Барабаны Перна - Энн Маккефри

Когда Пьемур увидел, что файры и драконы пролетели обратно, он откопал яйцо и, обложив его горячим песком, направился на запад, подальше от Вейра.

После, вспоминая свои странствия, он не мог понять, почему ему тогда казалось, что Вейр и Южный холд таят для него опасность. Просто он нутром чуял: нужно держаться от них подальше, во всяком случае до тех пор, пока не наступит рождение и он не запечатлеет своего файра. В этом не было никакой логики, но, пережив рискованное приключение и побывав в роли преследуемого, Пьемур решительно предпочитал безопасность и одиночество.

Взошла вторая луна, круглая и яркая, и осветила ему путь: вдоль берега, вверх по скалистому откосу, вниз по крутым песчаным склонам. Паренек шел все вперед время от времени останавливаясь, чтобы сорвать спелый плод и, перекусив, ненадолго вздремнуть. Но каждый раз неотступная тревога поднимала его и гнала дальше.

Вот появилась и вторая луна, и, хотя сразу стало светлее, она в сочетании со своей подругой отбросила такие причудливые, обманчивые тени, что Пьемуру приходилось не раз обходить стороной небольшие препятствия, которые из-за странностей освещения казались ему огромными. Он знал, что при свете двух лун путника подстерегают неожиданные сюрпризы, но упорно стремился вперед, пока обе луны не зашли и тьма не заставила его искать ночлег под густым пологом деревьев, где он будет в полной безопасности, даже если проспит рассвет.

Проснулся он оттого, что по ногам проползла змея, задев выглядывающее сквозь прорехи голое тело. Пьемур судорожно бросился к зарытому яйцу: он знал, что змеи большие их любительницы. Его драгоценность оказалась целехонька, но песок уже успел остыть — пришлось двигаться дальше. Перебравшись в залитую утренним солнцем бухточку, мальчуган выкопал ямку и зарыл яйцо, а сверху водрузил перевернутую половинку кожуры и вдобавок выложил вокруг кольцо из гальки. После чего отправился в лес на поиски воды и пропитания. Рацион из одних свежих фруктов начинал сказываться на его желудке, и неприятные ощущения в животе довольно скоро подсказали, что пора позаботиться о какой-нибудь другой пище. Он помнил рассказы Менолли о том, как она рыбачила в бухте у Драконьих камней, но у него не было с собой лески. Вдруг он заметил толстые лианы, обвивающие стволы деревьев, и по-новому взглянул на торчащие из коры шипы. Пустив в ход нож и смекалку, он скоро стал обладателем вполне приличной удочки. За неимением лучшего, в качестве наживки пришлось использовать ломтик оранжевого плода.

Западная оконечность мыса изгибалась длинным скалистым рогом, и Пьемур пробрался на самое его острие. Забросив шип с наживкой в пенящуюся воду, он устроился поудобнее и стал ждать.

Прошло немало времени, пока ему удалось вытащить рыбу — не один раз он терпел неудачу, когда добыча уходила, сорвав наживку. Наконец, выудив крупную желтохвостку, мальчуган воспрянул духом и принялся мечтать о жареной рыбе. Но, поднявшись, чтобы размять ноги, он убедился в своем легкомыслии: прилив превратил оконечность мыса в островок. Пьемур с тревогой осознал и вторую ошибку — то место, где он зарыл яйцо, скоро окажется под водой! К тому времени, когда он полувплавь, полувброд добрался до берега, его желтохвостка имела изрядно потрепанный вид. Барахтаясь в соленой воде, мальчик обнаружил еще одно свое упущение: лицо, в особенности нос и уши, отчаянно обгорели на солнце, как и участки кожи, выглядывающие из дыр в одежде. Первым делом он извлек яйцо и поместил его в кожуру, старательно засыпав горячим песком. Потом поспешил в соседнюю бухту, где выбрал местечко значительно выше полосы прилива.

Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем он нашел камни, способные высечь искру и воспламенить костерок из сухой травы и веточек. Когда огонь разгорелся, он насадил желтохвостку на прутик и поместил над костром, едва сдерживаясь, чтобы не съесть ее полусырой. Никогда еще обычная рыба не казалась ему такой восхитительно вкусной! С тоской взглянув на море, он возмущенно выругался — рыба так и выпрыгивала из воды, как будто желая подразнить его. Тогда он вспомнил, что Менолли говорила: самое лучшее время для рыбалки — на восходе и закате, а также после сильного ливня. Не удивительно, что в середине дня улов оказался таким скромным.

