Олигарх 3 - Михаил Шерр

Немного бурлило в Тамбове, но там отличились господа жандармы и местные врачи, быстро подняв тревогу. Чрезмерно усердствующих чиновников своей властью усмирил тамошний губернатор и все обошлось. В моем родном и дорогом Севастополе никаких восстаний не было, тем более в столице. За Волгой никаких вспышек не было, а южные границы были на настоящем замке.

Первого нашего больного в Оренбурге, рядового Иванова, губернатор Эссен своей властью уволил со службы и он приехал к Матвею и попросился на службу.

С наступлением холодов к середине декабря 1831-ого года холера в России закончилась.

Новый министр внутренних дел Дмитрий Николаевич Блудов в борьбу с холерой подключился с огоньком, но никаких инициатив не проявлял, а только неукоснительно выполнял предписания Бенкендорфа, который оставался главным борцуном с холерой.

Тот в свою очередь прислушивался в первую очередь к мнению докторов, одним из самых весомым было мнение доктора Бакатина.

Первое за что взялся новый министр, был контроль за источниками холеры в понимании Матвея. Быстро повсеместно стали обрабатывать всякие выгребные ямы и места, куда все это свозилось. По все стране запретили сливать это в реки и озера, откуда эта гадость могла попасть в водозаборы. В больших городах уже отвели специальные места где сваливания и сливания этого «добра», которое щедро обрабатывалось хлоркой. Её производство в России резко выросло и она была везде.

Наши умные люди начали вести разговоры о создании канализации в таких городах как Петербург и Москва. На Пулковской мызе уже побывало почти два десятка этих башковитых людей. У них даже появилась еще сырая, но поистине революционная идея, создания очистных сооружений.

Конечно до создания лекарств для лечения холеры было очень далеко и никакого прогресса тут похоже и не предвидеться, но активированный уголь, марганцовка, эликсиры тетки Анфисы и обильное питье солевых растворов с сочетании с внедрением мер настоящей санитарии работали неплохо. Грязные, не мытые руки стали совершеннейшим камильфо, Государь первым подавал в этом пример, он везде демонстративно и тщательно мыл руки с мылом и пользовался для питья исключительно кипяченной водой.

В армии и на флоте за не соблюдение этих требований легко можно было пойти под суд. Русские промышленники получили беспрецедентные кредиты и льготы для развертывания производства моющих средств, в первую очередь всяких сортов мыла.

Сергей Петрович здесь хорошо подсуетился и в Херсоне быстро забабахал завод, там он наладил производство трех видов мыла: туалетного, хозяйственного и совершеннейшей новинки — дегтярного. Как в его головушку пришла эта идея совершенно не знаю, но она была блестящей.

И при отсутствии каких-либо финансовых проблем, да еще со своими оргспособностями, он развернулся очень быстро. Завод работал на полную катушку и уже начал расширяться, деньги плыли рекой, в Нижнем, Коломне, Новгороде и Питере он начал строить другие заводы и к лету эта мыльная империя должна заработать.

По его прикидкам речь может идти о захвате не меньше трети российского рынка, а возможно, что даже и половины.

Всего по империи с начала эпидемии было около пяти тысяч смертей от холеры и две трети из них в Польше. Только прошлой осенью настроение поляков удалось наконец-то переломить, по крайней мере они перестали кричать в лицо русским врачам и чиновникам, что они специально травят народ в наказание за восстание. Особенно эти настроения поутихли после подавления Виленского бунта и прокатившейся по царству волне смертей среди русских докторов, когда за десять дней погибло пятнадцать врачей. Все они были русскими, проведенное следствие причину этой трагедии не выявило. Так и осталось непонятно, что же произошло.

Начавшийся 1832-ой год в России пока спокойный, приходят только сообщения об отдельных случаях на Юге России и наконец-то стало спокойно в Польше.

А вот с микробиологией особого прогресса не было. Герман со своими сотрудниками, а у него в лаборатории работало уже десять докторов, конечно на все сто выявили, что способ передачи фекально-оральный и показывали всем сомневающимся сотни стекол с характерной картинкой. Они доказали, что зараза живет в кишечнике и успешно размножается в необработанном человеческом дерьме и что хлорка надежно убивает её, но поймать с поличным возбудитель пока не получается.

