Храмы Богов - Сергей Александрович Баталов

«Как же я сразу не догадался! Ну как же сразу не сообразил!» – ходил вокруг дерева пришелец, совершенно убитый горем. – А ты, Ар’рахх, молодец! Я тебе когда-нибудь памятник поставлю. Из золота! В полный рост!

Молодой охотник успокоился, лениво растянулся под деревом. Он не знал, что такое памятник, и зачем его ставить в полный рост, да еще из золота – тоже. Его сейчас интересовали более приземленные вещи. Например, как все-таки найти и добыть детеныша этого Б’рна.

Однако поговорить с Саш’шей об этом удалось только ночью, перед тем, как зеленый великан, как обычно, первым устроился в своей подвесной постели, а землянин забрался на самый верх – бдить, охранять…

– Послушай, Саш'ша! – сказал молодой охотник, закидывая руки за голову – точь-в-точь, как любил это делать Александр. – Я хорошо знаю повадки животных на этой планете.

Так вот, мне думается, этот Б’рн очень неглуп, если он сумел при такой неповоротливости выжить в окружении сонма голодных племен. Как я подозреваю, племя, вождя которого мы обидели со шкурой, не единственное на берегах этого озера.

И вот представь себе, что происходит. Куча драков, каждый из которых видит себя героем, добывшим для голодного племени целую гору мяса. У них есть дюжина дюжин Лет, чтобы изучить повадки этого монстра и научиться охотиться на него.

Однако этого не происходит. Здоровенный зверюга спокойно жрет камыш чуть ли не трех перелетах стрелы от хижин, совершенно не беспокоясь о том, что его потревожат.

О чем это говорит? О том, что Б’рн чувствует себя рядом с охотниками в полной безопасности.

Я давеча заметил в хижине вождя краешек коричневой шкуры монстра – единственной этой деревне, кстати. Может, гигант сдох – не вечно же они живут; но может, кому-то очень-очень давно повезло добыть зверя.

Но сегодня утром было видно, что на этого Б’рна они не охотятся – совершенно не умеют. У них нет тактики, они не знают его повадок, уязвимых мест. Я подозреваю, что этот зверюга живет на этом месте много Лет, а вождь просто знал, что он всегда здесь.

С другой стороны. Почему жители побережья озера не охотятся на детенышей? Их же легче добыть опять же в дюжину дюжин раз.

А не охотятся, потому что, как я думаю, детенышей на побережье нет. Они – где-то другом месте, недоступном для местных драков. Вопрос: в каком?

Давай думать!

– Давай! Где-нибудь глубоко в камышах?

– Возможно. Но маловероятно. Пожар, облава, стая хищников доберутся до любого самого укромного уголка. Нет. Родители могут покидать детеныша надолго. Иначе окочурятся голоду. С такой-то массой тела!

– Может, они собираются в стаю и по очереди охраняют детенышей?

Ар’рахх едва не захохотал, представив стаю гороподобных животных.

– Не-е… Исключено. Это сколько нужно камыша, чтобы прокормить всего одного монстра! А если их полдюжины? Нет. Отпадает.

– А может такое быть, что детеныши Б’рна появляются на свет не из яйца, а из тела зверя?

– Да. Такое возможно. Такие животные на Дракии есть. Например…

– Постой! – перебил разговорившегося охотника землянин. – А может такое быть, что где-нибудь посреди этого кипяточного озера есть большой остров?

– Да кто его знает? Вполне возможно! Ты думаешь.....?

– Да, я думаю, что детеныши могут быть на острове. На моей планете черепахи размножаются именно так – на островах.

– Значит, нужно поискать этот остров. Но если он есть, то охотники давно знали бы о нем.

Но с другой стороны… Этот монстр не даст приблизиться к месту роста молодняка ближе, чем на два перелета стрелы. Да ему достаточно перевернуть лодку или плот. И – все!

– Но на остров можно попасть по воздуху!

– Да, попробовать можно. Но одному тебе не справиться.

– Правильно мыслишь! Тебе тоже придется научится летать на дельтаплане!

Ар’рахх промолчал, ничего не ответил. Он вообще прекратил разговор, отвернулся от Александра, о чем-то надолго задумался. Землянин хотел его спросить что-то еще, но не стал, решил дождаться утра.

Глава 6

Лёжка монстра

Войско «лесных братьев» растянулось на несколько перелетов стрелы. Лекарям определили место в одном обозе с продуктами, в арьергарде небольшой разбойничьей армии.

К’нарр и его «внучка» шли почти рядом, плечо к плечу, но между собой не разговаривали.

Работорговцу было отчасти стыдно за вчерашнюю, как он думал, «слабость», а его спутница просто светилась от счастья, совершенно не замечая ничего вокруг. Северянин бросил на нее несколько мимолетных взглядов, хотел сказать, что произошедшее вчера лучше всего забыть, и как можно скорее, но настойчивая мысль, что у ее любимой Ир’рны через установленный Богами срок могут появиться братики и сестрички, не давала ему произнести роковые слова. Роковые, потому что таких слов после безумной ночи любви партнерше не говорят. Обидеть можно до самой глубины души. А всем известно, как мстительны и коварны бывают женщины, которых несправедливо обидели… Лучше промолчать.

Молчанье – дороже золота.

Уже к полудню появился первый раненный. Кто-то из молодых, не слишком опытных «робин гудов», оступился на пропитанной влагой почве, сорвался с дороги, долго летел вниз по крутому склону…

Поднимали его вверх практически «по частям».

Негоциант к осмотру раненого был уже готов.

Молодого воина внесли на руках, бережно положили на узкий стол лекаря.

С первого взгляда было видно, что отрок – не жилец.

Ноги и руки были поломаны в нескольких местах, кое-где из оранжевой от крови плоти белели обломки костей… Вдобавок, пока он падал, кувыркаясь, в раны набилось много грязи. А К’нарр знал: там, где была грязь, потом всегда много гноя, а драк начинает бредит и быстро умирает.

Пришла атаманша. Она мельком глянула на воина, сорвавшегося в пропасть, жестом отозвала работорговца сторонку.

«Не трать на него время! – Шшепнула она. – Дай ему что-нибудь такое, чтобы он не чувствовал боль, и пусть умирает. Тебе его не спасти. Когда все сделаешь, догоняй отряд.

Мы идем дальше!»

Атаманша вышла. Вслед за ней палатку покинула и вся ее немногочисленная «свита».

К’нарр и «внучка» остались вдвоем.

Воин-отрок все понял, он обреченно проводил взглядом прямую спину предводительницы разбойников, снова посмотрел на работорговца.

В душе негоцианта от этого взгляда что-то вздрогнуло.

Возможно, на него повлияла ночь любви, полная страсти; возможно, приказ атаманши породил у него внутреннее несогласие, сопротивление ему; возможно, северянин, сам того не замечая, стал изменяться, перерождаться, становиться настоящим целителем – лекарем, который никогда не откажет в помощи раненному или больному, даже если у него не будет ни единого шанса на успех.