Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики - Дмитрий Соколов-Митрич

– Зачем?

– Да потому что среди своих придется реально служить. И постель заправлять, и унитазы драить. А представь, назначат тебя сержантом и придется командовать представителем кого-нибудь знатного рода. На кровную месть нарваться можно. Да и родители там рядом, старейшины – не побалуешь. Они всего этого очень боятся. Когда к ним сюда родственники приезжают, они даже курить бросают.

«Наши жопы чище ваших лиц»

– Вы пробовали жаловаться командиру части? Или он тоже их боится?

– Нет, не боится. Но сделать ничего не может. Жаловались, но все уходило в песок. Ну выстроит полковник их на плацу, поорет – дескать, переведу всех в другие части, Сибирь большая, – они сделают вид, что боятся, а через час так изобьют жалобщика, что до следующего призыва все заткнутся. Одного рядового, не буду называть его фамилию, после такого случая избили, а потом заставили чистить туалет своей зубной щеткой. Командование всякий конфликт старается не решить, а замять. Зачем им проблемы по службе? Только один раз осудили дагестанца из нашей части за сломанную челюсть. И то на 2 года условно. Хотя сломанных челюстей было много. И пальцы ломали. Но вообще-то они стараются бить грамотно – не оставляя следов. Ладонями били, мокрое полотенце на кулак наматывали или били по передней части голени – чтобы можно было сказать, что человек сам упал и ушибся.

– А своим родителям ты рассказывал?

– Нет, расстраивать не хотел. А другие – да, рассказывали. Родители приходили к командиру роты, части, плакались. Иногда их детей переводили в другие подразделения, где нет кавказцев.

– А почему у вас их так много скопилось?

– Наш полк головной в бригаде, из всех других полков их сюда сбрасывают от греха подальше. Командир части все время грозится, что призыва с Кавказа сюда больше не будет, но меньше их здесь не становится. Против реальности не попрешь. У русских рождаемость падает, а на Кавказе демографический бум и 100-процентная явка на призывные пункты. Там уже наш полк давно прославился, и многие прицельно идут именно сюда.

– Слушай, половина – это все же не большинство. Вы пытались оказывать сопротивление?

– Некоторые пытались – безрезультатно. Они знаешь как говорят? Не сможет один сломать человека, сломаем всем джамаатом.

– А вы не пробовали всем джамаатом?

– Не пробовали. Что-то мешает нашим объединиться. Не знаю что. Вот вены вскрывать не боятся – только при мне три случая было. Один еще на курсе молодого бойца, фамилию не помню. Потом рядовой Измайлов из второй патрульной роты, у него 2000 рублей вымогали. А третий – у нас в роте вскрыл себе вены рядовой Романцев. Я писарем командира роты работал, поэтому знаю все это точно. Слава богу, все остались живы. Мы с Азаматом тоже терпели до последнего. Мне еще полгода оставалось, а он и вовсе 27 мая должен был увольняться. Но нам обоим на день побега срок выплаты назначили – по 500 рублей. Они так нам сказали: «Не отдадите – узнаете, что такое ад». За месяц до того мы патрулировали станцию метро рядом с офисом Киттера, я тогда с ним случайно познакомился. Поэтому когда пришел конец терпению, мы решили бежать именно к нему.

– Слушай, а Алгазиев ведь мусульманин. Он для них свой.

– Свой?! Смешно. Ему еще больше меня доставалось, хоть он и сержант. И по почкам, и губы оттягивали, и уши выворачивали. Накануне нашего побега его жестоко избил старший сержант Магомедов. В ту ночь Азамат был дежурным по роте, а Магомедов и еще трое – рядовые Шакреев, Таршхоев и Алиев – в классе боевой подготовки пили водку. Когда им стало совсем весело, они заставили русских рядовых Трошкина и Левченко 2 часа подряд танцевать перед ними лезгинку. Когда Азамат попытался возразить, его избили, отняли штык-нож и пообещали зарезать его этим штык-ножом, если он его не выкупит за 500 рублей. Азамат все это в заявлении написал. Для-них мусульмане только те, которые с Кавказа. Казахи, башкиры, татары для них – такие же свиньи, как русские. Потому что они водку пьют и свинину едят.

– А сами они что, водку не пьют?

– Еще как пьют. Но свинину не едят. И подмываются каждый день. У них традиция такая, – они туалетной бумагой не пользуются. Они так и говорят: «Наши жопы чище ваших лиц». Антирусские настроения у них очень сильны. Почти все слушают песни певца Тимура Муцураева. Там прославляются шахиды и прямо целый план расписывается, как моджахеды станут властителями мира. Мне запомнилась одна песня про то, как в горное село приходит трусливый русский солдат. Я их спросил, про какое это село. Они говорят: «Карамахи». А альбом этот называется «Держись, Россия, мы идем!».

