Его сладкая девочка - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужички смотрят подозрительно, но молчат, наверное, совсем обалдели от странной девицы.
— У вас так все аппетитно выглядит в тарелке, вы что заказали?
— Ростбиф, — мужчина отвечает, улыбается, думает, что я с ним заигрываю.
Веду я себя, конечно, странно — это мягко говоря. Отец проходит мимо, вытягиваю шею, следя за ним, он снова садится за столик, улыбается блондинке, а я, бросив меню и включив на телефоне камеру, делаю несколько снимков.
Качество, конечно, так себе: освещение в ресторане приглушенное, не буду же я светить вспышкой, но Машка должна это видеть. Еще раз осматриваю зал — странно, но я совсем не вижу папиной охраны. Я знаю их всех в лицо и поименно. Но удивительно, что сейчас нет никого вообще.
Уже выйдя на улицу, кутаясь в шубу, озираюсь по сторонам: за углом ресторана стоит одна из наших машин, номера точно нашего региона. За рулем шофер, еще один парень в черном пальто стоит на улице, смотрит по сторонам.
И тут он обращает внимание на меня, потому что я, повернув голову, совсем не смотрю под ноги, из-за чего поскальзываюсь, громко вскрикиваю и падаю — правда, не на ледяной тротуар, а в сугроб, усаживаясь в него задницей.
Шикарное завершение незабываемого вечера.
Глава 26
Вершинин
— Рома, прекрати.
— Почему?
— Мы не одни. Тимофей все видит и слышит.
— Мы по-тихому.
— А ты умеешь по-тихому?
— Я талантливый парень, я умею всяко-разно.
Продолжаю прижимать Орешкину к себе, забрался под шубку, она такая манящая и соблазнительная в этом платье. Декольте неглубокое, но грудки так аппетитно выпирают, сосочки торчат, просят, чтоб их поцеловали. Но я, растягивая удовольствие, целую девушку в шею, вдыхая ее сладкий аромат.
— Рома! — громко шепчет, широко распахнув свои синие глаза.
Отрываюсь от своей сладкой девочки, смотрю на Тимофея, тот сосредоточенно крутит баранку, лишь каждые три секунды стреляет глазами в зеркало заднего вида. После того как он, открыв рот от удивления, смотрел, как я несу Дашу к машине, при этом догадавшись взять пакеты с едой, всю дорогу молчал, наверное, онемел. Вот же мне счастье привалило.
Мы так толком с ней и не поговорили: то убежала куда-то, то засобиралась домой. А ведь на этот вечер я возлагал большие надежды: хотел хоть что-то узнать о девушке, которая забралась ко мне под кожу сладким ядом, нарушив привычный уклад и ритм жизни.
Даша загадочно шепчет, кивая в сторону водителя:
— Он наверняка все понял.
— Что он понял?
Она многозначительно хмурится.
— Что Тимоха мог понять? Ты слишком хорошего мнения о его умственных способностях.
Тимофей кашляет в знак того, что он все слышит, да я и не пытаюсь говорить тихо.
— Он догадался, что ты не мой дядя, а я не твоя племянница. Так родственники не ведут себя.
— Ну слава богу, а то я думал, грех инцеста мне никогда не смыть и не замолить.
— Рома!
— Дашка, ты такая смешная, сейчас приедем домой — и в кроватку, только голенькими.
«И чур, я первый сверху», — говорю все это, подражая Орешкиной: таким же загадочным шепотом и выпучив глаза.
Девушка ничего не отвечает, лишь поджимает губы и толкает меня в плечо. Господи, как я жил без нее раньше? Ведь как-то жил, что-то делал, приезжал каждый вечер в пустую квартиру. Никто не пытался мне ее сжечь, никто не нарывался на соседей и их подозрительную бдительность, ни одна девушка не лежала в моей ванне голой, и я в ней никогда не занимался сексом. Оказывается, это так круто.
— Что?
Снова смотрит на меня, а я зависаю на ее глазах и пушистых ресницах, как семиклассник. Из головы все моментально выветривается: какое-то дурацкое письмо, риск потери фирмы, вопросы о семье Орешкиной.
«— Если тебя кто-нибудь обидит, ты скажешь мне, я накажу того человека», — говорю это серьезно, прекрасно понимая, что реально могу убить за нее. Вот словно что-то щелкнуло в голове, тумблер переключился на режим «война».
— Роман Александрович, я вспомнил, — Тимофей так некстати влезает в мои откровения, надо точно урезать ему зарплату за говорливость.
— Ты вспомнил прекрасное выражение о том, что молчанье — золото?
— Нет.
— А зря, — держу Дашу за руку, откидываюсь на сидение.
— Я вспомнил, где видел жениха вашей племянницы, — делает ударение на последнее слово.
Даша напрягается, выпрямляет спину, я напрягаюсь в ответ, потому что слово «жених» уже звучит не так забавно, как раньше. Вот, кстати, о женихе не поговорили тоже, может, он на самом деле реально существует.
— Ну и где ты его видел?
Даша пытается вырвать из моих рук свою ладошку, отворачивается к окну, начинает нервничать. У этой девчонки все написано на лице, она не умеет скрывать свои мысли.
— Это Федор Прохоров, сын олигарха, крутой парень, крутые тачки, шмотки, тусовки, сейчас в Майами занимается серфингом, я подписан на его инстаграм.
— Даша.
— Что?
— Кто тот парень на фото в твоем телефоне?
Молчит слишком долго.
— Тимофей прав, это Прохоров, мы учимся на одном потоке, а то фото на каком-то пикнике сделано, просто так.
Девушка мнется, совсем не смотрит в глаза, не могу понять, говорит она правду или обманывает. С одной стороны, они могут реально учиться вместе, посещать общие лекции, фото вполне безобидное, я помню его: парень был сосредоточен только на том, как бы выглядеть красиво перед камерой.
Но все-таки сомнение скребет изнутри: красивая девушка, дорогая шуба, бриллианты в ушах, ухоженная, как с картинки модного журнала, прекрасный вкус, брендовые шмотки. Она на самом деле может быть его невестой или подругой, любовницей, да кем угодно.
— Роман Александрович!
Даша пытается освободить свою ладонь из моей хватки. Отпускаю, понимая, что делаю
