Голова королевы. Том 1 - Эрнст Питаваль

Дамы повиновались. Мария Сэйтон замешкалась, но, устыдясь своего смущения, тоже сорвала с себя бант и подала его Роберту.

— Я — ваша должница, — сказала она, — потому что вы одержали победу и с честью взяли верх над хитростью и коварством.

Ее смех прозвучал как-то глухо, и голос дрожал, ее глаза были полны слез.

— Леди Сэйтон, — шепнул он, — я беру этот бант как знак вашего прощения.

Остальные дамы уже отъехали и последовали за королевой.

— Роберт Сэррей — ответила Мария Сэйтон, и ее лицо стало белее снега. — Вы причинили мне очень много горя, когда так позорно отвернулись от меня, но эти слова снова примиряют нас. — Ее взгляд прожег сердце Сэррея.

— Мария! — воскликнул он.

Но Мария Сэйтон, сказав: «Прощайте навсегда!» — погнала лошадь и через несколько секунд уже скрылась в пестрых рядах французских кавалеров.

Глава девятая

ПРОРОЧЕСТВО

Сэррей, Дэдлей и Брай оставались на высоком холме, пока на главной мачте галиота не взвился рядом с боевой орифламой Франции королевский штандарт Шотландии, и это возвестило им, что Мария Стюарт вступила на французскую землю. Они словно сговорились дождаться этого важного момента и, когда ветер надул паруса и корабль понесся по волнам в открытое море, с молчаливым, скорбным сочувствием посмотрели друг на друга как друзья, которые простились с любимым родственником.

— Бедная Шотландия! — буркнул Вальтер Брай, — Кажется, что от тебя улетает твой ангел-покровитель! Горе стране, из которой этот ангел должен бежать в силу того, что она не способна укрыть его!

— Скажите лучше: позор нам, что мы позволили ей бежать! — откликнулся Дэдлей. — Сэр Говард, у меня такое чувство, словно я совершил государственную измену. Если бы я видел королеву раньше и не дал Монгомери слова, то, клянусь Богом, я не отдал бы этой добычи французам.

— Она не виновата в той крови, которая пролилась из-за нее, — возразил Сэррей. — Но, как истинные англичане, мы можем только радоваться, что яблоко раздора между Англией и Шотландией плывет теперь по морю.

— Вы так думаете? — улыбнулся Брай, пожимая плечами. — Неужели вы предполагаете, что король Генрих Восьмой начал эту войну из-за ребенка? Полноте, ему просто нужно было приданое нашей королевы, а сама она как невеста шла только в придачу. Сэр Дэдлей, я помог вам увезти королеву, потому что мое сердце было тронуто тем, что этот милый ребенок должен так жалко влачить свою юность в мрачном замке. Но не думайте, что я поверил вашему деду, он англичанин и только несколько иначе подходит к вопросу, чем Генрих Восьмой. Лисица изобрела другие средства. Шотландская королева стала теперь французской принцессой, а Франция — враг Англии. Лорд Варвик скажет, что с того момента, как королева Мария Стюарт вступила на французскую почву, она потеряла права на корону, и таким образом Шотландия, как страна без властителя, попадет в руки Англии. Но я не хочу оскорблять вас, я говорю просто то, что думаю. Лучше, чтобы англичане властвовали в Шотландии, чем нам подчиняться Дугласам.

— Черт возьми! — воскликнул Дэдлей. — Так значит, мы с вами — друзья, и, может быть, я когда-нибудь еще раздобуду из Франции эту прекрасную добычу. Сэррей, я завидую дару, полученному вами от королевы, и еще более тому, что она рассказывала мне про вас. Не смотрите так мрачно! Английский штандарт развевается в Кале и, быть может, вскоре взовьется и над Парижем. Тогда мы утащим у дофина его прекрасную добычу, а вы возьмете себе Марию Сэйтон…

— Дэдлей, — перебил его Говард, — если вы любите меня, то не называйте в моем присутствии этого имени.

— Я очень люблю вас, Говард, как друга, поэтому так сочувствую вам. Знаете, что рассказала мне королева? По ее мнению, вам следовало бы схватить ту, которую я не смею называть по имени, взвалить ее на лошадь и умчаться с ней!

— Довольно, сэр Дэдлей, я уже не прошу, а требую от вас, чтобы вы перестали говорить об этом!…

— Да упаси Бог сердить вас! Замолкаю. Но куда же мы едем? Ведь эта дорога не ведет к границе! Вы с ума сошли, Брай!… Ведь это — дорога в Эдинбург!

Дэдлей и Сэррей следовали за Браем, не обращая внимания на дорогу, по которой он поехал. Только теперь они заметили, что он избрал путь, который вел к шотландской столице.