– А в боевых действиях на стороне чеченцев там никто не участвовал?

– Я такого не слышал. Но вот что поразительно. У нас в роте было двое чеченцев. Из Урус-Мартана. Два брата – Хасан Басаев и Рамазан Басаев. Они выросли во время войны, видели и бомбежки, и все на свете. И у них таких наклонностей, как у этих дагов, нет. Они не слушают Муцураева, не называют нас свиньями и в вымогательствах не участвуют. Более того, если они видят, что на русского наезжают уж совсем по беспределу, заступаются. Особенно Рамазан. И их боялись. Они единственные, кто как-то сдерживал дагов.

– А чего остальные с вами не побежали?

– Испугались. Это же внутренние войска, там много местных служит. А у дагестанцев в Самаре большая диаспора. Вы бы видели, как дембеля из нашей части увольняются. Втихаря. Одежду и деньги получили – и бочком, бочком, пока не отняли. А многие форму свою заранее прячут за территорией у знакомых, чтобы потом переодеться.

– Ты, наверное, теперь тоже националист, как Киттер?

– Да нет. Я только латышей не люблю. Мне за Прибалтику обидно.

«Быть сильным не запретишь»

Военный прокурор Самарского гарнизона Сергей Девятов назначен на эту должность недавно. Он приехал из другого регионал не перестает удивляться нравам местных призывников. Люди из его окружения в конфиденциальных разговорах признаются, что прокурор уже испытывает давление дагестанской диаспоры в Самаре. Но на прямой вопрос об этом Девятое ответил отрицательно:

– Сейчас самая большая проблема для следствия – это получить показания сослуживцев Андреева и Алгазиева, – вздыхает прокурор. – Никто не хочет. Все боятся.

– Конечно. Если там половина военнослужащих с Кавказа.

– Да какая половина! 20 процентов. Мы проверяли. Наверное, тем, которые сбежали, просто стыдно признаться, что они терпели от кучки людей. А большинство там из Самары и области. Это единственная воинская часть в регионе, где разрешается служить не по экстерриториальному принципу. Именно поэтому все как воды в рот набрали. Предпочитают терпеть, лишь бы их не услали куда-нибудь в Бурятию или еще хуже – в Чечню. А арестованный Даудов, естественно, все отрицает. Командиры? А что командиры? Кому охота портить себе отчетность? Мы-то дело в суд передадим уже в июне, а что будет дальше – не знаю.

Воинская часть № 5599 расположена в самом центре Самары, в двух шагах от берега Волги, между городским парком и пивзаводом «Жигули». На проходной стоит молодой дагестанец в гражданском. Мимо проходит солдат. Парень хватает его за руку:

– Эй, стой. Слушай, вон в том корпусе на втором этаже двое прапоров. Скажи им, чтобы срочно сюда шли. Скажи, их Рамазан ждет. Понял? Срочно.

Солдат не переспрашивал.

Командир части полковник Громов производит впечатление человека, который в сложившихся обстоятельствах делает все, что может, но понимает, что обстоятельства сильнее и приходится под них подстраиваться. Долго спрашивал меня: «А что Кит-тер поет? А что Андреев поет?»

– В моем полку служат солдаты 56 национальностей, и для меня неважно, кто какой. Все граждане России. Хотя, если честно, у военнослужащих с Кавказа уровень боевой подготовки гораздо выше. Они физически сильнее, инициативнее, тот же Даудов за неделю до ареста в метро смог в одиночку задержать двоих преступников, которые пытались ограбить гражданина. Когда они патрулируют город, я абсолютно спокоен.

– А когда они в казарме?

– Здесь не закрытый режим. Все наши военнослужащие ходят в патрули, очень часто видятся с родственниками. Если их здесь так унижали, почему они молчали? Лично мое мнение, что это все политические интриги Киттера. Про него что-то давно никто не вспоминал, вот он и решил пошуметь.

Когда я выходил, на проходной вместе с Рамазаном уже тусовалось человек 5 земляков. Вместо ответа на мои вопросы он дал мне телефон главы дагестанской диаспоры в Самаре Абдул-Самида Азиева.

Абдул-Самид сам военный, полковник медицинской службы в отставке, поэтому смотрит на ситуацию не только как дагестанец, но и как кадровый военный советской закалки.

– У нас тут в области полтора года назад в учебном центре 20 призывников из Дагестана написали жалобу, что их заставляют делать работу, которую им не позволяют делать традиции. Я тогда с ними встречался и говорил: «Не придумывайте! Никаких таких традиций на Кавказе нет и никогда не было. И в Коране об этом тоже нигде не написано. Хотя я его не читал. У себя дома – да. Там мужчина должен делать более тяжелую работу, а женщина – заниматься хозяйством. Но в армии мужской коллектив и вы не птички, которые летают и не оставляют грязи на полу. Поэтому будьте добры нести те же обязанности, что и остальные.