Сильное лекарство (ЛП) - Дж.К.Хоган

Джона на мгновение уплыл, потерявшись в мыслях или зацепившись за одно из своих видений, а затем посмотрел на Кэма, сияя.

— Так приятно сидеть здесь и говорить об обычных вещах, знаешь? С тем, кто меня не пугает и не пытается анализировать. И... рядом с тобой всё... тише.

Впервые его глаза прояснились от теней, и в уголках появились лёгкие морщинки от улыбки. Сердце Кэма запнулось. Если он не будет осторожен, то может полюбить этого мужчину. Любовь может быть опасной вещью между двумя не свободными людьми. У Джона была его болезнь, а у Кэмерона семья. Они были двумя людьми, которые никогда не должны быть вместе, но вселенная продолжала их сталкивать. Кэмерон устал плыть против течения.

Он потянулся и накрыл руку Джона своей, удивившись тому, какой мягкой была его кожа, в то время как углы и линии его тела были острыми.

— Мне это тоже приятно. С таким детством, какое было у меня, заводить друзей — да и вообще какие-либо отношения — было просто сказкой, в которой жили другие люди и рассказывали тебе об этом.

— Это... отчасти печально, — сказал Джона, но выпятил нижнюю губу с поддельной грустью, чтобы смягчить удар.

Кэмерон шутливо толкнул его.

— Да, будто ты можешь это понять. Дурак.

Они оба рассмеялись, но смех оборвался, когда их взгляды встретились. Если бы они были где-то в другом месте... Но они были в больнице, где Джона был пациентом, а Кэмерон в некотором роде сотрудником. «Может, в другой жизни», — подумал Кэмерон.

— Ох, мой младший брат приезжает в гости на следующей неделе! — сказал Кэмерон. За день до этого ему позвонил Майло, и Кэмерон как раз об этом вспомнил.

— Да? Один?

Очевидно, Джона уловил тот факт, что Фоксы редко делают что-то, не собираясь все вместе.

— Да. Думаю, он хочет со мной о чём-то поговорить.

— Как ты думаешь, о чём?

Кэмерон пожал плечами. Он особо не думал об этом, просто был счастлив, что Майло приедет.

— Не знаю. У него были проблемы с новым вокалистом — Эриком, как его там... Бейтсом, вот — и он не может ничего сказать семье, потому что они подумают, что он злится из-за того, что не получил эту работу.

— Это ведь Майло знает, что ты гей, верно? — спросил Джона.

— Эм, да, это он.

— Может, тебе пойдёт на пользу провести немного времени с ним наедине, раз он член семьи, от которого тебе не нужно прятаться. Или меня не туда занесло?

Кэмерон усмехнулся. Он не мог сдержаться. Было страшно то, что Джона просто улавливал такие вещи, которые люди не говорили вслух.

— Это будет мило. Я бы хотел, чтобы ты с ним познакомился, если... если ты не думаешь, что это вызовет у тебя стресс.

Они оба знали, что на самом деле он имел в виду «если это не вызовет у тебя психическую истерику», так что не было необходимости говорить это вслух.

— Я буду рад. Мы просто придумаем сигнал, способ, которым я дам тебе знать, если станет слишком.

— Это будет отлично, — сказал Кэмерон. Он затих, запоминая лицо Джона таким, каким оно было в тот момент — расслабленным, может, даже весёлым. Его губы были пухлыми и растянулись в широкой улыбке. Зубы были белыми и идеально ровными, за исключением одного из клыков, который был повёрнут слегка неправильно. Кэмерон задумался, сложилось ли так от природы, либо произошло из-за какой-то травмы.

Его переносица была широкой — может, однажды даже была сломана — но сужалась к округлому кончику, который можно было описать только как милый. Эти карие глаза блестели незнакомой лёгкостью, хоть и попадали под тень тяжёлых бровей.

Левая бровь была пересечена перпендикулярной линией шрама, который отчасти напоминал Кэмерону шрам Гарри Поттера, только располагался не в том месте.

Не думая, он потянулся и провёл пальцем по густой брови, останавливаясь, когда добрался до шрама.

— Откуда у тебя это?

Он понял свою ошибку, когда рука Джона сжала его запястье и убрала его руку от лица. Джона повернул голову в сторону, пряча шрам. Вся лёгкость в выражении его лица исчезла, не оставляя ничего, кроме теней.