— Мы сделаем очень небольшой крюк, — ответил Брай, — и если вы действительно мои друзья, то дадите мне возможность перед тем, как покинуть Шотландию, исполнить священную обязанность.

— Конечно, сэр Брай, — кивнул Дэдлей. — Но что это за таинственное приключение?

— Ничего особенного, сэр Дэдлей.

— Хо-хо, сэр Брай! Мне очень хочется стать вам таким же добрым другом, как и Роберт Говард. А тот, кому я протянул свою руку, может быть уверен во мне до конца своих дней.

— Я верю, верю вам, и хоть вы и нарядный дворянчик, но ваш кулак и в шелковой перчатке доказывает, что кости у вас железные. Пусть сэр Говард расскажет вам, в чем тут дело, а я не могу, — сказал Брай, снова выехав вперед.

А когда Сэррей рассказал Дэдлею, как они спасли Кэт от папистского столба, как дугласовские всадники свалились в пропасть, то лицо Дэдлея просияло.

— Клянусь святым Георгом, — уверил он, — я отдал бы год своей жизни, чтобы быть с вами тогда! Но где же эта несчастная?

— Вальтер оставил ее полумертвой, отдав старой колдунье приказание похоронить Кэт. Но когда он пришел к колдунье, она не могла показать ему могилу. Может быть, она рассчитывала обрадовать его этим, но он только мрачно посмотрел на нее и сказал: «Женщина, которую я любил, не может желать жить после того, как ее обесчестили, а если дело обстоит иначе, то пусть она остерегается повстречаться со мной. Значит, она была виновата, и я был дураком, что спас ее от позорного столба». И я готов побиться об заклад, — заключил Сэррей, — что сегодня он собирается навестить старуху только для того, чтобы убедиться, не живет ли с ней Кэт.

— И чтобы убить ее?

Сэррей повел плечами:

— Это известно лишь Богу!

— И вы не помешаете убийству?

— Это — вопрос его чести, и тут никто не вправе ни давать советы, ни мешать, ни способствовать.

— Прокляни меня Бог! Вы оба так мрачны в своей любви! — воскликнул Дэдлей.

Только с наступлением темноты путешественники добрались до цели. Но напрасно Вальтер стучался во дворе развалившегося аббатства — никто не отзывался на бряцание железа.

— Проклятие! — буркнул он. — Не слышит эта старая ведьма что ли, или ее утащили, чтобы кинуть в воду?

— Я посоветовал бы, — шепнул Дэдлей, — отыскать какую-нибудь харчевню, так как здесь чувствуешь себя не по себе.

С этими словами он показал на освещенную лунным светом стену, на которой ясно вырисовывалась некая тень.

— Где же ты, ведьма? Чтобы тебя черти взяли! — крикнул Брай.

Тень исчезла, но сквозь развалившиеся ворота скользнула какая-то фигура. Лошади взволновались.

— Стой, кто бы ты ни был, черт или человек! — крикнул Брай, выхватывая пистолет.

Темная фигура понеслась тенью над болотом. Вальтер выстрелил. В ответ сзади всадников раздался иронический, хриплый смех.

Всадники испуганно вздрогнули — так жутко звучал этот смех, так необъяснимо было это видение. Но когда они оглянулись, сзади никого не оказалось.

— Да охранит нас Пресвятая Дева! — осенил себя крестным знамением Дэдлей. — Сэр Вальтер, не дразните дьявола!

— Клянусь святым Андреем, — буркнул тот, — вы правы; но пусть у меня отсохнет рука, если я когда-нибудь снова сжалюсь над ведьмой!

С этими словами он повернул лошадь назад.

Вдруг сзади него послышался голос:

— Вальтер Брай!

— Пусть малодушно бежит тот, кто хочет, — заскрежетали зубами Брай.

Он соскочил с коня и привязал его к камню, затем собрал валежник и зажег его.

Сэррей и Дэдлей последовали его примеру.

В несколько минут огонь ярко загорелся, но вдруг откуда-то сверху упал тяжелый камень, брошенный так ловко, что, не задев никого, потушил огонь.

— Колдовство! — задрожал Дэдлей, да и его спутники тоже были страшно перепуганы, так как кругом не было никого видно.

И опять они услышали голос:

— Берегись! Бледная смерть поразит каждую руку, которая осмелится зажигать огонь там, где горело священное пламя! Почему вы не просите, Вальтер Брай, вместо того, чтобы грозить? Та которую вы ищете, уже не живет более среди живых, ее душа витает в пространстве и терзает совесть убийц.

— О ком вы говорите? — крикнул Брай. — Где вы? Покажитесь и не бойтесь! Где старуха Гиль?

— Отыщите золу, которую палачи развеяли на все четыре стороны, и тогда вы найдете ее.

— Значит, она умерла? Какой же негодяй предал ее?