Повседневная жизнь американской семьи - Ада Баскина

И тогда Мэри Эн пришла в Совет. Она рассчитывала найти здесь только сочувствие, сострадание. Но нашла большее. Защиту. Феминистки предавались эмоциям недолго. Без лишних сантиментов они обсудили, какая из существующих систем охраны может оградить Мэри Эн от возможных неприятностей.

Через неделю Родригес получил приглашение в университетский суд — общественную студенческую организацию. Решение суда было категоричным: из университета исключить. Родригес пошел на прием к вице-президенту. И тот... приказ об отчислении не подписал. Тут надо заметить, что первая реакция администратора была совсем другой: он очень рассердился и воскликнул, что не потерпит, чтобы репутация одного из лучших университетов была испорчена таким безобразным инцидентом. Почему он потом отменил свое решение? По одним слухам, Родригес разыграл карту своего латиноамериканского происхождения. А любой руководитель любого американского учреждения хорошенько подумает, прежде чем наказать представителя национального меньшинства. Кому охота прослыть расистом? По другим — молодой мужчина тронул сердце зрелого человека рассказом о несчастной любви или попросту — мужик мужика всегда выгородит. Так, во всяком случае, расценили этот поступок члены Совета и начали действовать.

Они отправили вице-президенту вежливое письмо: предупредили, что собираются опубликовать всю историю в трех газетах — университетской, городской и газете штата. Пришлось высокому администратору вступать с девочками в переговоры. Сошлись на том, что Родригес в университете остается, но к нему применяется probation, то есть условное наказание со строгим контролем до конца учебы. В случае первой же жалобы исключение последует автоматически.

Совет часто приглашает к себе лекторов со стороны. Так, однажды появилась аспирантка из Калифорнии с докладом «Порнография и феминизм». Опираясь на свои исследования, лектор доказывала, что хотя порнография аморальна по своей сути, тем не менее играет и положительную роль: освобождает женщину от сексуальных комплексов.

Такого всплеска страстей на заседаниях Совета еще не было. Бурные дебаты, однако, ни к чему не привели. И тогда решено было позвать более авторитетного эксперта, писательницу и социолога Андреа Дворкин, автора книги «Порнострасти».

— Ничего, кроме унижения, порнография нашему полу не несет, — горячо начала доклад Андреа. — Она разжигает интерес к женщине только как к объекту сексуальных притязаний. Она априори оставляет за скобками ее личность. Ее духовное начало, ее душевные потребности. Вольно или невольно порнография укрепляет вековую традицию неравенства полов.

Взрывом аплодисментов, последовавших за лекцией, все бы и окончилось. Но Андреа под конец рассказала об одной шумной истории, случившейся в 1973 году в Сан-Франциско. Тогда женщины, протестуя против надвигающейся волны порнографии, вышли на улицы города и добились, чтобы все киоски, где продавались порнооткрытки и порножурналы, были закрыты.

Как я уже говорила, Women's council — организация боевая. Решительности ей не занимать. В ближайшее же воскресенье студентки отправились в город Лансинг, столицу штата Мичиган, недалеко от университетского городка. С помощью местных активисток они нашли недавно открывшийся стриптиз-клуб «Дежавю». Выяснили, что его владельцы делают деньги на порношоу, порнофильмах, а также на печатной порнографии.

В тот вечер, думаю, посетители клуба получили мало радости: толпа разгневанных женщин стучала в окна, барабанила в двери, требовала заведение закрыть. Через неделю акция повторилась. Полиция пригрозила ее участникам арестом за беспорядки на улице. Однако клуб вынужден был переехать в другое место.

— А какое, это владельцы держат в тайне. Боятся нас, значит, — смеется Шантал.

Вмешательство Совета может обернуться и более серьезными неприятностями. Как это произошло с сорокалетним терапевтом в городке Гранд-Леж. К нему, семейному врачу, пришла пациентка. Доктор, как и полагается, провел полный медицинский осмотр, однако задержал взгляд дольше положенного на самом объекте осмотра, естественно, обнаженном. Затем он заметил, что с такой фигурой ей бы быть фотомоделью в «Плейбое», где, кстати, у него есть друг, фотограф. Пациентка сочла этот сервис излишним и, холодно попрощавшись, ушла.

Так случилось, что, когда мать уехала в командировку, ее дочь, ни о чем не подозревавшая, пришла к тому же доктору (он же семейный). Фигурой и лицом девушка была похожа на мать, только моложе и прекраснее. Это для ценителя женской красоты оказалось уже слишком. Он повторил свое предложение насчет «Плейбоя», друга-фотографа и, объясняя, что именно представляет собой эстетический интерес, прикоснулся к груди пациентки. Юная дева, несмотря на свой возраст, прекрасно поняла различие между врачебной необходимостью и мужской вольностью.

