До и после конца света - Лариса Соболева

Никита в который раз подивился своей защитнице и невольно скосил на нее глаза, озадачившись: сколько же Серафим в ней? И какая из них настоящая – невинная девочка, барышня-аристократка, рациональная адвокатесса или девица с порочными задатками?

– Я протестую, ваша честь, – сказала Панина. – Адвокат ответчика уводит в сторону, вынуждая мою доверительницу выворачивать наизнанку белье. Это не каждому по силам.

Во как загнула, с первого раза и не вникнешь, о чем это она, а Серафима гнула свою линию:

– Но это очень важно, ваша честь. Я хочу доказать, что истица заполучила ребенка обманным путем, без контакта с моим доверителем, преследуя меркантильные цели.

Судья разрешил Серафиме продолжить допрос, она взялась за Яну:

– Так в каком месте шрам? Еще подскажу: он от ожога.

А говорить-то что-то надо, Яна чуть слышно промямлила:

– Но мы ночью… в темноте…

– Стоп, стоп! Разрешите взять фотографии? – попросила Серафима разрешения у судьи и, взяв их, подошла к Яне. – Вот вы лежите обнаженная на кровати, а вот стоите у окна. И вот. И вот вы обнажены. Сделаны снимки при свете дня, это видно без экспертизы… (Яна краснела и бледнела.) Вас смущает мой допрос? Но снимки суду предоставили вы. И я не думаю, что до съемок или после них вы не занимались любовью. Или хотите сказать, Кораблев снимал вас в тулупе и не реагировал на вас?

– Ваша честь, – встряла Панина, – адвокат Усольцева ведет диалог в оскорбительном ключе.

– Давайте по существу, – сказал тот Симе.

– Итак, истица не знает, где расположен шрам. Но, может быть, она помнит, где находятся родинки? Какого они цвета, формы?

– Да, родинки есть… – вымолвила Яна, нахмурилась, вспоминая.

– Вы не знаете, – констатировала Серафима. – Итак, шрам, ваша честь, у моего доверителя на видном месте – чуть пониже плеча слева, вот фото. И от аппендицита есть шрам, а также родимое пятно на ягодице. А вот родинки… Кораблев относится к редким людям, у которых на теле родинок нет, только на лице одна, и на шее. Если кто-то сомневается, мы попросим господина Кораблева раздеться.

У господина глаза на лоб полезли – неужели заставят оголяться? Вот будет концерт в судебном порядке! Впрочем, он уже на все согласен, на пляже никого не смущают люди в трусах, здесь не пляж, оттого немного противно, но момент не смертельный. Тем временем Серафима толкала убедительную речь:

– Молчание истицы доказывает, что она никогда не видела обнаженным Кораблева, значит, близких отношений между ними не было…

– Сексом можно заниматься и в одежде, вы разве не знали? – съязвила Панина и получила замечание от судьи:

– Адвокат Панина! – Далее Серафиме: – Что еще есть у вас?

– Графологическая экспертиза, – сказала Сима. – Почерк в извещениях не принадлежит Кораблеву, мало того, подпись подделана грубо. Следовательно, он не отправлял денег истице, а это уже подлог. Далее, фотографии. Скажите, Яна, почему ни на одной из них вы открыто не позируете с Кораблевым перед фотообъективом?

– Как же! – возмутилась Яна. – Почти везде мы вдвоем.

– Вы вдвоем, но не в обоюдном контакте. Почему ни на одной Кораблев вас не обнимает…

– Я целовала его, нас сняли…

– Мы имеем видеоматериал. Разрешите, поставить запись того момента, где истица целует моего доверителя? – обратилась Сима к судье.

По ходу она комментировала кадры, потом остановила запись и предоставила фотографию Яны, которую обработали на компьютере:

– Вы теперь убедились, каким образом истица заполучила фото с поцелуем? На основе этих фактов можно сделать вывод: истица провернула аферу с беременностью для целей, известных только ей.

Но выступила Панина, разумеется, ни один аргумент Серафимы не являлся для нее неоспоримым доказательством.

Шрамы-пятна? – Да в порыве страсти на них не обратишь внимания.

Поцелуй сфальсифицирован? – Но Яна была на том вечере, кто даст гарантию, что ответчик туда ее не приглашал?

Нет взаимного контакта на фото? Если мужчина способен отказаться от ребенка, то неудивительно, что он и к истице относился как к временному развлечению, не задумываясь о последствиях, поэтому и вел себя соответственно.

Не он отправлял переводы? А есть ли на свете ненормальные, которые будут жертвовать суммы, на которые пенсионер живет месяц, совершенно чужому человеку? К тому же Яна где была? А переводы слали откуда? Вот, вот и вот почтовые штемпели.

Главное: сделаны генетические экспертизы! Чей ребенок? Так о чем здесь идут дебаты?