Обгоревшие на солнце места жгло, как огнем, и Пьемур забрался поглубже в окаймлявший бухту лес, чтобы поискать воды и фруктов. Там он набрел на знакомые, но необычайно рослые кусты съедобных клубней. Для пробы он выдернул несколько стеблей и с отвращением отбросил: земля кишела серыми червячками. Но они быстро попрятались в рыхлую почву, обнажив огромные белые клубни. Пьемур подозрительно взял один и, повертев в руках, осмотрел со всех сторон. Выглядел он вполне обычно, разве что гораздо крупнее тех клубней, которые ему доводилось видеть. Мальчик так проголодался, что без особых колебаний решил его съесть.

Вернувшись к затухающему костру, он подкинул в огонь веток, вымыл клубень и нарезал тонкими ломтиками. Поджарил один на острие ножа и осторожно попробовал. Возможно, причиной был голод, но ему показалось, что он в жизни не ел ничего вкуснее — корочка аппетитно хрустела, а мякоть была мягкая и нежная. Пьемур быстро приготовил остальные ломтики и сразу почувствовал себя значительно лучше. Тогда он еще раз сходил в лес и набрал столько клубней, сколько смог унести.

Когда прилив стал отступать, он снова пробрался на мыс и был вознагражден за усердие парой крупных желтохвосток. Он изжарил их на ужин вместе со здоровенным клубнем, а потом откопал яйцо и подготовил его к переноске, поместив в наполненную горячим песком кожуру.

Он снова шел всю ночь, пока не зашли обе луны. А отыскав место для ночлега, лег так, чтобы его разбудили первые лучи восходящего солнца — нужно успеть наловить рыбы на завтрак.

Так Пьемур провел еще два дня, пока в последний вечер, наконец, не осознал, что уже довольно давно не видел ни файров, ни драконов и вообще никаких живых существ, кроме парящих в небе диких птиц. Он решил на следующий же день устроить себе жилье — как только найдет подходящую бухточку с широким песчаным пляжем и удобным местом для рыбалки. Яйцо твердело на глазах, значит, рождение не за горами.

В тот вечер он снова задумался: что гонит его на запад, все дальше от холда и Вейра? И понял — ему по душе открывать новые бухты, видеть перед собой то бескрайние просторы песчаных побережий, то неприступные скалистые утесы. А главное, он сам себе хозяин! Теперь, когда у него было достаточно еды, к тому же довольно разнообразной, затянувшееся приключение начинало ему решительно нравиться. Он мог поспорить на что угодно: в этих местах еще не ступала нога человека. До чего же здорово быть хоть в чем-то первым, а не тащиться по чужим стопам Оборот за Оборотом, как все школяры до него.

Утром он отправился на рыбалку и поймал голована. Помня о печальном опыте Менолли, он осторожно выпотрошил скользкую рыбину. А жиром смазал облупившуюся от солнца кожу, справедливо рассудив, что раз уж Менолли испробовала его на своих файрах, значит, и для него вполне сгодится.

Тщательно осмотрев драгоценное яйцо, он убедился, что скорлупа затвердела, как камень, — того и гляди наступит рождение. Он уложил его в кожуру с теплым песком и снова двинулся на запад, пробираясь вдоль тенистой каймы леса.

Ближе к полудню Пьемур ступил на широкий простор белого песчаного пляжа, который так сверкал на солнце, что глазам стало больно. Держа ладонь козырьком, он оглядел окрестности. Перед ним расстилалась живописная лагуна, частично отгороженная от моря зубчатым барьером скал, которые, должно быть, когда-то тоже были частью берега. Осторожно пробравшись на скалистый мыс, он увидел, что прозрачная вода так и кишит рыбой и морскими раками — их оставил на мелководье отступивший прилив. Как раз то, что нужно — собственный пруд для рыбалки! Вернувшись на берег, он двинулся дальше вдоль пляжа и на другом конце лагуны обнаружил вытекающий из леса ручеек. Вот и источник пресной воды!

Сердце его наполнилось ликованием: наконец-то среди бескрайних песков и скал нашлось местечко, где есть все, о чем только можно мечтать. И оно принадлежит ему одному! Здесь можно остаться до самого рождения. А к нему еще нужно приготовиться… Нельзя же допустить, чтобы запечатление не удалось только потому, что у него не будет пищи, чтобы накормить малыша!

За последние два дня Пьемур не видел в небе ни файров, ни драконов. Наверное, именно поэтому он и думать забыл про Нити. Потом, задним числом, он понял, что на самом деле ему было отлично известно: в южном полушарии Падения случаются так же регулярно, как и в северном. Просто заботы о яйце и запасах пищи оттеснили эти мысли и воспоминания о жизни в стенах холда на задний план.

В то утро он удил рыбу на мысу, растянувшись на травяной подстилке, которую сплел, чтобы предохранить тело от острых камней. Внезапно его охватило острое предчувствие опасности. Оглянувшись через плечо, Пьемур увидел, что на расстоянии, не превышающем длину дракона, в море с шипением падает серый ливень.