Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ) - Валерия Панина

Перед обедом Рыська загнала этих двоих в угол. Оборотни бекали, мекали и отнекивались. Рыська рассвирепела.

– Ну, это, – начал лис. – Ночью Фаррел притащил на себе Лотаря Мало с распоротым брюхом...

– Даже кишки вылезли! – радостно перебил енот.

– Не вылезли, что ты врешь!

– А я говорю, вылезли!

– Что? Что?! – Рыська топнула. – Замолчите и рассказывайте! Говори ты, Лин!

– Я и говорю! Фаррел притащил Мало, всего в кровище, и сказал, что это он его так! Теперь Мало в лазарете, а Арден на губе.

Рыська впервые за свою жизнь не нашлась, что ответить.

С Весем, наверное, объясняться было бы легче. Но именно сегодня лейтенант Гроден целый день был в полку. Перед дверью Рыська помялась и даже немножко посопела. Потом решительно постучала.

– Заходи уже! – скомандовал из-за двери язвительный голос. Рыська вошла пред оранжевые очи полковника Лихая Торхаша Красное Лихо.

Через некоторое время отворилась уже другая дверь, в каземат. При появлении офицера Арден встал.

– Арден Фаррел Туманный Дон, – разглядывая оборотня, насмешливо протянул Лихай. – Поздравляю.

– Господин полковник?

– Поединок крови за приемную дочь принца Аркея – умно, очень умно...

– Господин полковник, я не имел намерения драться за Росинту... как за самку. У нас с Мало... Это была просто схватка, – Арден был спокоен и смотрел прямо.

– Ты удивишься, Фаррел, но, похоже, ты один так считаешь. Даже Мало сказал, что не имеет к тебе претензий, поскольку когда дерешься за фаргу, дерешься насмерть.

– Она ж мелкая совсем! Котенок просто! – Арден запнулся, растерянно спросил. – Или она ... тоже?

– Она была сегодня у меня. Сказала, что Лотарь сорвал на тебе злость за свое унижение. Не драться же ему было с фаргой!

После ухода Лихо Арден улегся на жесткий топчан, и стал думать. Особо подумать ему, однако, не дали. Пришел капитан Свониш и выгнал его на свободу.

Отловленные Лин и Нили, гордые причастностью, поручение выполнили быстро. Однако и спустя полчаса после того, как принесли записку, Рыська металась по комнате в извечной панике 'Что надеть?!'. Еще через полчаса она все же бежала к набережной за Архимагистратом. В груди колотилось сердце, в голове чайками метались мысли.

Глава тринадцатая, в которой наконец-то встречаются кувшинчик и дудочка.

Арден ходил вдоль по набережной от шестого фонаря до четырнадцатого и обратно и репетировал речь.

'Росинта! Все думают, что мы с Мало дрались на поединке крови, за тебя. Ты не обязана быть со мной только в силу древнего обычая...'

'Нет, не так!'

'Росинта! Поединок крови тебя ни к чему не обязывает. Но будет лучше, для твоей безопасности, если будут считать, что мы пара...'

И всякое такое в том же роде, пока сзади не раздался стук каблучков. Оборотень обернулся.

Она шла к нему. Ветер трепал широкую юбку, обнимал стройные ноги, играя, вытаскивал из прически пряди. Свет от фонаря падал на ее лицо, от чего глаза и губы казались темнее, кожа светилась, как море в ночи. Фарга смотрела спокойно и просто.

– Росинка, ты такая красивая! – выдохнул он, как будто был четырнадцатилетним пацаном, а не умудренным жизнью восемнадцатилетним обротнем.

– Росинка? – она немедленно покраснела, но в этот раз от удовольствия.

– Росинка, я ...

– Арден, ты не думай, что из-за этой драки ты обязан со мной... Что это поединок крови... Я вовсе так не думаю! – скороговоркой выпалила Рыська, пока смелость еще ее не бросила.

Арден против воли рассмеялся. Рыська собралась уже было обидеться, но не успела.

– Погуляем? Вечер сегодня совсем ясный и море тихое.

У дворца они расстались. Перед тем, как выпустить ее руку, он сжал пальцы, провел по внутренней стороне ладони.

– Сладких снов, Росинка! – повернулся и ушел.

Рыся бежала через двор в страшном расстройстве. Первый раз в жизни она пожалела об отсутствии подруги. Такой, которой можно было бы рассказать о первом свидании и уточнить, на каком по счету следующем прилично целоваться. И вообще, как можно поцеловаться, если тебе хочется, а твой оборотень об этом не догадывается? В любом случае, сегодня было уже поздно заводить наперсницу, поэтому она наведалась на кухню (от свежего воздуха и любовных переживаний страшно хотелось есть), стянула у Его Величества и Его Великолепия половину жареной утки и булку, с аппетитом поужинала и уснула.

Впервые за несколько лет шумно и весело отметили именины Веся, заодно отпраздновав и рождение близняшек. Им уже было четыре месяца, они прекрасно держали голову, переворачивались на пузо (вернее сказать, вертелись веретеном и пару раз были пойманы в попытках упасть с кровати), пускали слюни и чесали припухшие десенки, мусоля погремушки. После Весеннего равноденствия солнце ленилось реже, дни росли, ночи становились короче и светлее, бесстыдно сдавая влюбленные парочки нескромным взглядам.

Так сказать, официально влюбленные, гуляли по набережным, пустым площадям, не стесняясь время от времени целоваться в условной темноте переулков или на ступенях у самой воды. Тем, кто прятал свои чувства, или, напротив, встречались не из чувств, а для удовольствия, подходили пустые до поры пляжи.

Арден и Рысена бродили по Вишенрогу как неприкаянные. У Ардена совершенно не было желания показывать всей столице, что он выгуливает почти принцессу, поэтому под фонарями они не фланировали. По темноте совершать променад он опасался после покушения. Единственный раз, утратив осторожность, он завел ее в темную аллею, и тут же подвергся нападению. Росинта восприняла прогулку по темноте то ли как намек, то ли как повод и обвилась вокруг Фаррела как хвост Океанского творца вокруг русалки. Почувствовав вкус губ, свежее дыхание, запах волос и кожи, прикосновение упругой груди, округлых бедер, Арден дрогнул. Но только на секунду! Или на минуту... Короче, с тех пор он больше Росинке не доверял.

Никаких объятий и прочих поцелуев! Ей по прежнему было только двенадцать!

Так и ходили с улицы Волшебных котят к Высшей целительской школе, через квартал Белокостных к трактиру 'У старого друга', сидели за боковым столиком, ели мороженое и шоколадные брауни, потом он провожал ее до дворца, целовал в кудрявый затылок (по праздникам – в душистую щеку), оборачивался и бежал до Крейской границы. Или плыл до Гаракенской.

Рыська в это время вместо молодого здорового сна крутилась с боку на бок, скручивая простыни жгутами, мечтала и представляла разное. Отсутствие опыта восполняло богатое воображение. Весна