Ненависть - Иван Белов

– А Зульфат не с нами?

– У него свои проблемы, явится вечером, скрытный весь такой, я даже не знаю, – по обыкновению напустил туману бандит.

Людей на улице мало, двери магазинчиков распахнуты, мимо, дребезжа на брусчатке, проехала повозка, заполненная деревянными бочками. Пахло свежим хлебом и конским навозом. Убогенький городишко жил убогенькой жизнью.

Дом по левую руку привлек внимание пошловатой раскраской. Настоящее произведение унтерменшевского искусства. Здание с кирпичным первым этажом и бревенчатым вторым, выкрашенное в пронзительно розовый цвет, с окнами, подведенными как глаза старой, портовой шалавы, с завитушками, цветами и прочими, смелыми, авангардными украшениями. На крыше флюгер в виде обнаженной красотки, с бокалом в руке. Над входом, несмотря на белый день, горели красные фонари. Изнутри неслась быстрая музыка.

– Развлечься не желаете? – к ним подбежал мелкий человечек в измятом, замызганном фраке, спортивных штанах, проломленном цилиндре и сандалиях на босу ногу, похожий на потрепанного жизнью конферансье. – Девочки на любой вкус и кошелек. Шикарный отдых для настоящих мужчин!

Ну точно, публичный дом, мысль вертелась в голове с самого начала.

– Изыди калека, – рыкнул Стрелок.

– Я не калека, – опешил зазывала.

– Не otebesha, станешь.

Мужик остался стоять с дурацки разявленным ртом.

– А я бы зашел, – признался Рудольф.

– Так зайди, если не боишься без пипки остаться, – не поворачиваясь отозвался Стрелок. – Местных потаскушек можно на врага вместо бактериологическое оружие сбрасывать, смертность зашкалит за восемьдесят процентов, атомная бомба нервно курит в сторонке. Вернемся, я тебя лично сведу.

– Спасибо, как-то перехотелось, – признался Рудольф, чертыхаясь про себя. Не подумавши ляпнул. Это в немецких борделях красиво и чисто, девочки платят налоги, проходят регулярный медосмотр и следят за собой. А здесь поход за удовольствиями может обернуться бедой.

– Нам сюда, – Стрелок свернул в неприметную подворотню и стал спускаться по лесенке в полуподвал. Над массивной, тяжелой дверью вывеска «Последний довод», с двумя перекрещенными револьверами.

Звякнул дверной звоночек, запахло оружейным маслом и смазкой.

Оружейный магазин. Рудольф замер ребенком в магазине игрушек, стараясь унять рвущееся из груди сердце. Небольшое, светлое помещение, полное самых прекрасных вещей на этой грешной Земле. Охотничьи ружья, пистолеты, карабины незнакомых моделей. Несколько арбалетов и луков для ценителей извращений. Под стеклом, на прилавке, ряды патронов всевозможных калибров, баночки, наборы для чистки, запасные части, оптические прицелы. На отдельной стене чехлы, кобуры, ремни, патронташи, немного камуфляжной одежды.

Выбор не особо богат, стволов всего два десятка, ни в какое сравнение с изобилием эккентальских охотничьих магазинов, новых вообще единицы, большинство со следами нещадной эксплуатации, и похожи на хлам.

– Чем могу помочь? – навстречу вышел плотный мужик лет пятидесяти, с окладистой бородой, одетый в костюм цвета хаки и жилет со множеством удобных карманов. На ремне открытая кобура, с рукояткой пистолета отделанной костью.

– На охоту собрались с мальчонкой, – доверительно поведал Стрелок. – Ищем недорогие стволы, и чтобы сломать трудно было.

Мне, оружие?– не поверил Рудольф.

Хозяин вытащил со стенда двустволку.

– Рекомендую, вертикалка турецкой фирмы «Хатсан» двенадцатого калибра, цевье из высококачественного ореха, резиновый затыльник приклада для гашения отдачи. Неплохая вещь за свои деньги. Один хозяин, состояние на твердую пятерку.

Руки сами потянулись к ружью.

– Не доверяю я туркам, – заупрямился Стрелок. – Нам что-нибудь посерьезней, на шустрого зверя идем, возможно даже будет отстреливаться. Гевер пятьдесят первый покажи.

Продавец понимающе хмыкнул и передал винтовку.

– Самозарядный карабин «Маузер Гевер 51», укороченный, охотничий вариант известного боевого оружия, – Стрелок извлек магазин, посмотрел в ствол на просвет. – Калибр 7,62 на 57, питание из отъемных магазинов на десять патронов, начальная скорость пули 740 метров в секунду, прицельная дальность четыреста метров. Приятная во всех отношениях вещь.

– Разбираетесь, – уважительно протянул хозяин.

– Была такая в коллекции, впечатления оставила положительные, – Стрелок протянул винтовку. – Держи.

