Шаги в неизвестное (сборник) - Север Гансовский

Однако, к ее разочарованию, раковина водопровода оказалась засорившейся.

Анетта Михайловна поковыряла в стоке проволокой, затем попробовала протолкнуть воду специальной резиновой нашлепкой. Безрезультатно — вода не хотела стекать.

Тогда молодая женщина вышла на лестничную площадку и позвонила в квартиру, где жил домоуправленческий водопроводчик Матвей Федорович Ахов. Хотя время было позднее, она считала, что добрососедские отношения позволяют ей попросить его помощи.

Матвей Федорович еще не спал. Он охотно откликнулся на просьбу, неторопливо собрал сумку с инструментами и проследовал в квартиру соседки. Там он прошел в ванную комнату, покрутил головой над раковиной и поцокал языком. Затем сказал Анетте Михайловне, что давно уже ожидает, что водопроводная система в доме придет в полную негодность.

— На халтуру все сделано, — вздохнул он. — Разве они, черти полосатые, работают? Они срам разводят, а не работают.

Дело было в том, что месяц назад в доме произвели ремонт водопроводной системы. К этому мероприятию Матвей Федорович готовился давно и на вырванном из ученической тетради листке составил список требований к ремонтникам. Но бригада из канализационной конторы не пожелала слушать его медлительных рассуждении о фановых трубах и тройниках. Кроме того, управдом наотрез отказался оплачивать Матвею Федоровичу его услуги по ремонту (часть их была, правда, воображаемыми).

Водопроводчик страшно оскорбился. Его печальные усы повисли еще печальнее. Сначала он жаловался на управдома по всем квартирам, а позже, когда жильцам надоело его слушать, пристрастился поверять свои обиды бутылке.

Сейчас он тоже вознамерился подробнее поведать Анетте Михайловне о несостоятельности ремонтников. Но молодая женщина извинилась перед ним и пошла в свою комнату.

Ахов, впрочем, и не нуждался в живых слушателях. У него уже был опыт бесед с неодушевленными предметами.

Договорив газовой колонке все, что ему хотелось сказать, он вздохнул, кряхтя, присел на корточки и газовым ключом стал отвертывать гайку водоотстойника. Тут его поразило, что одна из труб, идущих от тройника, а именно, соединяющаяся с раковиной, — была раздута и даже лопнула по вертикали.

Ахов отвернул крепящую ее гайку, рассеянно поковырял в щели пальцем. Труба вышла из тройника и со звоном упала на кафельный пол. На ее месте осталось что-то серое, напоминающее металлический трос.

— Вот, черти, что сделали! — сказал Ахов, обращаясь к висевшим на полочке полотенцам. — Они же сюда кусок троса загнали, халтурщики! (Ему не пришло в голову, что, если бы трос был в трубе со времени ремонта, Анетта Михайловна обратилась бы к нему еще месяц назад).

Матвей Федорович дотронулся до троса. Это было что-то твердое, но не металлическое.

— Халтурщики! — повторил он.

Внезапно трос изогнулся и стал втягиваться вниз, в тройник. И сразу из гайки под раковиной показался его конец — маленькая змеиная голова с оскаленной пастью.

Ахов растерянно поднял газовый ключ — он все время был у него в правой руке — и попытался затолкать эту змеиную голову дальше в тройник. Змея оттолкнула ключ. Ахов головкой ключа нажал на змею, стараясь затиснуть ее обратно. Но змея была сильнее и отжала ключ в сторону.

Даже в этот момент водопроводчик был не столько испуган, сколько возмущен. Ему все еще чудились происки ремонтников.

Матвей Федорович встал и, выйдя в коридор, позвал Анетту Михайловну.

— Змея, — сказал он, показывая в сторону ванной. — Понимаете, Анна Михална, что сделали — змею засунули в тройник! Я Петру Васильевичу говорил, что это не работа.

Затем он заглянул в ванную комнату и увидел, что змея вылезает из тройника. Она струилась оттуда, как толстая резиновая лента.

Тут Матвею Федоровичу в первый раз стало страшно. Он побледнел и притворил дверь.

— Какая змея? — спросила Анетта Михайловна. (Справедливость требует отметить, что в обморок она не упала.) — В чем дело, Матвей Федорович? Вы уже кончили?

— Змея, — повторил водопроводчик. Губы у него дрожали. — Вылезает.

В этот момент в коридоре раздался сильнейший удар. Змея стукнула головой в нижнюю доску дверной рамы.

— Что это? — спросила Анетта Михайловна.

Матвей Федорович, не отвечая, что было сил прижимал дверь.

Раздался еще удар. Анетта Михайловна побледнела.

С третьим ударом филенка двери лопнула, и одним быстрым движением чудовище вымахнуло в коридор.

Секунду все трое не двигались — Анетта Михайловна, змея и водопроводчик, который все еще жал на дверь, хотя в этом не было уже надобности.

Первой опомнилась молодая женщина. Она раскрыла рот, зажмурила глаза и испустила визг такой поразительной силы, что Матвей Федорович оглох на неделю.

Змея тоже была ошарашена. Она сделала молниеносный поворот и скрылась в проломе двери.

(Интересно, что на заседании облисполкома известный ихтиолог профессор Ртищенский выдвинул план борьбы с чудовищами, как две капли воды похожий на тот, который стихийно применила Анетта Михайловна: он предложил поставить ультразвуковой барьер через Финский залив.) Так или иначе, когда через полчаса Анетта Михайловна и подталкиваемый ею Ахов осторожно заглянули в ванную комнату, змеи там уже не было. Она ушла туда же, откуда появилась, то есть в канализацию.

По всей вероятности, именно с этой особью и столкнулся старший сержант милиции Зикеев, когда он на следующее утро принял пост возле Мальцевского рынка.

Это может показаться странным, но Зикеев не знал о нападении змей на город. Получилось так потому, что он только что вернулся из Саблина, где вместе с другими многочисленными родственниками отмечал золотую свадьбу своих тещи и тестя. Празднество длилось два дня без перерыва, праздновали крепко, и вся история со змеями прошла мимо собравшихся.

В Ленинград сержанта подвез рано утром на мотоцикле его свояк, и тут Зикеев, не успев даже побывать на наряде, отправился на пост. (Поскольку он был чрезвычайно исправным сотрудником милиции, заместитель начальника отделения посмотрел на это маленькое нарушение сквозь пальцы.) Попрощавшись со своим сменным, Зикеев обошел участок и заглянул на рынок, где уже выстраивались молочницы, чтобы убедиться, не происходит ли чего-нибудь неположенного. Неположенного не происходило, и он, подойдя к ограде Прутковского садика, разрешил себе маленькую вольность — закурил.

Он два раза с аппетитом затянулся и с удовольствием вспомнил, как теща с тестем плясали «русского» и как хорошо вообще посидели за столом.

В это время с Греческого проспекта на улицу Некрасова поспешно вышел полный гражданин. Он шагал быстро, подпрыгивая на ходу и сильно размахивая руками. Шел он не по тротуару, а по самой середине мостовой, между трамвайными путями.