Влюбленный Робинзон - Диана Рейдо

Он попытался взять девушку за руку. Клер резко дернула обнаженной рукой, еженедельник, который она держала, вылетел и приземлился на пол бунгало.

— Хорошо полетел, — проговорила Клер. Рассмеялась.

Дэн вздохнул было с облегчением…

Из еженедельника веером рассыпались фотографии. Небольшие картонные прямоугольники с матовой поверхностью запечатлели семейные сцены.

— Подожди, — чужим, изменившимся голосом проговорил Дэн, буквально выдавил из себя эти слова. — Не убирай фотографии…

— В чем дело? — Клер удивленно смотрела на него.

— Не убирай. Подожди.

— Это всего лишь фотографии моей семьи.

— Я понимаю. Могу я посмотреть?

— Что с тобой, Дэн?

— Дай сюда…

Клер в растерянности протянула Дэну четыре фотокарточки.

— Я всегда вожу их с собой. Так мне приятнее… С мамой мы еще можем видеться, а отца давно нет. Дэн, в чем дело? Что-то показалось тебе знакомым?

— Не что-то, а кто-то…

Дэн ощутил, словно его сознание расплывается. Плывет, плывет и проваливается в какую-то ужасную, жуткую черную дыру. Жуткую своей пустотой. Пустота поглощала его. Еще немного, и мир развалился бы прямо под его ногами, проделав трещину в лакированном полу бунгало, разорвав циновки…

— Вот это, — глухо проговорил он онемевшими губами, тыча пальцем в одну из фотографий.

— Это? Это моя мама.

— Я говорю о нем.

— Дэн, это мой отец. Профессор Уорнхолл.

— Все правильно. Все сходится.

— Да что сходится-то?

— Клер… Это и мой отец тоже. Ты понимаешь? Теперь ты понимаешь?

— Какой ужас, — онемевшими губами произнесла Клер. — Что это значит?

— Это значит, как минимум, то, что ты — моя сестра.

— Сводная…

— Пусть даже и сводная. Все равно сестра.

11

Не хотелось ни кофе, ни еды, ни питья.

Новообретенные брат с сестрой сидели на полу и тихо переговаривались.

Первоначальный шок еще не прошел. Но он притупился. Появилась возможность здраво рассуждать, мыслить и разговаривать относительно спокойно.

— Как же так получилось? — повторила Клер, наверное, раз в десятый.

Дэн терпеливо принялся объяснять. Проговаривая, он еще раз убеждался в правильности своей версии.

— Смотри. Отец оставил нас с мамой, когда мне было шесть лет. Верно?

— Тебе виднее. Но почему твоя фамилия — Робинсон? Почему не фамилия отца?

— После бесконечных папиных рейдов туда-сюда у мамы лопнуло терпение. К тому же они не слишком хорошо расстались. Вскоре у мамы появилась возможность снова выйти замуж. Джеф Робинсон любил ее, клялся в верности. Лучшим доказательством его чувств, на мой взгляд, было то, что он готов был жениться на маме с маленьким ребенком. К тому же он дал мне свою фамилию. Я больше не был Дэном Уорнхоллом. Я давно и прочно забыл, что когда-то был им. Думал, что забыл…

— У нас с тобой разница в шесть лет…

— Да… Примерно тогда отец и зачастил в Америку. Преподавать в университете, говорил он.

— Но он действительно преподавал.

— Да. И параллельно знакомился с местными девушками.

— Знаешь, мама рассказывала мне… да я и сама помню… отец не всегда жил с нами. Собственно, когда мама поняла, что ждет ребенка, она не колебалась ни секунды, оставлять плод или нет.

— И она оставила.

Клер слабо улыбнулась:

— Разумеется! Ты ведь сидишь здесь и разговариваешь со мной.

— Что ж, я очень рад…

— Твой… наш отец долго метался. Чувство долга, другие противоречивые чувства… Мама уже готовилась рожать, а папа все еще навещал ее наездами. Родив, мама дала мне свою фамилию.

— Поэтому ты Клер Брауни.

— Именно поэтому. Когда Уорнхолл сделал выбор в пользу Америки, университета и моей мамы, мне не стали менять фамилию.

— Вот поэтому фамилия Уорнхолл нигде и не всплывает… Теперь все встало на свои места.

— Удивительно, что ты узнал его. На твоем месте я бы долго сомневалась. Проверяла бы информацию, сравнивала бы…

— Клер… у меня прекрасная память на лица. К тому же на фото он относительно молод. Да и ты не кажешься старушкой.

— Это за несколько лет до его смерти. Просто это мои любимые фотографии. Все выглядят тут такими… счастливыми.

— А я частенько пересматривал семейный альбом. Там были все фото — и отца, и отчима. Отчим, кстати, умер, когда мне было лет десять… Фамилию я больше не менял.

— Почему твоя мама сохранила снимки?

— Она говорит, что из истории нельзя выкинуть ни одного героя, чтобы она не изменилась.

— Потрясающе. А ведь ты мог и не узнать его.

— Думаешь, нас посадили бы?

— За что?

— За кровосмешение.

Вместо того, чтобы рассмеяться, Клер неожиданно расплакалась.

Дэн не знал, чем и как утешать девушку. Он обнял ее за плечи, притянул к себе. Теперь в этом жесте была только забота.

Пожалуй, еще и нежность. Но уже без страсти, без желания обладать.

— Нам ведь повезло, да? — тихо проговорила Клер, еще всхлипывая.

— В чем?

— Ну… у нас так и не дошло до секса. Разве это не счастье?

— Наверное. Представляю, как бы я себя чувствовал…

— Понять бы, как я чувствую себя сейчас. Я такая потерянная… и это все, что я знаю.

— Как это могло с нами произойти?

— Но мы ведь нашли друг друга. Мы все равно будем друг у друга… пусть и несколько в ином качестве.

— Ты этому рада?

— Не знаю. Пока больно… почему-то слишком больно…

— Наверное, боль со временем притупится. Останется светлая грусть.

Теперь Клер смеялась:

— Стоило приезжать в Лондон, чтобы обнаружить брата, о существовании которого ты всю жизнь не имела понятия.

— Да. И как удачно ты провалилась на стажировке!

— Видимо, это все-таки перст судьбы.

— О чем ты?

— Представляешь… ведь мы с тобой столкнулись во многомиллионном Лондоне. Этого могло никогда не произойти! Минутой раньше… секундой позже. Мы разошлись бы в толпе. Даже не заметили бы друг друга.

— Клер! Милая, тебя невозможно не заметить. Ты такая…

— Сейчас ты начнешь говорить, будто это был зов крови.

— Почему бы и нет?

— Если ты станешь так говорить… это будет верх цинизма!

— Или редкое проявление чувства юмора.

— Но что же нам делать дальше?

— А что ты хочешь?

— Домой, — жалобно сказала Клер, — Дэн, я хочу домой!

— Тише, тише. — Он снова принялся успокаивать ее. — Хочешь, полетим со мной обратно в Лондон?

— Но зачем?

— Это теперь и твой дом тоже. Побудешь там. Отдохнешь.

— Разве я устала? — сквозь слезы Клер засмеялась.