Планета отложенной смерти (сборник) - Владимир Покровский

— Ты точно знаешь, что они стучали?

— Для этого достаточно посмотреть на них. Но есть и доказательства.

Интеллектор по команде Антона тут же эти доказательства представил. Мрачно выслушали куаферы все сообщения, перехваченные «стрекозами» Федера.

— Теперь вы понимаете, что я не мог говорить с вами откровенно, пока эту заразу не выведу? Теперь вы понимаете, почему у нас выходит такой странный, такой трудный пробор? Ведь это пробор не простой, со всякими хитростями, о которых Аугусто ни в коем случае догадываться не должен.

Информаторов казнили тут же, в интеллекторной — делать это в каком-нибудь другом месте было опасно. Обошлись без крови, без мук, быстро свернули шеи, как сворачивали их выморочным животным, сложили аккуратным штабелем и укрыли кожухом от какого-то инкубатора. Стукачи — все, кроме Мери-Мо, который выл и просил пощады, — приняли смерть достойно и даже словно бы с облегчением. Можно было бы порасспросить их получше, можно было бы даже оставить им жизни в обмен на двойную игру, но очень уж куаферы были злы на эту пятерку.

Самое удивительное было в том, что Федер, как выяснилось, не очень хорошо себе представлял, в чем именно опасность того, что Аугусто узнает о казни. Строя свои хитроумные планы, он споткнулся на самом очевидном — совсем не продумал тактику своего поведения с Аугусто, когда тот узнает, что потерял сразу всех своих информаторов. Но теперь его этот пункт не очень волновал. Теперь с ним был не только Антон, с ним была вся команда.

Про казненных тут же словно забыли. Собрание возобновилось, как будто ничего не произошло. Но именно «словно» — никто не оглядывался на ужасный штабель, аккуратный, накрытый подоткнутым кожухом, никто ни добрым, ни злым словом не помянул пятерку предателей, вместе с собой унесших непостижимую тайну своего предательства, их просто вычеркнули, но от такого вычеркивания многим было не по себе.

Штабель холодил спины, ни на секунду не давал о себе забыть. Вроде бы привычные к виду смерти куаферы изо всех сил делали вид, что ничего необычного не случилось. А он, собака, холодил, подлец, спины.

Чушь все это, что мертвые по ночам имеют ужасную привычку навещать своего убийцу. Не приходят они по ночам, это сами убийцы их навещают, это они сами призывают к себе кошмар сделанного, это в убийце живут все его жертвы, живут до тех пор, пока в нем остается хоть толика человеческого. То есть обычно не так уж долго живут.

Между тем Федер сумел раньше других перебороть этот холод, загнать его поглубже внутрь и начал посвящать куаферов в свои планы захвата Ямайки и освобождения от Аугусто и его мамутов. Планы отличались повышенной кровожадностью, что несколько удивило куаферов, такого за командиром прежде не замечавших, и малой надежностью. Его сразу стали терзать вопросами, а Чезаре Нэчуйвиттэро задал Федеру главный вопрос:

— Командир, ты меня извини, конечно, но не слишком ли это сложно в смысле хилой надежности?

Федер ответил на вопрос другим вопросом, классическим и в некотором смысле риторическим.

— У тебя есть другие предложения? — сказал он Нэчуйвиттэро. И тот скучно пожал плечами — в смысле, нет, других предложений не имеется, мол, ну и ладно, спросить, что ли, нельзя?

Так или иначе, но у куаферов действительно никаких реальных планов, кроме того, что предложил Федер, не было. Их собственный, тайком от Федера разработанный план предполагал просто начать войну с мамутами, которые уже были наготове, которые только и мечтали о такой войне. Подобный план с девяностопроцентной вероятностью был обречен на провал. На него можно было решиться только с отчаяния. Именно этого ждал от куаферов Аугусто. И ему было все равно — убить их в бою или уничтожить так, как уничтожил команду полицейского патруля.

Поэтому куаферы вынуждены были согласиться на то, что предложил им их командир. Тем более что, как выяснилось, они давно уже, с самого начала пробора, вовсю трудились над претворением замысла Федера в жизнь. Теперь появилась надежда, что они хотя бы не вслепую будут делать этот пробор.

15

Благородный Аугусто нервничал. Вообще-то нервничать Благородному Аугусто приходилось куда чаще, чем пребывать в состоянии умиротворения, но сейчас он нервничал всерьез — а такое случалось совсем редко. Аугусто терпеть не мог попадать в тупиковые ситуации, но именно это с ним и случилось после того, как Соленый Уго убил двух его людей, после чего сразу все его куаферы-агенты исчезли.

Это могло быть чем угодно, только не совпадением. Когда ситуация стала критической, причем скорей всего вопреки желанию и Федера, и заговорщиков, все утечки из отряда куаферов в один момент прекратились. Аугусто считал вполне возможным, что Федер в этот момент сделал то, чего, похоже, не делал раньше, — пошел на реальный контакт с реальными заговорщиками. А это означало только одно — крах пробора и как следствие — необходимость немедленного уничтожения всех куаферов.

Несмотря на все свои угрозы, Аугусто не мог заставить себя пойти на уничтожение куаферской команды и, стало быть, на разработку нового пробора, даже, может быть, уже не здесь, не на Ямайке. Аугусто был умен, но и ленив: слишком все хорошо шло вплоть до последнего момента, чтобы так вот взять и со всем этим распрощаться.

Тупик для человека типа Аугусто есть двойственное состояние. Ты просто не можешь не делать одно, но более чем обязан делать противоположное. В данном случае он не мог спустить Федеру убийства и своих людей, и агентов, но в то же время не мог отреагировать на это, ибо любое насилие тут же ставило на проборе крест; а пробор был очень нужен Благородному Аугусто. Любой другой не задумываясь выбрал бы уничтожение куаферов, но для Аугусто это не годилось. Аугусто уже не мог отказаться от пробора. Слишком многое он сюда вложил. Теряя Ямайку, Аугусто терял не только время и деньги. Он, могло так статься, терял вместе с Ямайкой собственную империю и даже собственную жизнь.

Как и многие другие криминальные нувориши своего времени, начало собственному баснословному богатству Аугусто Благородный, настоящая фамилия которого была Ашкенацци, положил, занявшись торговлей участками под застройку. Впоследствии, когда этот вид деятельности стал настолько опасен, что даже мощные армии, созданные дельцами типа Аугусто, не гарантировали спокойствия и стабильности в бизнесе, Аугусто решил переключиться на что-нибудь менее кровавое. Полностью переключиться не удалось — из земельного дела редко уходят при жизни, — но в сферу интересов Аугусто именно тогда бочком-бочком протиснулось космическое пиратство.