Самый Лучший Ветер - 3 - Артём Сергеев

всего что и лучше, но у меня в глазах зарябило от пышной разноцветности их одежд, приправленных суровыми деталями, вроде редких наплечников, поножей и наручей, а один даже облачился в древнюю дедовскую кирасу. Двое, не считая Глоина Гирополукомпа́са, щеголяли богатющими посохами, а ещё двое пёрли на себе разукрашенные двухлезвийные секиры, причём такие здоровенные, что я всерьёз задумался, пускать ли их с этим церемониальным старьём на борт.

— Держи! — Глоин без слов поднялся по приставной лесенке и сунул мне в морду авоську с тремя полуторалитровыми бутылками гномского самогона, не иначе, царского розливу. — Стаканами обеспечь, салага!

Я до того поразился этому подарку, что не ответил на салагу и без слов посторонился в проходе, лишь дёрнув головой в сторону штурманской рубки, пропуская дорогих гостей. Бутылки эти какой-то искуснейший мастер вырезал из цельных друз горного хрусталя, украсил золотыми медалями и значками, расписал серебряными рунами и сумел, самое главное, сделать их неотличимыми одну от другой.

Это было самое настоящее произведение искусства, строгое и прекрасное в своей простоте, были у гномов и такие мастера своего дела, презирающие обычный подгорный дизайн, когда всё, что нельзя завить или позолотить, расписывалось розами. Насчёт содержимого я уже не был так уверен, сивуха она и есть сивуха, а уж разумные вроде бы существа, предпочитающие первач всему остальному, в этом вопросе для меня авторитетами не были. Хотя я слышал что-то такое от Далина об этом напитке, вроде бы чуть ли не на вес золота оно шло, если механик наш не приврал.

Но Кирюха уже метнулся в штурманскую рубку, загремел стаканами, что-то глухо ударило по моему столу, и я быстрым шагом прошёл к гостям, держа авоську с драгоценными бутылками обеими руками.

Гномы успели рассесться по табуреткам, сгрузив свои секиры и посохи на красную бархатную скатерть стола, добавив туда же револьверы, абордажные сабли и кинжалы. Кирюха сумел втиснуть между ними стаканы и блюдца с салом, селёдкой, луком и чёрным хлебом, сумев верно выбрать закусь по напитку. Получилось до того живописно и по-боевому, что я не сразу поставил самогон на стол, залюбовавшись натюрмортом.

— Держи тару! — Глоин моментально скрутил пробку одной бутылке и набулькал нам всем по половине стакана. — За знакомство!

Гномы встали со своих мест, мы деловито чокнулись и так же деловито, как того и требовал подгорный этикет, выпили.

— Это Балин Железнобок, адмирал, я ж говорил тебе, — севшим от выпитого голосом начал представлять присутствующих Глоин, бесцеремонно тыча пальцем в каждого названного. — Это вот его зам по всем интересным вопросам, Бифуром кличут, а прозвище его тебе без надобности. Это вот Килин Дизелёк, он временный военный вождь Гномьего Кряжа на время похода. Дизелёк — мощный потому что. А это Телхар, он маг.

Каждый названный штурманом гном коротко мне кивнул, переводя дыхание и принимаясь за закуску.

— А меня представлять не надо, что ли? — я чуть наехал на Глоина, унимая невольную дрожь от выпитого. Интересный напиток, кстати, вроде и крепчайший самогон с сивушной отдушкой, но что-то такое в нём интересное было, во всяком случае, пилось довольно легко.

— А на хера? — перевёл на меня недовольный взгляд адмирал, закусывая салом и луком. — Мы ж знали, куда и к кому идём. Или это не ты?

Я лишь пожал плечами, отдавая должное его логике, и с большим удовольствием понюхал горбушку чёрного хлеба.

— Правильный у тебя домовой, — бесцеремонно потыкал пальцем маг Телхар нашего Кирюху, немного ошалевшего от такого вольного обращения, поймав того на столе с принесённой из кухни горчицей в лапках. — В чинах да при медали, и в настоящей закуси понимает!

— А то нам один раз у эльфов, — поддержал адмирал застольный разговор, — пирожных принесли! Я от изумления даже сожрал одно — вот ведь гадость! Еле потом самогоном отпился! Ты нам, кстати, парень, мясца там сваргань, что ли! Прожарь его посильнее, чтобы с корочкой, крови не надо, с кровью пусть эльфы его жрут, и лука с чёрным перцем всыпь побольше, побольше, не жалей! И хлебца ещё подрежь, только чёрного! И ломти чтоб большие были, настоящие!

Я коротко кивнул посмотревшему на меня вопросительно Кирюхе, и тот умчался на кухню выполнять заказ уважаемых гостей. Всерьёз, кстати, уважаемых, я вполне понимал, кто передо мной сидит, развлекая меня застольной беседой в гномском стиле.

— Пушки-то со всем имуществом кто из вас прое… пролюбил? — сурово глянул на меня Килин Дизелёк, верховный главнокомандующий всех гномов одноимённого Кряжа в этом походе. — Ты или Далин? Столько всего погибло — слёзы наворачиваются! Такой зашквар — слов нет! Не будет пролюбившему авторитета отныне и вовек, так и знай!

Я вполне понимал, что это всё ещё идёт застольная беседа между первой и второй, о делах говорить начнём только после третьей, заведено у них так, а потому с удовольствием включился в разговор.

— С хера ли? — со всем возможным вежеством ответил я ему. — Мне на ваши заморочки плюнуть и растереть, у нас свои понятия. Я таких монастырей могу за неделю штук семь сжечь и не поморщусь, очень даже просто!

— Да ладно! — против своей воли восхитился моим молодчеством адмирал, в отличие от всех остальных, посмотревших на меня с нескрываемым неодобрением, требовательно стукнув пустым стаканом по столу. — Так это был ты? Верю, паря, верю! Далин бы повесился, он хоть и давно с вами хороводится, но он есть правильный гном по сути своей, а это не изменишь! Смотри, кстати, чтобы он тебе по пьяни это не припомнил, а то выбитыми зубами не отделаешься, так и знай! Давай ещё по одной, подтвердим знакомство!

И Глоин налил нам ещё, мы выпили, и гномы завозились, доставая свои роскошно отделанные трубки с кисетами. Я поморщился, но встал из-за стола, чтобы открыть все форточки, успокаивая себя тем, что до вечера, когда придёт Далин, запах успеет выветриться. А не успеет — наколдую чего-нибудь, маг я или нет?

Кирюха каким-то чудом уловил момент и притащил нам пепельницы, косясь на меня ошалелыми глазами. Я подмигнул ему, успокаивая, и трюмный удул на кухню, жарить мясцо с корочкой для дорогих гостей. Гнать целого адмирала курить на улицу будет всё же слишком даже для Далина, не говоря уже обо мне. А потому я достал своё и успокоился, будь что будет.

— У людей, кстати,