Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов

не какой-то там Егорка. От таких мыслей на душе становилось тепло и легко. Вдруг Егор поймал себя на мысли, что ему вдруг захотелось стать выше, и он невольно приподнялся на цыпочки.

— Ну, прямо косач, — вслух сказал Егор, расхохотался во весь голос и пошёл домой.

Настя уже убрала со стола и стала вязать что-то. Егор подсел рядом, обнял и спросил:

— Как ты?

— А что со мной? — удивилась Настя.

— Скоро, к весне, приедут сюда новосёлы, — сказал Егор, — всё тебе веселее будет.

— Слышала, что приедут. Где будут жить?

— Я показал место на горе, там хватит на всех.

— Мы здесь останемся? Или потом тоже туда поедем?

— Ещё не знаю. Тебе здесь не нравится?

— Здесь хорошо, тихо, а там люди будут. Где лучше?

Егор понял, что его жена скучает одна здесь. Ни подружек, ни вообще людей — поговорить не с кем. Часто остаётся одна в доме. Но за все эти годы ни разу не высказала ни слова жалобы или возмущения. И сейчас, когда она ждёт ребёнка, ей хочется быть поближе к людям.

— А ты хотела бы переехать наверх? — спросил он, пытаясь проверить свою мысль.

— Ну, если там люди будут жить, — подняла Настя глаза.

— Устала здесь?

— Не устала, но и поболтать не с кем.

— А со мной?

— С тобой начинаешь болтать, а ты всё молчишь, а потом и вообще уснёшь. И я болтаю сама с собой.

— Ладно, обещать не буду, но, если всё будет хорошо, и мы переберёмся наверх.

Настя опять что-то говорила, но Егор ничего не слышал. Он был далеко в своих думах.

«Как дело пойдёт? Сейчас нужно подготовить всё для первой партии, а там видно будет, как оно срастётся. Какие ещё люди приедут? На что они способны? Смогут ли построиться? А то начнут работать, а потом всё бросят и поразбегутся. И что дальше? Ручкин говорит, мол, помоги, а захотят ли они моей помощи. Надо съездить к Игнату, поговорить. Им нужно сейчас вместе соображать. У него вообще переселенческий участок». Мысли не давали уснуть. Настя давно затихла, примостившись у него на руке. Егор прикрыл оголившееся плечо жены и снова погрузился в мысли. Только под утро забылся в тяжёлой дрёме. К обеду, когда немного унялся морозный туман, он запряг коня и собрался к Игнату;

— Настя, я к Игнату съезжу, поговорить надо. К вечеру буду. Ты не хандри, ладно. Или, может, со мной поедешь?

— Нет, у меня есть дела, там Наталье передай привет. Егоша, ты не задерживайся, ладно?

— Ладно.

Игнат возился во дворе, когда Егор подъехал к воротам. Несколько лет назад они вдвоём прорубили дорогу вокруг болота. И между соседями сразу расстояние уменьшилось на несколько вёрст. И зимой, когда дорога была накатанная, за полчаса можно было приехать к приятелю.

— Бог в помощь, — сказал Егор.

— И сам справляюсь пока, — засмеялся Игнат. — Ну, здоров ли сам? Как Настасья твоя, во здравии?

— Спасибо, всё хорошо. А у тебя?

— Да, слава богу. Заходи, сейчас пойдём чай пить, Наталья постряпушки затеяла.

— Балует?

— Есть такое дело.

Вскоре они сидели за столом и пили чай с оладьями.

— Ты чего Настю не взял? А то она там, бедненькая, одичает, — сказала Наталья. — Хоть бы поболтали немного.

— У неё какие-то дела срочные образовались. Я предлагал, да и холодновато на улице.

Наталья хитро посмотрела на Егора, улыбнулась и сказала:

— Правильно, по морозу нечего болтаться, будет ещё время, посудачим. Вам все косточки перемоем.

— Хорошо, в другой раз привезу.

— Догадываюсь, что за дело тебя привело, — сказал Игнат. — Мне тоже хотелось потолковать с тобой. Как гром средь неба, это дело, а с другой стороны, если общее дело выгорит, то и свои дела поправить можно будет. Там, в волости, решили опереться на тех, кто прижился. Их тоже понять можно: не выкинешь людей в чисто поле или в лес. Деньги выложило государство хорошие, страна большая, а людей здесь, в Сибири, и нет почти. Не только землю обрабатывать, а если придётся, и защитить некому. Но это дела казённые, а давай про наши заботы поговорим.

— Я затем и приехал, — сказал Егор, — уточнить, что и как. Как это будет.

— Мне Ручкин объяснил так: люди приедут поездом или своим ходом придут. Многие уже в пути давно. Идут со всем своим хозяйством.

— Почему не на поезде?

— Говорят, что своим ходом дешевле, экономят деньги на всём. И верно, на новом месте каждая копейка пригодится. Потом их направят в нашу сторону. Пока основной обоз ползёт, от каждого хозяйства люди налегке пойдут, чтобы выбрать для себя место. К нам должны направить пятнадцать семей, десять семей сюда, в Туманшет, здесь и место хорошее, обжитое, но сразу больше принять нельзя. Нужно жильё, а его ещё нет, строить будут сами хозяева. Лес приготовим мы, пиломатериалы разные, кирпич. Людьми помощь будет по возможности. Главное — поставить дом под крышу, а там уже сами доделают. Хорошо бы, какие мастеровые были: кузнецы, столяры, печники. Пять семей к тебе направлю.

— Ручкин сказал мне. Я и место ему показал под деревню, он даже название уже записал, словно деревня уже есть.

— И какое?

— Камышлеевка.

— Ну, паря, ты даёшь. У тебя уже своя деревня. Прямо помещик, — смеялся Игнат.

— Ну, уж и помещик, — засмущался Егор.

— Смехом я это, а если серьёзно, то вот ещё что. Мне Ручкин по хмельному делу сказал, что это переселение — только первая волна. Есть разговор, что это затянется лет на десять, а то и больше. Вот теперь смекай, какое дело можно развернуть. Люди будут, и много будет людей, и с деньгами. На каждую семью, говорят, рублей по двести выдаётся только на обзаведенье. Тут и кумекай, у нас сейчас хорошая лошадь десять рублей стоит, корову за пятёрку можно купить. Поселение пойдёт по реке. У тебя, у меня здесь, дальше в Саранчет. В Венгерку не послать, там, у братьев Шведовых, пахотной земли совсем нет. Буду предлагать места здесь, в округе: Цыганкова заимка, Светлое, Тропа. А там дальше есть Шелехово, Догадаевка. Остальные деревни уже далековато. Лес, конечно, везде есть, вот доски пилить надо, кирпич жечь, дёготь гнать.

— А про Бланку ты не говорил? — спросил Егор.

— Туда не буду отправлять.