Любовь Сары Дезанж - Оливия Уэдсли

Наконец, она умолкла и уселась на свою койку, подперев подбородок маленькой рукой. Сара не знала, что подумать о ней, но в общем она ей понравилась. Около нее было живое существо, веселая, неугомонная маленькая женщина, сразу нарушившая тягостное молчание, давившее Сару.

Кориана снова заговорила:

— Вы очень красивы, но ужасно плохо выглядите. Вы тоскуете по свободе, по вашей прежней жизни?

— Я стараюсь не вспоминать, — тихо ответила Сара.

— Но разве можно забыть воскликнула Кориана.

Саре все больше нравилась маленькая танцовщица из кабарэ. Она поняла, что и Кориана не могла забыть прошлого.

Невольно Сара вспомнила свой дом, большой вестибюль, выложенный мрамором, украшенный картинами и высокими зеркалами, лестницу из светлого дерева с резными перилами, первую площадку со старинными креслами, обтянутыми розовой парчей и круглыми столиками, длинный светлый коридор, который вел в покои Клода и свои собственные комнаты. Она снова видела перед собой свою комнату, отделанную слоновой костью, обставленную мягкой мебелью и наполненную драгоценными безделушками и вазами с цветами. Она вспомнила свой письменный стол из черного лака с золотыми инкрустациями. В эти темные ноябрьские вечера было так холодно. Она любила пить чай у горящего камина. Хэкки придвигала маленький столик, на котором стоял прелестный чайный сервиз из розового китайского фарфора. Клод подарил его Саре ко дню ее рождения.

Вспомнив всю роскошь и комфорт, к которым она привыкла, Сара оглянулась в камере, с ее затхлым воздухом и сомнительной чистотой. Отвращение проснулось в ней. Еще десять месяцев этого ужаса! Она закрыла лицо руками, содрогаясь всем телом, и пугающая мысль возникла в ее мозгу. «Если я не возьму себя в руки, я сойду с ума!»

Опомнившись и пройдясь по камере, она услыхала шорох и вспомнила о Кориане. Быстро оглянувшись, она заметила Кориану, сидевшую на постели и со страхом следившую за ней.

— Я наверно напугала вас… мне очень жаль, — заметила, подойдя к ней, Сара.

— Я уже видела такое отчаяние, и от него можно помешаться, — ответила Кориана тихим голосом.

— Я не сойду с ума, — мягко ответила Сара.

Бесконечная усталость охватила ее, Сара пыталась заговорить с Корианой и взгляд ее упал на портрет, который Кориана держала в руке.

— Какое счастье, что у вас не отобрали фотографию, — сказала Сара.

Кориана рассмеялась:

— Хотела бы я знать, кому бы это удалось сделать. Я боролась бы и ни за что не отдала бы портрета.

Ее глаза сузились и потемнели.

— Ведь вы слышали, что я рассказывала. Я ранила Ческо, моего любовника. Я встретила его с другой женщиной и хотела убить его. Я бы снова поступила таким образом, какое бы наказание не грозило мне. Стоит ли любить, если не умеешь бороться за свою любовь. Я лучше убью Ческо, чем уступлю его другой! Он так болен, что не выйдет из больницы, пока меня не освободят. И уверяю вас, он ждет меня. Он клялся, что не я ранила его, когда записывали его показания для суда. За что вас судили? Я читала о вашем деле, но никак не могу понять всего. Любовная история, неправда ли? Он надоел вам или что-то в этом роде. Я бы никогда не могла поверить, что у такой женщины, как вы, был любовник. Вы не похожи на таких женщин.

Она взглянула на Сару и весело расхохоталась.

В камере становилось темно. Из коридоров были слышны шаги надзирателей. Начинался вечерний обход. Сара поднялась и привела в порядок спою койку, испытывая горькое чувство унижения и тоски.

Глава 4

Несмотря на свой не совсем безупречный образ жизни, Кориана была очень доброй и отзывчивой, а кроме того она обладала замечательным качеством — умела устраиваться, где бы она не находилась. Каким-то чудесным образом она привела камеру в образцовый порядок, хотя не имела для этого почти никаких средств. Затем она начала заботиться о Саре.

— Я никогда не имела детей и не люблю возиться с ними. Но за вами мне придется ухаживать, как за ребенком, — говорила она.

Кориана забрала у Сары деньги, при помощи которых она достала все необходимое, чего Сара не сумела сделать до сих пор. Кориана раздобыла мыло, горячую воду, чистые полотенца, белье.

На рождество Хэкки и Лукан навестили Сару. Она встретилась с ними в приемной, длинной, как коридор, комнате, разделенной железной решеткой на две половины. Заключенные стояли за решеткой, которая отделяла их от посетителей, и все время были под строгим надзором. Хэкки старалась не плакать, но ее лицо исказилось от огромного усилия подавить слезы.

— Лучше заплачьте, Хэкки, дорогая, — нежно сказала Сара.

Хэкки рассказала ей массу новостей. Она передала поклон от Франсуа, рассказала о собаке, а затем перешла к описанию времяпрепровождения леди Дианы и «молодого графа». Сара сначала не поняла, а потом сообразила, что Хэкки говорит о Роберте, которого последняя когда-то очень любила.

— Он развлекается, мисс Сара, но, несмотря на всю его надменность и самостоятельность, он несчастлив в душе. Он скучает по вас и стыдится, что обращался с вами таким образом.

Лукан передал сердечный привет от маркизы де Клэв. Саре показалось, что Лукан похудел и выглядел мрачным и недовольным.

— Вы выглядите лучше, чем я ожидал, — говорил он отрывисто. — Если вы себя плохо чувствуете, вас переведут в госпиталь. Я настою на этом. Может быть вы еще желаете что-нибудь? Теперь вам осталось еще всего несколько больше восьми месяцев.

Сара хотела спросить о Юлиане, но не решалась. Колин предупреждал ее, чтобы она ничего не говорила и не расспрашивала о Юлиане. Но вид Лукана необъяснимым образом напомнил ей о Юлиане. На смуглой руке знаменитого врача она увидела золотой браслет с часами, походивший на часы, которые носил Юлиан, Это мимолетное впечатление взволновало ее. Если бы это была рука Юлиана, которая протянулась к ней через решетку.

Пора было уходить. Хэкки перестала плакать.

— Через три месяца мы снова придем сюда, — сказала она.

Сара подождала, пока в отдалении замерли их шаги. Затем она вернулась к Кориане, которую Ческо не навестил, как она ожидала. Обе они просидели в глубоком молчании, пока не наступила темнота, и обе были так расстроены, что даже не могли говорить. За узким окном падал снег. Сара старалась овладеть собой.

— Кориана, — схватив ее за руку, простонала она.

— Да. Веселое рождество, неправда ли?

Она рассмеялась, хотя в глазах ее были слезы, которые медленно катились по бледным щекам.

— Он мог бы придти сегодня, — сказала Кориана резко и Сара повторила про себя, думая о Юлиане: «Да, он мог бы придти».