Гадание при свечах - Анна Берсенева

Туфли к этому вечеру Марина купила сама в подсказанном Иветтой итальянском бутике на Никольской. Они были удивительно хороши, эти ее первые дорогие туфли – жемчужно-серые, с едва заметным голубоватым отливом. Они были завернуты в мягкую шелковистую бумагу, и казалось, что из коробки пахнет не новой кожей, а какими-то необычными духами. Каблук был высокий и тонкий; и без того довольно высокая, Марина выглядела еще выше и стройнее. Правда, она никогда не носила таких каблуков и сомневалась, сможет ли в них нормально ходить, поэтому надела туфли накануне и целый вечер ходила в них по квартире. Но туфли не терли и не жали, и походка в них стала даже изящнее – с плавным покачиванием бедер.

Но все это было приятно главным образом потому, что отвлекало от печальных и тревожных мыслей: что я делаю здесь, об этом ли думала, когда смотрела на свою стынущую в родниковой воде руку и вдруг решила, что должна ехать в Москву?..

Вечернее платье, сшитое Анелей, выглядело ничуть не хуже туфель. Оно висело на прозрачных «плечиках» в Иветтиной гардеробной, и Марине показалось, что оно уже облегает чью-то невидимую фигуру. Она надела платье, провела ладонями по своей талии и поняла, что эта фигура – ее…

Две широкие полосы ткани сходились на груди и казались небрежно наброшенными на плечи – так, словно они вот-вот соскользнут к локтям, открывая грудь. Издалека плечи выглядели обнаженными, и только легкая жемчужная дымка показывала, что верх платья состоит из того, что Иветта назвала флером. А от корсажа, обливая хрупкие Маринины бедра, спадала чуть ниже колен юбка из плотного шелка.

Марина смотрела в зеркало и думала: «Как странно, неужели эта стройная жемчужно-голубая женщина – я?»

Действительно загадка… И длинные глаза переливаются загадочно, почти теряясь уголками в золотистых волосах…

– Безупречно! – заявила Иветта, придирчиво оглядев Марину.

Марине искренне хотелось поблагодарить ее, и в то же время она не решалась это сделать. Что-то в Иветтином взгляде, во всем ее облике исключало искренность. Да что там – Марина до сих пор не могла решить, как же ей называть свою странную работодательницу! Так и говорила с ней, никак не обращаясь.

Марина думала, что прием состоится в гостиной, но оказалось, что гости соберутся в магической студии, располагавшейся этажом выше.

«Надо же! – удивилась про себя Марина. – Не зря я про помело и трубу подумала!..»

Правда, когда она вошла в студию, мысли о помеле исчезли сами собою. Крутая лесенка вела вверх прямо из прихожей. И там, наверху, располагалось необыкновенное помещение!

Это был круглый зал, стены которого состояли из сплошного стекла. Но это не было обычное оконное стекло. Оно было дымчатым, туманным, и весь еще не освещенный зал казался таинственным, окруженный этими полупрозрачными стенами.

Марина подошла к стене – или к окну? – и невольно отшатнулась. Она стояла прямо над бездной, крыши окрестных домов громоздились у ее ног, и весь огромный вечерний город раскинулся в необозримой перспективе.

– Испугалась? – заметила Иветта, подходя к Марине. – Не беспокойся, это стекло не разобьется.

Пока Марина любовалась лежащим у ее ног городом, Иветта отдавала какие-то распоряжения девушке, вошедшей вслед за ними. Марина мельком услышала что-то о бокалах, салфетках и хрустальных тарелках.

И вдруг в студии вспыхнул свет, мгновенно заставив Марину отвлечься от созерцания вечерней Москвы. Зал замерцал, засиял, прямо в глаза Марине брызнули бесчисленные радужные искры – так, что она невольно поднесла руку к лицу.

Мебели в зале не было совсем, но весь он был уставлен множеством разнообразных фигур – хрустальных, стеклянных и даже, казалось, сделанных из каких-то прозрачных камней. Здесь были шары, пирамиды, конусы, всевозможные многогранники – да все эти фигуры состояли из бесчисленных мелких граней и поэтому искрились и сверкали так, что больно становилось глазам.

У Марины дух захватило от этого зрелища – сияния, блеска, тайного торжества, которым дышал весь зал. Ощущение магического пространства создавалось мгновенно, как только подсвечивались эти необыкновенные стеклянные скульптуры.

Присмотревшись, Марина увидела, что они к тому же разных цветов и расположены так, что цвета то перетекают друг в друга, то, наоборот, друг с другом контрастируют. Это тебе не какое-нибудь чучело совы!..

Как завороженная рассматривала она эту богатую игру цвета, света, форм. Она не заметила даже, что в студии начали собираться гости.

От созерцания Марину отвлек голос Иветты:

– Мариночка, познакомься – мои друзья!

И только тут она ощутила наконец растерянность. Больше всего в своей жизни Марина терялась от многолюдства. И не от того многолюдства, которое преследует на шумной улице, а от многолюдства в замкнутом пространстве. Она физически ощущала то невидимое, что окружало каждого из собравшихся, и ее охватывало смятение от этих теснящихся, наплывающих друг на друга объемов. Она путалась среди них, не знала, как вести себя в этом столпотворении, даже если ниоткуда не исходила на нее враждебность.

Марина выросла в местах безлюдных, среди нетронутой природы. И хотя дом ее отца меньше всего был похож на деревенский дом, уединение было в нем естественным семейным состоянием. Это был особый мир, наполненный книгами, китайскими миниатюрами и рукописями, множеством старинных предметов, от которых веяло благородством. Но посторонних людей не было в этом мире…

Она легко чувствовала себя с Женей среди полей и перелесков, окружавших Спасское-Лутовиново и словно бы охранявших их любовь.

Училище, больница – это было совсем другое. Это была работа, а Марина с детства привыкла, что работа требует сосредоточенности и самоотдачи. Больным надо было помогать, каждая минута была заполнена совершенно необходимыми делами, не оставляющими времени для размышлений. Но что делать среди людей, собравшихся просто так, ни для чего?

Во время учебы, да и после, уже работая в кардиологии, Марина избегала даже обычных молодежных посиделок. И теперь она почти с испугом смотрела, как появляются в магической студии незнакомые люди.

– Марина, вот так встреча! – вдруг услышала она.

Неожиданный оклик вывел ее из растерянности, и она даже обрадовалась ему. Она стояла рядом с тонким стеклянным столиком, на котором сиял и переливался большой граненый шар, и к ней торопливо направлялся мужчина в темно-синем пиджаке с заправленным за лацканы красным шарфом.

– Здравствуйте, Марина, – повторил он, протягивая ей руку. – Вот уж не ожидал вас здесь увидеть!

Она внимательнее всмотрелась в него, но так и не узнала.