Удивительно, как игра выражений могла полностью изменить лицо человека. В то время как счастливый Джона обладал гладкими, более круглыми чертами, Джона в тени был твёрдым и угловатым, напоминая опустошённый скелет.

— Я не могу... — произнёс Джона.

— Чёрт. Мне так жаль, — сказал Кэмерон. — Мне не стоило прикасаться к тебе.

Джона ещё не отпускал руку Кэмерона; вместо этого притянул её к себе и сжал ладонь Кэма в своей. Он рьяно покачал головой, хоть и не мог толком подобрать слов.

— Кэм, ты можешь прикасаться ко мне. Я просто... шрам от...

Напряжение Кэма минимально ослабло. Дело было не в прикосновении, а в воспоминании.

— Я понимаю. Ты не обязан ничего мне рассказывать. Действительно не обязан.

Джона повернулся обратно к нему, с огромными круглыми глазами, полными того, чего Кэмерон не узнавал.

— В последнее время я... я вроде как думаю, что могу.

— Что можешь? — Кэмерон был в искреннем замешательстве. Тонкости разговоров часто от него ускользали; он был простым парнем.

— Рассказать тебе... многое.

— Правда? Что, прямо сейчас? — сердце Кэма ускорилось. Джона действительно думал открыться ему и рассказать то, что не говорил даже своим докторам?

— Нет! — в панике произнёс Джона. — Я сказал «думаю». Я всё ещё работаю над этим. Я... я просто хочу, чтобы ты знал, что есть такая возможность, — он нервно рассмеялся.

— Оу. Ну, для меня честь, что ты вообще думаешь над этим. Я...

Его прервал стук в дверь.

— Идём, Фокс! — крикнула из коридора Уитни. Кэмерон поморщился, одновременно раздражённый и огорчённый. Он всё ещё должен был делать свою работу.

— Иду! — он посмотрел обратно на Джона, который снова приобрёл мельчайшую из своих улыбок. — Как насчёт того, чтобы прогуляться в свободное время?

— Я бы с радостью.

***

В общей комнате Кэмерон с удивлением обнаружил, что Джона сидит за столом и болтает с Уитни, вместо того, чтобы занимать своё обычное место в кресле-качалке у окон. Кэмерон улыбнулся им, когда на него посмотрели, и подошёл присоединиться к ним.

— Похоже, вы двое ужасно сдружились, — сказал он, опускаясь на свободный стул. Кэмерон оглядел Джона в поисках признаков тревожности, но в данный момент ничего не увидел. — Не думал, что тебе нравится общаться.

Он пожал плечами и покраснел.

— Полагаю, ты научил меня паре вещей. Я понял, что простые разговоры о нормальных вещах помогают мне расслабиться.

Для Кэма это имело большой смысл; он просто думал, что беседы — это их вещь, что-то, что Джону было комфортно делать только с ним. И всё же, он не хотел говорить об этом, из страха подорвать прогресс, достигнутый Джона.

— Я понял. Ты скоро будешь готов к прогулке?

Казалось, Уитни отгадала невысказанный намёк в его словах, потому что выбрала этот момент, чтобы встать.

— Я побегу и сделаю тебе чай, милый. Возьмёшь его с собой на прогулку.

— Спасибо, Уитни, — с робкой улыбкой сказал Джона. Было очевидно, что он всё ещё работал над комфортом от повседневных взаимодействий.

— Чай? — спросил Кэмерон. Горячие напитки были под серьёзным запретом в Ривербенде.

— Время от времени она приносит мне чай. Всегда довольно прохладный, конечно же — нельзя, чтобы пациенты психиатрии носили вокруг обжигающую жидкость — но она делает его достаточно крепким, чтобы компенсировать температуру.

— Это мило с её стороны.

Он кивнул и слегка помычал в знак подтверждения.

— Иногда доброта — это подарить другому иллюзия нормальности.

Кэмерон сморщил нос, пытаясь разгадать это. В словах Джона часто таились скрытые значения.

— Думаешь, медсёстрам тоже нужна эта иллюзия?

Джона наклонил голову.

— Ты здесь работаешь. Тебе это кажется реальной жизнью? — он махнул рукой на комнату, полную постояльцев в пижамах, с камином в виде экрана телевизора и большими шахматными досками.