– Мы проигрываем, – шепнула Серафима Никите.

Тот и сам это понимал, чувствовал бессильную ярость, одновременно у него опустились руки. Но не у Серафимы. Она заявила ходатайство:

– Ввиду того что генетический анализ бывает ошибочным, а есть прецеденты случайного совпадения, мы просим суд назначить дополнительные экспертизы: способность зачатия как отца, так и матери, период зачатия, срок вынашивания…

В ходатайстве судья отказал, очевидно, решил так: если ответчик недоволен решением, пусть обращается в следующую инстанцию, там и требует назначить хоть сто экспертиз. Никиту признали отцом, тут же Яна вытащила заготовленный иск (в успехе обе были уверены заранее) – на алименты и содержание матери.

Из суда Никита буквально выполз, сетуя:

– Ну и мясорубка, хуже места я еще не видел. Зачем ты потребовала новую экспертизу? Мне все равно повесят на шею Яну с ее сыном.

– Время хотела потянуть, за которое нам предстоит выяснить: а) способ зачатия; б) сообщников Яны. Лично для меня сегодня окончательно ясно: она лжет. Да тут дело принципа вытащить на поверхность аферистку с сообщниками, так что подними нос, доказательства будем искать в других местах, точнее, свидетелей. Одного я знаю где найти…

Появились Панина с Яной, Никита завелся с ходу, наступая на Яну:

– Ну, довольна? Интересно, откуда берутся такие сволочи?

– Потише с оскорблениями, – выпятила грудь Панина.

– Я этого ребенка не делал, – рявкнул в ее сторону Никита. – И ты это поняла сегодня. Хочешь, заплачу, чтоб ты дома борщ готовила, а не таскалась по судам, защищая аферисток?

– Спокойно, – мягким жестом отстранила его Серафима, затем повернулась к Яне и Паниной, последняя не без торжества поинтересовалась:

– Будете опротестовывать решение суда?

– Нет, – ответила Сима. – Мы подадим встречный иск.

– Какой же? – усмехнулась Панина.

– Об определении места жительства ребенка, – бесстрастно проворковала Серафима. – Суд рассмотрит обеспеченность сторон и, я уверена, отдаст ребенка отцу, который материально обеспечен выше крыши.

– Это подлый прием, – недобро прищурилась Панина. – Ты хочешь отнять ребенка у матери?

– У такой? Да, отниму. Разве Яна не пошла на подлость, добыв сперму Кораблева, и теперь спекулирует сыном? Скажи, Яночка, где взяла семенную жидкость, кто тебе помог? А кто ввел? Неужели сама? (Та стояла, словно огретая оглоблей, губы у нее тряслись и посинели, а эльфийские глазки снова предали: в них застыл ужас.) Раз ребенок появился, отцовство установлено, надо позаботиться о его воспитании. Господин Кораблев ограничит встречи матери с ребенком, дабы защитить своего сына от тлетворного влияния Яны.

– Посмотрим, – процедила Панина и ушла с Яной.

Во время стычки Никита впал в какой-то транс, отчего язык у него онемел. Только когда сели в машину, он, тряхнув головой, словно сбрасывал с себя прошлогоднюю листву, выговорил:

– Ты что несла? Зачем мне ее ребенок?

– Скажу, но выслушай меня до конца, а то у тебя одни эмоции. Во-первых, тебе не придется тянуть лямку до совершеннолетия мальчика. Во-вторых, Яна не получит от тебя ни копейки, думаю, у нее была цель восемнадцать лет, ничего не делая, прожить безбедно. Или ты согласен содержать ее? По-моему, из двух зол выбирают меньшее.

– Но я не могу смириться с этим ребенком. Если б я хоть раз с ней переспал, может, и принял бы свою участь, потому что знал бы: да, было.

– Никто тебя не заставляет. Твои родители жаждут воспитывать внука? А он их внук и твой… – слово «сын» застряло на языке, – как ни выкручивайся, поэтому судья не взял в расчет наши доказательства. Пусть им и занимаются дедушка с бабушкой, а там, глядишь, ты смиришься с мальчиком.

Никита был просто ошарашен новым поворотом, конечно, не осознал преимущества предложенного выхода. Тронув авто с места, минут десять он вел машину в молчании, прокручивая в голове заседание, стычку на пороге суда, убедительные слова Серафимы. А ведь досадить Яне – святое дело, лишь бы не содержать ее полжизни, чего она добивается.

– Ну, ты сильна, – высказал он восхищение, правда, уныло. – Но зачем поставила их в известность о планах? Я имею в виду, зачем рассказала про встречный иск?

– Наконец пришел в себя и соображаешь. Я намеренно это сделала, Никита, хочу посмотреть, что предпримет Яна. Уж больно необычен способ, которым она взяла тебя за горло. И не забывай: кто-то в твоей фирме заинтересован во всей этой истории.