Добрым словом и револьвером - Алексей Махров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, кузен... — осторожно сказал кайзер. — Я согласен. Но тут есть один момент: захватывать Корсику я даже не планировал.
— А ничего страшного! — широко улыбнулся государь-батюшка. — Ты мне после победы над лягушатниками соответствующую бумагу выправь, а захватить мы этот островок сами захватим, не перегреемся.
— Что-то еще, Никки?
— Да, сущие пустяки уже, после Корсики — остров Новая Каледония и Французская Гвиана. Крохотные кусочки земли где-то в ебенях. Климат там — говно, не для белого человека.
— Так зачем они тогда тебе, Никки? — брови кайзера, как мне показалось, просто застыли в верхнем положении — настолько его удивляли просьбы государя.
— Знаешь, с детства мечтал об островке в южных морях! — государь мечтательно закатил глаза. — Ты книжки про пиратов читал? Роман «Остров сокровищ»?
— Э... нет! — совсем растерялся кайзер. — Кто автор?
— Прогрессивный шотландский писатель Роберт Стивенсон! — укоризненно сказал государь. — Стыдно, мой друг, не знать классика мировой литературы!
Я припомнил, как эти «замечательные места» государь с Ляксандром Михалычем обсуждали: про пиратов даже и не вспоминали! Зато светлейший граф как бы невзначай сказал, что на Новой Каледонии, помимо того, что там можно разместить базу ВМФ, с которой замечательно контролировать юг Тихого океана, есть уникальное месторождение никеля. Вывозить оттуда руду обойдется гораздо дешевле, чем тот же никель у нас в Сибири добывать. А в Гвиане, где климат и правда — говно — почти сплошь джунгли и малярийные болота, тоже можно базу ВМФ разместить, с которой контролировать центр Атлантики.
— Ну, ладно... — осторожно кивнул кайзер. Он понимал, что государь его дурит, но не мог сообразить — как? — Что еще, кузен?
— Да, ерунда осталась! — рассеянно ответил государь, перебирая листки бумаги. — Даже неудобно с такой фигней к тебе обращаться, могли бы решить на уровне министров иностранных дел.
Кайзер, начиная уже догадываться какую игру ведет государь, максимально насторожился — усищи так и вздыбились!
— Прошу тебя, кузен Никки, скажи мне, не будем министров беспокоить!
— Да вот! — государь-батюшка сделал вид, что, наконец, нашел нужную бумагу: — Полуостров Бретань. Там, как мне докладывали, даже и не французы живут — почти всё население говорит на бретонском языке.
— И это самый удобный плацдарм для контроля за северной Атлантикой! — встрепенулся кайзер.
— Верно молвишь, братец Вилли! — голос государя стал медовым. — И самый удобный плацдарм для нападения на Англию! Ведь это я с ней воюю, а не ты!
Кайзер набрал в грудь побольше воздуха и на выдохе решительно сказал:
— Боюсь тебя разочаровать, кузен, но на такой дар я не готов!
— Вот, знаешь ли, братец Вилли, и мне две батареи гаубиц и десяток броневиков отдавать ужасно жалко — самому в грядущей войне пригодятся, — задумчиво сказал государь.
— Целый полуостров в обмен на пару железок! — взвился кайзер.
— Чего?!! — аж привстал со стульчика государь. — Как ты их обозвал? Эти орудия и бронированные мобили — настоящие шедевры технического гения моего министра науки! Скажи, что без них с лягушатниками справишься и расходимся!
— Эээ... Справлюсь, конечно, но с ними победа будет более полной! — немедленно включил заднюю кайзер. — Эээ. Давай обсудим, Никки, границы твоих владений на полуострове Бретань!
И почали кайзер с государем спорить, да рядить: сколько земель во Франции может отойти в русское подданство. Вильгельм даже бузить раза два начинал, да у нашего государя-батюшки не забалуешь. Договорились, в конце концов, и на крупномасштабной карте, принесенной Филькой (государь-то ее заранее припас!) границы начертили и своими подписями заверили. Також кайзер подмахнул и бумаги, по которым обещался передать нам Корсику, Новую Каледонию и Гвиану.
Опосля отдельно обсудили планы войны и решили (уже на словах, бумаг не подписывая), что как, значит, кайзер, на Францию пойдет, так тем же часом русское воинство на Австрию насядет. Слукавил тут государь — на австрияков-то мы собрались уже в этом месяце напасть, войска почти закончили сосредоточение и полк графа Рукавишникова в полном составе под Варшавой стоит.
В общем, уговорились они обо всем, только когда на моих знаменитых часах уже четыре пополудни прозвонило. Тут государь встал и рукой нам махнул:
— Егор, Степан! Идите сюда! Да, Егорка, спроси там чего пожевать, а то жрать охота — спасу нет!
Ну, тут уж все засуетились, забегали. И наши, и немецкие. Наши быстренько ухи котел притащили, кислицы там, чесночку молодого — известно, что государь простую еду прежде всего уважает. Ну, и очищенной на стол выставили: какая ж уха, да без очищенной? Тем более, что водка-то это новая — его сиятельство Ляксандра Михалыч Рукавишников давеча три ящика привез — подарок, грит, от товарища Горегляда, первая в мире водка на спирте-ректификате, называется «Столичная». Мягкая, зараза, как водица…
Кайзеровские парни, ты глядь — косулю волокут. Уже стал быть освежеванную. Тут же костерок, да над углями давай мясо печь. Чудные они все ж, немцы: мясо пивом поливают. Нет бы, мясо зажарить, а пиво уже потом в себе залить. Чудные…
Выпили государь с Вильгельмом по первой, да и нам дозволили. Потом и по второй, и по третьей… Государя верно с устатку и разобрало: обнял он кайзера эдак, по-братски, да и говорит ему:
— Вилли, а ведь у меня к тебе еще маленькая просьба есть. Так, не просьба — просьбишка…
Кайзер ему в ответ:
— Для тебя, дорогой брат, всю что угодно, — а сам облобызать государя норовит. Тоже, видать, развезло человека…
А батюшка наш ему говорит заплетающимся языком:
— Живет во Франции несколько сотен моих подданных. Преступников, сбежавших от правосудия. Лягушатники, уроды сраные, отказываются нам их выдавать. Мол, борцуны они с режимом. То бишь — с моей царской властью. Диссиденты, бля... Твари конченые... — на щеке государя аж слеза блеснула — настолько ему обидно было за тех «диссидентов».
— Ты хочешь, Никки, чтобы мои солдаты их арестовали? Ты мне только список дай! В кратчайшие сроки после оккупации всех переловим и тебе в опломбированных
