Владыка (СИ) - Седых Александр Иванович

— Мистер Ронин, сколько бездельников и пьяниц вы рассчитываете снять с довольствия американской администрации? — попыхивая гаванской сигарой, осведомился один из министров, свободно говоривший на испанском языке.

Для его американских коллег тихо бубнил в сторонке переводчик.

— Сто тысяч самых активных представителей племени, — закинув ногу на ногу, самонадеянно заявил парагвайский магнат.

— На что вам эти никчёмные бездельники? — стряхнув пепел в хрустальную чашу, брезгливо скривил губы министр. — Дикари не желают ни работать на фабриках, ни заниматься сельским хозяйством.

— Послушных работников я могу набрать в соседних странах, а вот кровожадные воины, ненавидящие бледнолицых — в дефиците.

— Да, неблагодарные аборигены недолюбливают белое население, — пожал покатыми плечами толстячок. — Но до вооружённых стычек не доходит, хотя на территориях резерваций и небезопасно появляться без сопровождения полиции.

— У индейцев просто нет оружия и достойной мотивации к агрессии, — недобро усмехнулся бородатый анархист. — Да и буйных вожаков пока нет.

— Пока? — насторожился министр и переглянулся с остальными коллегами, прослушавшими перевод с испанского.

— Да вы, господа, не переживайте, — поспешил успокоить буржуев революционер. — Оружие, боевую подготовку и лихих атаманов воины обретут уже в Парагвае. Мне нужны безжалостные бойцы, способные жёстко пресекать попытки нарушения государственных и межобщинных границ. Конечно, анархисты, казаки и бывшие белогвардейцы не питают нежных чувств к соседям, но они все русские и могут найти общий язык. А мне нужны неподкупные стражи Гран Чако, не испытывающие родственных чувств к бледнолицым.

— Дикие янычары? — наконец догадавшись о замысле владыки Парагвая, понимающе подмигнул министр.

— Преданные только верховному вождю воины, — подняв указательный палец, перефразировал неудачное определение министра казачий атаман.

— Создать из пропащих алкоголиков настоящее войско не удастся, — отрицательно помахал дымящей сигарой министр.

— Зато можно попробовать уговорить отдать самое ценное, — удивил своим оптимизмом анархист. — А для большей их сговорчивости, я везу с собой дюжину столитровых бочек со спиртом.

— Весомый довод, — вместе с коллегами рассмеялся министр. — Только что может быть у нищих оборванцев ценного?

— Дети, — удивил парагвайский магнат. — Вернее, юноши и девушки, чуть не достигшие совершеннолетия.

— И вы, действительно, надеетесь, с помощью спирта, договориться с родителями, отдать вам в услужении своих малолетних чад? — прищурившись, не поверил в удачный исход сделки министр.

— Ну ещё с помощью проникновенного пасторского слова, — откинув полу чёрного пиджака, погладил пальцами массивный золотой крест на груди батюшка Алексей. — Хотя и без красочного театрального представления тоже не обойтись — покажу аборигенам парагвайские чудеса. Знаете ли, господа, у меня когда–то неплохо получались цирковые номера с факирскими фокусами.

— Может, и нам чего–нибудь сейчас продемонстрируете? — переглянувшись с коллегами, криво усмехнулся министр.

— Боюсь, господа, что тогда многие из вас возжелают тоже переселиться в благословенный Парагвай, — сложив руки на груди, напыщенно изрёк великий мистификатор. — А у меня в державе и так большой излишек бездельников. Да и спиртягу зря переводить не хочется. Так что желающие присутствовать на проповеди, пусть приезжают в резервации со своими бутылками виски.

— Интересно было бы воочию поглядеть на святые возлияния, — рассмеялся министр. — Однако придётся ограничиться информацией от сопровождающих лиц.

Хотя и было весьма желательно избавиться от бесполезных аборигенов, однако в успех парагвайской миссии никто не верил. Дюжины бочек со спиртом и красноречия заезжего пастыря явно недостаточно, чтобы заставить упрямых индейских вождей отправить молодёжь за море. Тем более что пустынные земли Гран Чако не сильно отличались от убогого ландшафта американских резерваций. Но здесь хоть могилы предков держали племена на месте, а заморские территории были совершенно чужими.

