Огонь в его ладонях - Глен Кук

Браги покосился в сторону Бердсонга. Маленький капрал улыбался, и от улыбки его усы двигались, став похожими на рыжеватых гусениц.

После интендантов наступил черед оружейников. Они поменяли новобранцам учебное оружие на боевое. Каждый солдат получил нагрудник. Браги и Хаакену пришлось дважды выдержать спор с оружейником, который жаждал отнять у них мечи, принесенные из Тролледингии. В конфликт пришлось вмешаться Бердсонгу, который понимал значение наследственных клинков.

– Но они же не соответствуют стандартам! – протестовал оружейник.

– Зато в конечном итоге выиграет твой бюджет, – парировал Бердсонг.

Конец дискуссии.

Затем последовали ещё две остановки. В кухне, где солдаты получили полевой рацион (Рескирд застонал, увидев, как много харча придется тащить на себе), и у казначея, где протест Рескирда никак не проявился.

Отдельные члены Гильдии большого вознаграждения не получали, во всяком случае, оно не шло ни в какое сравнение с тем, что платили солдатам других армий. Их главной наградой был сам факт принадлежности к братству. Но на сей раз старцы из Цитадели решили выплатить молодым солдатам существенную компенсацию за неиспользованный отпуск. Кроме того, каждый из них получил аванс в размере месячного жалованья, что было обычным при отправлении в поход.

И вот наступило время снова собраться на плацу. Пока остальные отделения проходили установленную процедуру, Бердсонг решил получше познакомиться со своими людьми. Сам он производил впечатление слегка важничающего, но тем не менее весьма смущенного и не совсем уверенного в себе человека. Короче говоря, он ничем не отличался от любого другого, получившего неожиданно для себя командный пост.

– Похоже, что он мне может понравиться, – шепнул Браги Хаакену.

Хаакен равнодушно пожал плечами, но зато Рескирд пообещал устроить капралу веселую жизнь, так как, по его мнению, командиром отделения должен был остаться Браги.

– Только попробуй. Я тебе шею сломаю, – сказал ему Браги.

Сангинет возвратился на плац верхом. За ним пешим ходом следовали Трубачик и другие унтеры, которые занимались боевой подготовкой роты. На них красовались новые перевязи и значки, говорившие о повышении по службе. Сангинет был произведен в лейтенанты.

– Становись! – прогремел голос сержанта Трубачика. – Мы выступаем!

Через пять минут, когда солнце едва-едва успело показаться над линией горизонта, марш начался.

Это было ещё круче, чем во время учебы. От рассвета до заката. Сорок-пятьдесят миль ежедневно, питаясь лишь вяленым мясом, сухими фруктами да обжаренным зерном и утоляя жажду тепловатой водой. Лишь изредка удавалось полакомиться свежими фруктами, купленными у попадающихся на пути фермеров. Кормиться «с земли» запрещалось, за исключением диких лесов, где позволялось хватать все, что можно. Солдаты Гильдии не грабили население даже ради того, чтобы прокормиться. Их научили считать себя людьми благородными и презирать дикарское поведение солдат обычных армий.

Драконоборец не прекращал ворчать. Обычаи на севере были диаметрально противоположны.

Так дни текли за днями, а мили за милями. Солдаты шагали все дальше и дальше к югу во все более и более жаркие земли. Расстояние между ними и ротой ветеранов сокращалось, но догнать её они, похоже, были не в состоянии.

К юго-востоку от Хэлин-Деймиель к ним присоединилась какая-то конная часть. Поднятая копытами пыль заполняла легкие, от неё першило в горле, и появлялась болезненная корка на запекшихся, растрескавшихся губах.

– Не нравится мне все это, – ворчал Хаакен, когда они, дошагав до очередного пересечения дорог, свернули на восток. – Там, куда мы премся, как я знаю, вообще ничего нет.

– А мне не нравится эта вшивая свобода, которую я вроде бы обрел, получив этот проклятый щит, – ворчал в свою очередь Рескирд. – Ну ничего, у меня есть кое-какие планы.

– Ты талдычишь это, наверное, в сотый раз. Если у тебя нет новой песни, то лучше уж помолчи.

– Мы справимся, парни, – сказал Браги. – А одержав победу, станем героями. – Он рассмеялся, хотя ему было вовсе не смешно. Этим утром Сангинет отдал приказ, согласно которому отделению Бердсонга в случае битвы отводилось место в центре передовой линии.

Сделав это распоряжение, Сангинет добавил с широкой ухмылкой:

– Вы отлично зарекомендовали себя, господа. Вы упорно трудились и теперь пришло время получать награды.