Глава 19

Всего по России с начала эпидемии было около пяти тысяч смертей от холеры. По сравнению с тем, что я знал о холере в своей первой жизни, это был совершенно потрясающий результат. Так выпрыгнуть из штанов, мне даже не верилось, что во главе России царь-батюшка Николай Павлович и что он способен на такое. Но факты упрямая вещь и моей новой действительности случилось невероятное, неповоротливая и косная государственная государственная машина Российской Империи великолепно справилась с первым ударом холерной эпидемии.

В вот в Европе была печалька, особенно в Австрийской империи, где скорее всего погибших больше ста тысяч, а в Словакии и Закарпатье дело дошло до восстаний. Польские безумцы принесли её в Пруссию, пока пруссаки не додумались закрыть границу и много холеры было во Франции, где счет смертям шел на тысячи и возможно даже на десятки тысяч.

В Англии было не так страшно, но погибших было тоже несколько тысяч и были какие-то беспорядки в нескольких городах.

И на этом фоне реакция европейской медицины и науки на всё. Что говорили русские врачи и ученые, в это был теперь не один доктор Бакатин, была прежней — бред.

Они признали значение наших карантинных мероприятий, тем более что у самих все было почти один в один, только у нас уже не шизовали и по две недели народ не мариновали, Матвей однозначно сказал, что инкубационный период холеры пять дней и в России карантин был всего семь дней.

Конечно они соглашались, что возбудитель холеры попадает с организм через рот и чаще через зараженную воду и никакие миазмы тут ни при чем и тоже обратывали хлоркой, но в первую очередь не отхожих мест как у нас, а сплошняком источники воды. Именно эта глупость, каким-то образом проникшая в Россию и послужила причиной слухов об отравлении народа в Польше и запустила холерный бинт в Виленском крае.

Все остальное с невероятной спесью было отвергнуто. А когда их попытались ткнуть мордой в нашу статистику, было заявлено в знакомом мне по 21-ому веку стиле, вы все вгете, ваши цифгы подделка, ваш импегатог-сатгап пгиказал вам вгать и вы вообще не умеете считать.

Материться Матвей по этому поводу уже не стал, а Герман естественно больше не пил стаканами ром, а вот Государь, была такая утечка информации из Зимнего, высказывался после доклада Бенкендорфа на эту тему очень сильно и громко, особенно его естественно взбесили личные характеристики его Императорского Величества, допущенные европейцами.

Маленькое заведение Максима превратилось в большую больницу с исследовательским институтом, выражаясь знакомыми мне терминами. К приобретенному нами особняку, он прикупил еще пару соседних зданий и разворачивался по настоящему. Дополнительных средств из нашего бюджета ему совершенно не требовалось, пожертвования просто лились широким потоком. Герман ни о каком смене места работы и не думал, у него например, по сравнению с другими иностранными докторами денег было куры не клюют. А и тут еще шанс породниться со мной. Я ведь теперь еще и английский барон.

Еще из Зимнего была утечка, что Николай Павлович думает не наградить ли ему русских врачей. Особенно после полученного ответа из Европы нашим врачами и учеными. И по-моему мнению он это сделает, хотя бы в пику европейцам.

Отчитавшись о борьбе с холерой Матвей с Германом умчались по своим научно-лечебным делам, ближе к вечеру мы все едем в Пулково, наши женщины уже все в пути, только Анисья по просьбе Анны осталась, она должна на всякий случай присмотреть за нами и все проконтролировать. Тем более, что её муж при мне, Иван Васильевич и месье Анри убыли к своим семьям.

На сегодня у меня осталось два важных дела: отчет Сергея Петровича и разговор с Джо, а потом можно будет поднять высоко-высоко правую руку, затем резко опустить её вниз и забить на все хотя бы на несколько часов и посвятить их жене и детям. Соню заласкать так, чтобы она не могла даже словечка произнести, до одурения смотреть на детей и играть с ними, чувствовать себя обычным мужиком, мужем и отцом.

В наших имениях все было великолепно, все развивалось и расширялось, в прошлом году в хранилищах уже были почти трехлетние