Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней - Елизавета Дворецкая

Завидев куррахи поблизости, Красный Король Холмов поднял к губам сияющий бронзовый рог, и прибрежные холмы огласил тягучий низкий звук. Улады все еще гребли к берегу, но весла задрожали в их руках. А в ответ на призыв из-за кургана показались ряды воинов. Одетые в красное, молчаливые, суровые, все рослые и сильные, они шли плотными рядами, появляясь с той стороны, где был выход из кургана наружу. Они все шли и шли, их становилось все больше; они обтекали Крепость Теней со всех сторон, как кровавая пена земли, красная волна вздымалась по склонам, приближаясь к вершине, где стоял вожак волшебного воинства, продолжая трубить в волшебный рог. Внутри кургана, как знал сам Брикрен, приносивший там жертвы на Праздник Мертвых, столько народа поместиться не могло. Воины шли из Иного мира, и Дун Скайт служил лишь воротами.

– Красный Король Холмов! Это он! – кричали на куррахах потрясенные улады. – Это он! Он встречает нас со своим войском!

– Он разгневан, что мы уступили ригу Миаду! Он не хочет пускать нас домой!

В первые мгновения смущенный Брикрен все же довольно быстро овладел собой и снова налег на весло.

– Я не отступлю! – кричал он своим людям. – Пусть здесь будет Красный Король Холмов или сам Самхейн, Страж Ворот Иного мира, со своими приспешниками, сам Кром Круаих, Араун, Уас Мас Имоман, Сын Ужаса! Я не отступлю и перед ними! Я считаю за честь сразиться с Красным Королем, и если мне суждено погибнуть, честь моя будет в этой битве! Вперед, сыны Снатхи!

И вереница лодок, до того бестолково плясавших в волнах, снова устремилась к берегу.

Видя это, воинство Красного Короля двинулось с кургана им навстречу. Алая и багряная волна текла по зеленой траве к серым водам пасмурного моря и казалась почти такой же широкой и неудержимой. Видя, что лодки приближаются, красные воины ускорили шаг и уже почти бежали, потрясая копьями, мечами, секирами и издавая боевые кличи. Низкий гулкий голос бронзового рога вторил их крикам.

Но, вместо того чтобы устрашить уладов, это все лишь воодушевило их. Сразиться с самим Красным Королем Холмов – небывалая честь, и каждый, ободренный примером своего отважного короля, уже видел себя одним из героев сказания. Иной мир вышел им навстречу – тот самый, о встрече с которым каждый мечтал. Боевые кличи, рев священного рога будоражили кровь, зажигали в душе ослепительный восторг, перед которым страх смерти – ничто. Само прекрасное старинное предание шло навстречу сынам Снатхи, сверкая алым шелком одежд, золотом украшений, сталью оружия, под боевые кличи, и сами боги наблюдали с небес за столкновением двух миров. И улады бросились вперед, уже чувствуя себя за той гранью, где страх смерти теряет всякое значение. Осталась только слава и доблесть, и к ним они бежали, в волнах прибоя выпрыгивая из своих маленьких лодочек и ликующими криками отвечая на крики алых воинов.

Еще пока противники оставались в лодках, алые воины начали стрелять из луков. Куррахи плясали на волнах, мешая целиться, но за то время, пока они достигли берега, каждый лучник алого войска успел сделать по десятку выстрелов, и многие из них достигли цели. С именами своих древних богов на устах улады падали из куррахов в воду и тонули, окрашивая своей кровью морские волны. Тех же, кто достигал берега, алые воины встречали бросками копий. Улады пытались отвечать тем же, но им, находящимся в ненадежных лодочках, волны и качка мешали еще сильнее, и требовалась вся их легендарная ловкость, чтобы просто не вылететь из лодки вслед за собственным копьем.

Куррах самого Буады достиг берега одним из первых. Выскочив из лодки, по колено в воде, с длинным мечом и маленьким круглым щитом в руках, он помчался к берегу, с нечеловеческой ловкостью уворачиваясь от десятка копий, летящих в него. Отчаянно вопя широко открытым ртом, с развевающимися косами, багровый от ярости, с красными татуировками на обнаженной груди и руках, он как никто напоминал самого Камулоса – бога войны и крови. Казалось, никто из смертных не сможет противостоять его неудержимому натиску.

Улады, выпрыгивая из лодок, уклоняясь от копий, тоже бежали к берегу вслед за своим повелителем. Иные из них падали, уже почти коснувшись песка, и мелкие волны колебали безвольные тела с торчащими из груди копьями или стрелами, играли рыжими и желтыми косами, вытащив их из сложных причесок. Но большинство все же достигло суши, где прямо на линии прибоя сынов Снатхи встретило красное воинство. Зазвенели мечи, с глухим треском боевые топоры врубались в доски щитов, вымоченные в морской воде, что придавало им особую прочность, и обтянутые дубленой кожей. Над берегом стоял сплошной вопль, и даже умирающие не замечали боли, переполненные священным безумием схватки. Из-за алых одежд воинов берег казался охвачен пламенем; алая кровь орошала песок и мелкую траву, застывала ослепительными брызгами на лицах, искаженных яростью.

Не замечая никого другого, риг Брикрен, истинный Сын Ужаса, мчался к подножию кургана, где уже ждал его спустившийся с вершины Красный Король Холмов. Никто другой из обоих войск не думал даже подступиться к этим двоим – они были предназначены друг для друга.

Охваченный яростью и азартом, в упоении своей нынешней и грядущей ратной славы, Брикрен налетел на Красного Короля Холмов, словно вихрь. Вблизи тот не слишком походил на тех выходцев из Иного мира, которых Брикрену доводилось встречать раньше: волосы у него были не ярко-рыжие, как полагалось бы, а совсем черные, и глаза не горели красным, а были просто темными. Все это вместе в сочетании со смуглой кожей сближало его скорее с народом круитне, прежними обитателями Зеленых островов, но ростом и силой Красный Король Холмов значительно превосходил их. Однако это не смутило Брикрена: ведь владыка долин имеет бесчисленное множество обликов и может для встречи со смертными избрать любой. Он может предстать перед ними белым оленем с красными ушами, или пестрым змеем, или мужем, исполненным силы и величия, или ревущим бурным пламенем. На плечах его был красный плащ, а в правой руке он держал Каладболг – бронзовый меч с позолоченной рукоятью, с крупным кроваво-красным самоцветом в рукояти.

Под красным шелковым плащом с золотой бахромой, с грубо замытыми пятнами крови прежнего владельца, на Торварде были стегач и кольчуга. Но шлем он надевать не стал, хоть его и убеждали, что это неразумно: к уладскому шлему он не привык, а свой, с полумаской, сразу выдал бы в нем сэвейга. Стальной меч, на который он в основном полагался, не считая бронзовую «игрушку» за настоящее оружие, ему приходилось держать в левой руке под плащом, и из-за этого он был вынужден отказаться от щита. Такое пренебрежение защитой сам Торвард в другое время посчитал бы полным безумием и почти самоубийством, но сейчас игра со смертью казалась ему забавой. Ему хотелось испытать, до каких же пределов заклинание Хердис будет его оберегать и когда же проклятье Эрхины проломит-таки стену защитных чар?