика-шпиона с самолета «У-2» Пауэрса.

Было решено наружного наблюдения за Огородником в этот день не осуществлять. Я должен был встретить его вечером при въезде во двор его дома под предлогом необходимости срочно обсудить с ним детали сообщенного ему М.И. Курышевым предложения о продолжении контакта с «интересующим нас объектом», с которым его познакомили в сауне.