Таким образом, Браги усвоил ещё одно фундаментальное положение военной службы: чем эффективнее и лучше ты действуешь сейчас, тем больше от тебя ожидают в будущем. Награды и благодарности либо приходят слишком поздно, либо служат той морковкой, которая заставляет старого мула волочить тяжелую поклажу.

Браги не был трусом. Он вообще мало чего боялся. Но страсти своего отца к битве Браги не унаследовал и не рвался в первые ряды воинов, чтобы оказаться там, где пламя боя пылает ярче всего.

– Но в этом деле есть и светлая сторона, – заявил Рескирд. – В то время как остальные парни будут надрываться, роя траншеи и разбивая лагерь, мы станем прохлаждаться в передовом дозоре.

– Ха! Та ещё светлая сторона! – бросил Браги. Ему тоже было лень заниматься физическим трудом, однако пребывание на передовой линии, по его мнению, было не самым лучшим занятием.

Бердсонг искоса поглядывал на них через плечо. Его усы шевелились, вновь став похожими на рыжих гусениц. Когда Браги в очередной раз огрызнулся, капрал рассмеялся и сказал:

– Вы знаете, есть такая присказка: «Брюзжащий солдат – счастливый солдат».

– В таком случае Рескирд самый счастливый придурок в мире, – пробурчал Хаакен. – Вроде поросенка, забравшегося в помои по самые уши.

– Каждое правило имеет исключение, – фыркнул Бердсонг.

– Куда мы шагаем, капрал? – спросил Браги.

– Мне этого пока не сказали. Но мы свернули на восток, а там нет ничего, кроме укреплений на границе с Сахелем.

– Сахель? А что это такое?

– Это внешние районы Хаммад-аль-Накира, что в переводе означает Пустыня Смерти.

– О… Звучит просто потрясающе!

– Тебе она понравится. Самое что ни на есть забытое Богом место в мире.

– Вам там приходилось бывать?

– Я был под Вади Эль Куф вместе с генералом. Тогда тоже шли этим путем.

Браги обменялся взглядом с братом.

– Ха! – радостно завопил Рескирд и принялся без умолку болтать о славных победах Хоквинда.

Браги и Хаакену довелось слышать рассказы ветеранов об этой битве. Она вовсе не была тем пикником, которым её рисовал в своем воображении Рескирд.

Им все-таки удалось догнать пехотную роту ветеранов. Это случилось в дневном переходе от укрепленного городка, именуемого Казр аль Хелал. Ветераны встретили молодежь широкими ухмылками. Оказывается, они нарочно шагали так, что их трудно было догнать.

Хоквинд и остальные части полка поджидали их в Казр аль Хелале. Кроме того, там оказалось несколько караванов, надеявшихся безопасно проскользнуть в Хаммад-аль-Накир под прикрытием полка Наемников. В городке находились и две сотни воинов-роялистов, которые должны были служить проводниками солдатам Гильдии. Браги и Хаакену эти люди пустыни показались ужасно странными.

Хоквинд позволил им отдохнуть сутки в Казр аль Хелале, после чего безумный марш возобновился. Браги скоро понял, почему им выдали дополнительную пару сапог. Ходили слухи, что им предстоит протопать восемь сотен миль до места, именуемого Восточная Твердыня. На самом деле расстояние не превышало пятисот миль, но и это было совсем не мало.

Марш начался неторопливо. Всадники пустыни скакали далеко впереди колонны. Солдаты шагали, готовые в любой момент вступить в бой. Примитивные туземные жители все как один оказались фанатичными приверженцами главного врага, которого называли Эль Мюридом.

Но туземцы в битву так и не вступили. Более того, солдаты Гильдии их даже не увидели. И вообще за двадцать семь дней марша по пустыне местные жители встречались им крайне редко.

В ходе марша Хоквинд ни на минуту не забывал и о боевой подготовке, постоянно проводя разнообразные учения. Теперь за полком тянулся огромный обоз, серьезно замедляя движение. Следующие в обозе повара и рабочие существенно облегчали солдатам тяготы воинской службы, но Хоквинд всеми силами старался держать вспомогательные силы как можно дальше от боевых частей, дабы первые не повлияли на дисциплину последних. В обозе царил сущий хаос по сравнению с порядком, принятым в Гильдии.

Глазам молодых северян изо дня в день открывался один и тот же ландшафт – голая, выжженная, каменистая пустыня.

– Нет, я, наверное, никогда не смогу к этому привыкнуть, – сказал Браги.

– А меня эти места пугают, – признался Хаакен. – Все время кажется, что я вот-вот дойду до края мира и упаду куда-то.

– Однако, если кто-нибудь попытается на нас напасть, мы это увидим, – произнес Браги, пытаясь найти светлую сторону в однообразии ландшафта.