Городской суд Гранд-Лежа принял иск от обеих женщин без раздумий. Дело точно подпадало под статью о сексуальном домогательстве. Однако слушание откладывалось, и потерпевшие начинали догадываться почему. Жена доктора оказалась... мэром города. Адвокат обвиняемого уговаривал адвоката истиц пойти на примирение и сулил за это немалые деньги. Кто знает, как бы повела себя мать, будь она одна, но в глазах дочери она обязана была сохранить нравственную высоту. И вот обе женщины пришли в Женский совет, благо университет расположен под боком у Гранд-Лежа.

Как и всегда, по-деловому, без лишней болтовни студентки составили план действий и принялись его методично осуществлять. Сначала мимо окон офиса доктора прошествовала колонна горожан, в том числе и мужчин с плакатами «Доктор или плейбой?». Потом на местном телеканале прошло интервью с обеими пациентками. Затем городская газета опубликовала скандальный материал обо всей этой истории.

Суд запретил врачебную практику доктору на целый год.

Шантал не устает повторять, что они, хотя и феминистки, но умеренные, не радикалы. Здесь девочка не обидится, если, например, парень сделает ей комплимент или поможет поднести тяжелую вещь. А в других университетах — знаете как, там за то же самое можно схлопотать неприятности.

Умеренные-то они умеренные. Но до какой степени?

В самом большом зале Лансинга, в здании Театра драмы был объявлен конкурс красоты. Собралась публика. Заканчивали последние приготовления за сценой участницы. Вдруг открылись боковые двери, и в зал ворвались студентки, наряженные карнавально, нелепо. Их костюмы зло пародировали наряды конкурсанток.

Они вбежали на сцену и под орущую музыку разыграли пародию на объявленный конкурс. Публика возмущалась. Организаторы растерялись. А конкурсантки потихоньку разбежались.

Мне совсем не нравится эта история.

— Чем вам помешал конкурс красоты? — неодобрительно спрашиваю Шантал.

— А вы видели, как они там одеты?

— Ну, тогда вы закройте все пляжи, если вы такие пуритане, — сержусь я.

— При чем здесь пляжи? — возражает она. — Там понятно, почему они раздеты — чтобы загорать и плавать. А здесь? Только чтобы выставлять на обозрение свое тело и разжигать сексуальные страсти у мужчин?

— Но если это красивое тело? Вы что, вообще против красоты?

— Мы считаем для женщины унизительным, когда ее оглядывают, как кобылу: объем бедер, объем талии, размер бюста... Да и вообще это просто свинство подгонять всех к одному стандарту! С детства со страниц журналов, теле— и киноэкранов к нам приходит этот эталон: худая блондинка с высокой грудью.

— Я бы не сказала, что вы лично от этого образа сильно отличаетесь, — поддразниваю ее.

— Так у меня это генетически, — почти оправдывается она.

— А диету держите? — безжалостно уточняю.

— Держу, конечно. Но это больше для здоровья, — Шантал смущена окончательно. Но тут же идет в атаку: — При чем здесь я? Вы знаете, сколько девочек болеют из-за того, что стремятся похудеть? Доводят себя до изнеможения, до анемии — когда вообще отказываются принимать любую еду!

И вот они устраивают большой вечер под эпатирующим названием «Толстуха» («Fat women»). Нет, они не провозглашают полноту новым эстетическим стандартом, но они вообще против всяких стандартов, за разнообразие, индивидуальность.

Последняя история от Шантал — об Айрин. Поклонников у этой студентки маловато. Точнее — один. Они занимались с Диком в одном компьютерном классе, там и познакомились. Дик понравился ей тем, что не пользовался популярностью у девушек.

Айрин и Дик стали ходить вместе в библиотеку, в столовую. Отношения, однако, развивались медленно. Поэтому когда Дик по-деловому осведомился: «Где бы нам заняться сексом?», она была неприятно удивлена: «Разве мы созрели для этого?» — «Ну, мы же не дети», — то ли правда не понял, то ли прикинулся он. Тогда Айрин сказала прямо: «Мне бы этого сейчас не хотелось».

Через пару дней Дик сообщил, что где-то в городе открылась выставка картин молодого художника, не сходить ли им. Квартира, куда они вошли, была и в самом деле увешана акварелями. Только в ней никого не оказалось: автор картин, его друг, как объяснил Дик, уехал на пару дней.