На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын

экономического регулирования очередных полуколоний США на Европейском континенте. Естественно, советское руководство никак не могло принять подобный план «международного сотрудничества», так как он неизбежно встраивал бы СССР в мировую экономическую систему, полностью подконтрольную США, серьезно подрывал его суверенитет и «уводил» бы от него всех союзников в Восточной Европе.

Как известно, первые консультации по «Плану Маршалла» состоялись в Париже 27 июня — 2 июля 1947 года на Совещании министров иностранных дел СССР, Великобритании и Франции. В ходе его работы быстро выяснилось, что Вашингтон, не давая никаких сведений об условиях и размерах «помощи», которую он намеревался предоставить Европе, настаивал на том, чтобы был создан руководящий Комитет по реализации всеобъемлющей программы экономического восстановления и развития европейских держав. Причем этот Комитет должен был обладать весьма широкими полномочиями по контролю за экономическими ресурсами, торговым и промышленным потенциалом всех европейских держав в ущерб их национальному суверенитету. В такой ситуации глава советской делегации В. М. Молотов заявил, что, прежде чем давать согласие, американцам следует выяснить реальность кредитов, их условия и размеры, спросить европейские державы об их потребностях в кредитах и лишь затем составить сводную программу таких заявок. При этом особо подчеркнул, что европейские державы «должны оставаться хозяевами своей экономики и иметь возможность свободно распоряжаться своими ресурсами и излишками». Однако Ж. Видо и Э. Бевин отказались принять советские предложения, и в результате 2 июля 1947 года В. М. Молотов выступил с официальным заявлением, где было сказано, что принятие этого плана приведет к тому, «что Англия, Франция и группа идущих за ними стран отделятся от остальных государств Европы», что это «расколет Европу на две группы государств и создаст новые затруднения во взаимоотношениях между ними. В этом случае американские кредиты будут служить не делу экономического восстановления Европы, а делу использования одних европейских стран против других европейских стран в том смысле, как это будут считать для себя выгодным некоторые сильные державы, стремящиеся к господству. Советское правительство считает нужным предупредить правительства Англии и Франции о последствиях таких действий, которые направлены не на объединение усилий европейских стран в деле их экономического восстановления после войны, а на достижение совсем других целей, не имеющих ничего общего с действительными интересами народов Европы»[190]. Сразу после этого советская делегация покинула Париж, но, несмотря на это, главы правительств Великобритании и Франции направили своим коллегам из 22 европейских держав совместное приглашение прибыть в Париж для участия в работе конференции по «Плану Маршалла». Но уже на следующий день примеру Москвы последовали лидеры Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Финляндии, о чем они уведомили Париж.　

Тем не менее 12–13 июля 1947 года там состоялась Конференция, в которой приняли участие главы государств и правительств 17 держав: США, Франции, Великобритании, Австрии, Дании, Норвегии, Швеции, Бельгии, Ирландии, Греции, Исландии, Италии, Люксембурга, Нидерландов, Португалии, Швейцарии и Турции. По итогам Парижской конференции был не только одобрен сам «План Маршалла», но и создан «Комитет сотрудничества» стран-реципиентов, который должен был установить конкретные размеры помощи для субъектов соглашения и примерные сроки и целевое назначение всех выделяемых кредитов. Кроме того, в Вашингтоне была создана специальная Чрезвычайная комиссия во главе с влиятельным банкиром Полем Гофманом, а все текущие вопросы по координации сотрудничества со всеми странами — участницами «Плана Маршалла» прямо курировали посольства США в 16 европейских столицах под чутким и неусыпным руководством Аверелла Гарримана, который с момента практической реализации этого плана в апреле 1948 года ушел с поста министра торговли США и сосредоточился на своих новых полномочиях. Кстати, известный советский дипломат О. А. Трояновский позднее вспоминал, что именно тогда И. В. Сталин, говоря о А. Гарримане, прямо указал, что «этот человек несет свою долю ответственности за ухудшение наших отношений после смерти Рузвельта»[191].　

Как известно, Администрация президента Г. Трумэна запросила у Конгресса США на реализацию «Плана Маршалла» 29 млрд. долларов, однако реально в Европу за весь период его действия с апреля 1948 до декабря 1952 года поступило, по разным оценкам, от 12,3 до 17 млрд. долларов, причем прежде всего в Великобританию, Францию, Италию, Нидерланды и Западную Германию. Более того, значительная часть всех средств проходила не в форме «несвязанных», или свободных, кредитов, а исключительно в форме товарных поставок американской промпродукции на основе американских же, но сугубо «связанных», то есть обремененных, займов и субсидий, выданных правительствам заинтересованных европейских держав. Таким образом, по сути, вся так называемая американская «помощь» на практике обернулась вполне традиционным и лишь слегка модернизированным инструментом неоколониализма, предельно жестким средством привязки западноевропейских держав к американской экономике и важным инструментом активного влияния на идейно-политическую ситуацию во всех ведущих странах Западной Европы. Именно это обстоятельство, на которое сразу обратили пристальные взоры ряд видных советских экономистов, в том числе такие корифеи, как академики Е. С. Варга и С. Г. Струмилин, проводившие по просьбе И. В. Сталина и В. М. Молотова детальную экономическую экспертизу «Плана Маршалла», и стало главной причиной отказа советского политического руководства от присоединения к нему.　

Между тем в исторической науке довольно давно и предельно четко обозначились два диаметральных подхода в оценке и самого «Плана Маршалла», и его главных целей и задач. Так, в «ортодоксальной» западной (Дж. Гэддис, Г. Прайс, А. Грегори) и в российской либеральной историографии (Р. Г. Пихоя, Н. Е. Быстрова, А. А. Данилов, В. М. Зубок, Е. М. Халина[192]), всячески утверждается, что главной целью «плана Маршалла» было быстрейшее восстановление лежавшей в руинах европейской экономики, устранение всех торговых барьеров и модернизация индустриального потенциала ведущих европейских государств. Более того, он де-факто реформировал «старый» европейский капитализм через внедрение в него высоких американских стандартов, производственных практик, норм и технологий, принципиально новой этики самих производственных отношений, научной организации производственных процессов, обновление всего промышленного оборудования и экспорт новых идей. Однако в советской и российской патриотической историографии (С. Г. Кара-Мурза, М. Ф. Полынов, В. Ю. Катасонов, Ю. Н. Жуков, Ю. В. Емельянов[193]) справедливо утверждают, что «План Маршалла» вкупе с «Доктриной Трумэна» и «Гарвардским проектом» Дж. Дэвиса представлял собой составную и чрезвычайно важную часть предельно агрессивного внешнеполитического курса новой Администрации США, направленного на технологическую изоляцию всех стран социалистического лагеря, на активное поощрение экономической экспансии американских монополий и тотальную долларизацию всей мировой экономической системы, на усиление политики «холодной войны» и создание агрессивных военно-политических блоков, направленных против Советского Союза и его союзников на Азиатско-Европейском континенте. Кстати, о том, что «План Маршалла» являлся важным инструментом «холодной войны», направленным