Рудольф с благоговением принял оружие. В руки легла приятная тяжесть. Холодная сталь, гладкие, бархатистые, плавные изгибы деревянного ложа. Это как прикасаться к любимой. В этом мире над мужчиной имеют власть только женщины и оружие, причем оружие предпочтительней. Винтовка никогда не обманет, не уйдет к другому и будет служить тебе до конца, в богатстве и бедности, в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас. Эта связь пришла из тех темных веков, когда мужчины были мужчинами, и не боялись смотреть опасности прямо в лицо. Дайте мальчишке пластиковый автомат и увидите, как в его жилах закипает древняя кровь.

– Отличный выбор, – улыбнулся продавец. – Всего сто семьдесят марок, в довесок дам две упаковки патронов и запасной магазин.

– В Тагиле геверы по восемьдесят пять, – уличил Стрелок.

– Едьте в Тагил, – резонно предложил хозяин. – Знаю я тамошний ассортимент, ржавый хлам с изношенными стволами. А у меня в смазке, с хранения, послевоенного выпуска, качество соответствующее, пристреливал лично, куча на ста метрах десять сантиметров. Наварена планка для всех видов современных прицелов. Сброшу до ста пятидесяти если возьмете что-то еще.

– Годиться, – кивнул Стрелок, от чего Рудольф едва не пустился в пляс. – Нужен короткоствол.

– Осмелюсь предложить тридцать восьмой Вальтер, – продавец вытащил из под стекла, знакомый каждому, пистолет с характерным профилем. – Надежнейшая машинка. Тридцать марок, дерьмовая кобура и запасной магазин в комплекте.

Стрелок извлек магазин, отодвинул короткий затвор, заглянул внутрь, перевел предохранитель, нажал на спуск и прислушался к щелчку курка.

– Берём, подбери чехол для винтовки, к ней плюсом два запасных магазина и двести патронов. К пистолету две упаковки девятимиллимитровых.

– Сделаем, паспорт пожалуйста.

Оформление и сделка заняли десять минут. На Урале, в отличии от остальной части Рейха оружие в свободном доступе для народа. Все что душа пожелает, кроме автоматического и тяжелого вооружения. Говорят это сделано якобы для того чтобы унтерменши занимались взаимоуничтожением поголовья. Чем они успешно и занимаются. А на запреты им плевать, каждый второй щеголяет со штурмовой винтовкой. Продавец внимательно изучил свежеподделанный паспорт, занес данные в толстенную тетрадь, пересчитал наличность, и Рудольф стал счастливым обладателем целого арсенала.

Из магазина вышел совершенно другой человек. Оружие меняет людей, вселяет уверенность, делает Богом. Десять минут назад ты был жалким неудачником, а сейчас спина распрямилась, плечи расправились, голова гордо поднята, посматриваешь на остальных свысока. Жаль винтовка в чехле, а так тянет покрасоваться.

– Спасибо, сколько я должен? – спросил он, едва оружейный остался позади.

– Нисколько, считай это подарком. Тем более я взял с нашего гауптмана аванс, своих не потратил ни драного пфенинга. Стрелять хоть умеешь?

– Конечно, – Руди немного обиделся и съязвил. – Я ведь почти немец.

– Гитлерюгенд?

– Да. Значки «Отличник стрельбы», «Мастер-парашютист» за десять прыжков, кубки за легкую атлетику.

– Ты опасный человек!

– Не-то слово!– поддержал шутку Рудольф, скромно умолчав про то как в шестнадцать лет проходил подготовку по программе «Вервольф», где учат тактике диверсионных действий. Скажешь Стрелку, засмеет. Это как перед виртуозом игры на рояле с многолетним стажем, похвастаться, что научился бренькать собачий вальс.

–Теперь надо тебя приодеть. Тут рядом. – Стрелок ускорил шаг. – К обеду надо вернуться в трактир. Приедет группа, начнем планировать путешествие.

– Скоро выходим?

– Завтра на рассвете, постарайся не нажираться сегодня.

Руди почувствовал легкий, смрадный запах. Наносило тухлятинкой. Запах с каждым метром сильнее. Однажды, еще по детству, нашли в парке дохлую кошку, у нее уже шкура сползла с ребер, и в плоти копошились личинки. Воняло точно так же. Унтерменшевский ресторан прямо по курсу?

Ответ он получил очень скоро. Дома разошлись в стороны, открывая небольшую, круглую площадь. В нормальных, человеческих городах на площади фонтан или пафосный памятник, посвященный поросшим быльем происшествиям, где фоткаются молодожены, и раз в год возлагают цветы. А здесь, уютно вписываясь в архитектуру, размещалась настоящая виселица на восемь персон, сработанная надежно и на века. Занято лишь одно место, на крайней веревке покачивался труп мужчины, тронутый разложением. Вот и источник приятного аромата. Аналогия со Средними веками становилась все более очевидна.