И каково же было удивление кабинета министров, когда через месяц из всех штатов, где располагались резервации, пришли тревожные вести о толпах индейцев на дорогах к побережью. К этому времени чиновники в Вашингтоне и думать забыли о парагвайском пастыре и его агитационном походе. Срочно вызвали к заслушиванию капитана полиции, которому ранее поручали сопровождать заморских гостей.

— Капитан, что происходит в резервациях индейцев?

— Господа министры, переселение идёт по плану, — вытянувшись по стойке смирно, задрал подбородок офицер. — Эмигранты организованными колоннами выдвинулись к железнодорожным узлам.

— А почему же со всех концов страны летят тревожные телеграммы⁈ — топнул ногой глава кабинета министров.

— В транспортные компании, по какой–то причине, не поступили деньги для оплаты перевозок индейцев, — со скрытым упрёком, доложил офицер.

— И сколько, по вашему мнению, нужно оплатить билетов?

— Точных цифр нет, но намного больше ста тысяч, — пожал плечами капитан.

— Каков возраст и пол эмигрантов?

— Около пятидесяти тысяч юношей с четырнадцати до двадцати лет. Примерно столько же девушек той же возрастной группы. А вот о количестве взрослых мужчин, часто с полным семейством, точно сказать не могу, оно постоянно возрастает.

— Неужели, парагвайский пастор был столь убедителен в своей проповеди? — удивлённо поднял брови министр.

— Более чем, — потупив взор, признался офицер. — Честно говоря, я на днях улаживаю свои дела в городе и тоже отправляюсь в Парагвай.

— Капитан, вам не жаль губить карьеру в столице?

— Для офицеров, знающих язык индейцев, в Асунсьоне открываются гораздо большие перспективы карьерного роста. Это не только моё мнение, в Парагвай намерены перебраться сотни полицейских, долгое время проработавших в штатах с индейскими резервациями.

— Вы серьёзно? — чуть не выронил сигару из губ министр.

— Сэр, позвольте осмелиться дать вам совет, — глянул исподлобья капитан и, восприняв молчание, как согласие, предупредил: — С каждым днём затягивания отправки эмигрантов в Парагвай, количество желающих будет увеличиваться. Пока что в новые земли вожди отправляют лишь молодёжь. Но если власти начнут препятствовать переселению индейцев, то взбунтуются все резервации.

— Чем же бородатый русский казак сумел очаровать вождей племён?

— Про то, как проходило личное общение батюшки Алексея с вождями и шаманами, я рассказать не могу, ибо таинство проходило в закрытом вигваме. Однако выходили оттуда индейцы с горящим взором и высоко поднятой головой.

— А походка у старых выпивох была твёрдая? — с издевательским смешком спросил один из министров.

— Может, старики и выкурили какое–то парагвайское зелье, — пожал плечами капитан. — Однако огненную воду разливали по чаркам только после окончания циркового представления. При этом те, кто решился отправиться в новые земли, даже не пригубили спиртного.

— Экая заразительная повальная трезвость напала на дикарей, — за нервным смешком продолжал скрывать тревогу министр. — Неужели, после не ходили в племени слухи, о том, что творилось в вигваме вождя?

— Старики говорили о левитирующим над костром парагвайском шамане, — пожал плечами офицер. — И будто бы он голыми ладонями лепил из огня тотемных животных племени.

— Забористый же табачок подсыпал старикам парагвайский факир, — продолжал насмехаться министр. — Помнится, в прессе писали, что в Гран Чако высажены обширные конопляные поля, да и партии боливийского листа коки парагвайские пограничники регулярно перехватывают.

— Может, и витали в воздухе дурманящие дымы, — потупившись, согласился капитан. — Однако и без наркотического влияния толпа индейцев пришла в экстаз от циркового представления, что устроили парагвайские казаки и воины племени гуарани.

— Капитан, расскажите поподробнее о парагвайском балагане, — пренебрежительно скривив губы, распорядился министр.