Макароны по-флотски (сборник) - Александр Федотов

– Ты что, чучело, пишешь?! Какое море?! Какие боевые походы?! Ты, гад, за кордон свалить пытался, а нас тут из-за тебя целый месяц и в хвост и в гриву…без вазелина!

Бывший медик с размаху залепил горнисту такую затрещину, что «секретчик», ожидавший обещанного чайку с сахарком на другом конце отсека, вздрогнул и обернулся на звук.

В тот же вечер горнист дал Роме сдачи. Вернее «сдал». Он заложил внучатого племянника за рукоприкладство Большому Заму. Сдал со всеми потрохами и художественными деталями, не взирая на одну из важнейших флотских заповедей – «не стучи». И «секретчик» в его докладе под раздачу попал. Правильно оно или не правильно, но факт тот, что по местным понятиям, «стукачу» среди экипажа уже не жить. Большому Заму надо было решать: или горниста домой списывать, или переводить на другой корабль. Пока Большой Зам думал, что делать, горниста поселили в медкаюте.

Большой Зам, давно точивший зуб и на Фролова, и на Рокосуева, решил использовать этот инцидент как повод поквитаться. Оба, и Фролов, и Рокосуев, были в старшинских званиях. За неуставные взаимоотношения с молодым пополнением Большой Зам решил обоих разжаловать в матросы и сделать из этого показательное, публичное унижение. С позором срезать погоны перед строем! Наподобие того, как в царское время торжественно переламывали шпаги над головами декабристов, лишая их дворянского звания. Большой Зам подходил к своей работе творчески. Он любил развивать психологический драматизм ситуации, чтобы и слезу прошибало, и другим неповадно было.

На этот раз Паша решил применить очередной тонкий психологический приём. Он решил заставить сорвать перед строем старшинские лычки с погон Фролова и Рокосуева их же сослуживца Серёгу Бычкова, по кличке «Бычок», отслужившего на год меньше их. По замыслу замполита, в расчёт бралась неуставная флотская иерархия, и это обстоятельство добавляло мероприятию нужную остроту, психологический эффект и зрелищность. Молодой матрос показательно срывает погоны со старослужащих, промышляющих неуставными взаимоотношениями с молодым же пополнением! Как Серёге жить среди экипажа после исполнения такой процедуры, Зама интересовало мало. Сталкивать людей лбами было его кредо. «Разделяй и властвуй» ещё никто не отменял.

Большой Зам выбрал Бычка ещё и потому, что он знал, что Серега был родом из маленького городка, и очень хотел выбраться оттуда, сделав себе на гражданке достойную карьеру. А для этого Бычок хотел уйти со службы коммунистом и в звании главного корабельного старшины, самого высокого звания для матроса срочной службы. Серёга хотел, чтобы служба, стала для него своеобразным трамплином в другую жизнь, а в то время для карьерного роста очень помогало обзавестись партийным билетом.

Тогда, когда подавляющее большинство экипажа только пассивно отбывало воинскую повинность, Серёга служил на совесть. Старался. Служа в трудовой БЧ-5, он числился начальником аварийно-спасательной команды, мотался по бесконечным построениям и тренировкам. Короче, за своё звание он честно вкалывал, и поэтому его быстрый карьерный рост против него не держали. Кто-то же должен был пахать и с аварийной командой нормативы сдавать. Всё по понятиям.

Всё это Большой Зам понимал и лучшего кандидата на роль экзекутора просто не мог бы найти. На руку было и то обстоятельство, что командира на борту не было и Большой Зам мог резвиться по полной программе. По его указанию дело о разжаловании двух старшин состряпали в тот же день. Вечером Большой Зам вызвал к себе Бычка и объявил о своём намерении. Он сказал, что от него, как от кандидата в коммунисты и просто ответственного матроса, он завтра ожидает четкого исполнения одного маленького, но очень ответственного поручения. И он, Бычков, должен доказать, что достоин членства в партии, проявить коммунистическую сознательность и принципиальность. Короче говоря, он должен перед строем срезать погоны с двух злостных пролетчиков.

И перед Серегой Бычковым встала реальная проблема шекспировской сложности и глубины. Проблема выбора. Быть или не быть? Резать лычки с товарищей – и скурвиться, или не резать – и поставить крест на своей карьере. Что делать? Серёга поразмыслил и пошёл в кубрик – к Фролову с Рокосуевым, чтобы честно описать ситуацию и спросить совета.

– Ребята, – сказал Серёга в кубрике своим подгодкам, – Зам хочет, чтобы я завтра на построении с вас погоны срезал.

– Уже догадались… – ухмыльнулся Рокосуев.

– Ну и что ты сам-то думаешь по этому поводу? – спросил Рома.

– Как скажите, так и сделаю. Если вы мне «добро» резать не дадите, то я откажусь… Но последствия для меня, сами понимаете, будут самые грустные…

Рома с Рокосуечем призадумались. Если Бычок согласится, то подыграет Большому Заму, а подыгрывать этому козлу очень не хотелось… Подстава получается. Если же Бычок откажется, то он этим такую «пилюлю» Большому Заму вставит – по самое «не балуй»! Но тут тоже подстава получается, только уже для Бычка… Приказ резать погоны Большой Зам перед строем отдавать будет. А отказ выполнить приказ, отданный перед строем, может дисбатом обернуться, как здрасте. Слова присяги про «клянусь… выполнять … приказы командиров и начальников» пока никто не отменял. В обоих случаях ситуацию с разжалованием это не изменит: всё равно, так или иначе, погоны срежут.

Посовещались и решили: Серёгу не подставлять. Пусть лучше уж Бычок им погоны режет, чем какая-нибудь гнида. Короче говоря, дали своё «добро». И погоны загодя бритвой подрезали, чтоб Серёге долго не мучиться. Всем парням на «Фокине» и на соседних кораблях (через посыльных) ситуацию тоже объяснили, чтобы на Серегу по этому поводу никаких наездов не было.

Наутро Большой Зам объявил построение старшинского состава для торжественной экзекуции. На стенке весь старшинский состав бригады со всех близстоящих кораблей построился. В форме буквы «П». Большой Зам, стоя перед строем, осуществлял непосредственное руководство церемонией. Рядом с ним на месте почетного гостя стоял, наблюдая за спектаклем, начальник политотдела бригады. По приказу Большого Зама Рома с Рокосуевым вышли на середину перед строем и замерли по стойке смирно, ожидая начала экзекуции. Все глаза устремились на них.

Большой Зам откашлялся и чувственно, выдерживая эффектные паузы, с выражением начал зачитывать приказ о разжаловании. Рома с секретчиком из этого документа, очень много нового и интересного о себе узнали. Оказалось, что два негодяя, зажравшихся подгодка не давали кушать бедному молодому матросу, отбирали у него еду, издевались… и так далее, и тому подобное. И за все эти злодеяния (Большой Зам повысил голос):

– Приказываю…разжаловать в матросы! – Большой Зам, быстрым взглядом проверив реакцию своего начальника, выразительно посмотрел на Бычкова.

Зазвучала барабанная дробь. Побледневший Серёга Бычков вышел из строя и в полной тишине подошел к Роме с Рокосуевым. Смущенно, шепотом извиняясь за свои действия, он наскоро срезал заранее подрезанные погоны и быстро встал в строй. Разжалование состоялось. Бывшие старшины остались стоять перед строем без лычек на погонах.

После долгой эффектной паузы Большой Зам повернул голову к разжалованным и громко, с ноткой пренебрежения в голосе скомандовал: – Старшина второй статьи Фролов, старшина первой статьи Рокосуев, встать в строй!

Рокосуев было дернулся, но Рома придержал его за руку: – Постой, мы с тобой уже не старшины… – прошептал он.

Матрос Рокосуев ухмыльнулся и остался стоять на своём месте, около матроса Фролова.

– Старшина второй статьи Фролов, старшина первой статьи Рокосуев, встать в строй!!! – орал Большой Зам.

Рома с Рокосуевым не двинулись с места.

По строю пошел возбужденный гул. Старшинский состав бригады заулыбался, с любопытством наблюдая за неожиданным развитием ситуации. Начальник политотдела бригады тоже с недоумевающим интересом наблюдал за происходящим. Большой Зам даже опешил от неожиданности.

– Старшина второй статьи!!! – вновь завопил он после секундной паузы.

Переклинило его на «старшинах». И всё тут!

– Десять суток ареста!!! – орал багровый от ярости Паша Сорокопут.

– Есть десять суток ареста, – по уставу ответили Рома с Рокосуевым, оставаясь неподвижно стоять на своём месте.

– Старшина-а-а второй статьи-и-и-и!!!.. – под смешки в строю визжал Большой Зам.

Начальник политотдела бригады, ухмыльнувшись, покачал головой. Пока Большой Зам набирал в грудь очередную порцию воздуха, Рома воспользовался моментом и обратился к начальнику политотдела бригады:

– Товарищ капитан первого ранга, вот товарищ капитан третьего ранга, – он кивнул в сторону надувшегося Большого Зама, – в званиях не разбирается, а еще сутки ареста нам дал. Мы же не старшины теперь, а матросы.

Строй потряс взрыв неконтролируемого смеха. Начальник политотдела и сам еле сдерживался, но вид безумных глаз взбешенного замполита заставил его усилием воли взять себя в руки. С трудом сдерживая улыбку, начальник политотдела приказал разжалованным матросам встать в строй. Сутки ареста, данные взбешенным Большим Замом, он потом тоже отменил. А по бригаде долго ещё ходили рассказы об этом шоу одного багрового актера и его полном моральном фиаско.