Попытка к бегству - Максим Есаулов

— Зураб! — позвал он.

Горло пересохло. Крик получился хриплым. Ветер подхватил его и понес куда-то вверх.

Кобалия услышал. Он обернулся. До него было метров двадцать пять, но Ледогорову показалось, что на лице его нет удивления. Он развернулся и пошел обратно. Ледогоров спрыгнул, выпрямился и тоже пошел ему навстречу. Солнце било в глаза. Пришлось прикрыть их рукой. Кобалия казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги. Шаг. Еще шаг. Проступили черты лица. Зураб улыбнулся, помахал рукой и вдруг, крутанувшись, стремительно побежал к краю крыши. Ледогоров замер на секунду и бросился за ним. Противно зашуршал под ногами откуда-то взявшийся гравий.

— Зура! Не дури! — крикнул он и увидел, как черная фигура взлетела вверх, на секунду зависла в прозрачном воздухе и рухнула на зеленую жесть противоположной стороны. Гулко лязгнуло. Кобалия скользнул вниз, уперся ногами в ограничительную решетку и замер на мгновение. Ледогоров подбежал к своему краю и, припав на колено, поймал его спину на мушку. Зураб покрутил головой и рванулся к чердачному окну. Палец поглаживал спусковой крючок. Солнце слепило. Зураб достиг окна. Ледогоров выдохнул, поставил пистолет на предохранитель и встал. В проеме Кобалия обернулся. Ледогоров показал ему поднятый вверх большой палец, повернулся и пошел назад. Накатилась усталость. Было жарко. Саднило ушибленный где-то локоть.

Ближайший спуск на чердак оказался недалеко от злополучного балкона. Ледогоров добрался туда относительно спокойно. Его вдруг начисто перестала волновать высота. Пришлось спуститься по другой лестнице во двор, выйти на Литейный и снова подняться наверх. С тротуара крыши казались обыденно невысокими. Дверь квартиры так и не закрыли. Ледогоров отряхнул, насколько можно было, джинсы и прошел в последнюю комнату. Маша Жерехова лежала поверх простыни, щелкая телевизионным пультом. У нее была острая, невкусная фигура и все такое же безразличное лицо. Чем-то неуловимо она напоминала Муратову. На стуле валялся пустой шприц. Ледогоров сел на край кровати и закурил. На экране кривлялись диск-жокеи MTV.

— Куда он пойдет?

— Не знаю.

Она не отрывалась от телевизора.

— Тебе позвонит?

— Не знаю.

Сигаретный дым восхитительно кружил голову.

— А чего побежал?

— Предупредили.

— Кто?

— Брат позвонил. Сказал — менты идут.

Сигарета кончилась. Ледогоров бросил ее в окно и встал. Диск-жокеев сменил Нагиев с героями какого-то шоу.

— Вещи его остались какие?

Она покачала головой. Пальцы методично жали кнопки пульта. Ледогоров пошел к двери.

— Даже пистолетик забрал.

— Что? — он обернулся.

— Пистолетик. Черный такой, красивый. Ему вчера принесли.

По экрану побежали титры очередного сериала.

— Как он выглядел, пистолет?

Она положила пульт и, закрыв глаза, потянулась.

— Как у тебя. Такой же.

Ее рука скользнула под подушку и вынырнула со стандартным «пээмовским» патроном.

— А я пульку стащила.

Ледогоров вынул кусочек металла из тонких, почти детских пальцев.

— Отберешь?

— Да.

— Как всегда.

Она вернулась к телевизору. «Квиты» — думал Ледогоров, спускаясь по лестнице и подбрасывая на ладони теплый желтый цилиндр. Солнце темнело и оседало на крыши багровыми вечерними лоскутами. Жара не спадала.

Юра Петров старательно заполнял за своим столом бланк административного задержания. Рядом на скамье скучал худой похмельный мужик с пустыми скотскими глазами. Ледогоров уселся на стол, сминая разложенные бумаги.

— Я же просил!

Рука ухватила помдежа за галстук.

— Ты что?

— Как человека просил!

Ледогоров потянул худенького Петрова на себя. Тот испуганно выпучил глаза. Задергалась ниточка усов над верхней губой.

— Хорэ, мужики!

Вокруг засуетился народ.

— Я же сказал: никаких звонков.

Фуражка соскочила с головы Петрова и скатилась на пол. Он испуганно уперся руками Ледогорову в грудь.

— Да что я, виноват, что его Шалимов забрал?! У него спрашивай! Я-то при чем?!

— Что? — Ледогоров ослабил хватку. Его сразу оттащили.

— Ничего! — Петров чуть не плакал. — Шалимов, начальник ОБНОН — ответственный от руководства РУВД. Он сказал, что этот твой Жерехов в отделе уже больше трех часов, а ты уже от работы отстранен и выпустил его.

Ледогоров сел, чувствуя, как покрывается испариной. Стало неудобно.

— Чуть не задушил, — Юра поднял фуражку. — Дурак.

Ледогоров чувствовал себя полным идиотом.

— Юра, извини, пожалуйста.

Петров одернул китель.

— Чуть что — сразу дежурка. У себя раз беритесь сначала.

— Ну извини. С меня по л литра.

— Литр.

— Ноль семь.

— Только «ливизовской».

Петров наконец улыбнулся. Мужик на скамье продолжал смотреть перед собой тупым взглядом.

— Кстати, ствол сдай. Приказ Григоренко.

Ледогоров фыркнул.

— Я же еще не уволен.

— Извини. Мне приказали — я делаю. Пошли, оружейку открою.

На площадке второго этажа Ледогоров встретил Шалимова. Начальник ОБНОНа разговаривал с кем-то по «мобильнику». Увидев его, тот прервался, закрывая мембрану рукой.

— Ты чего треплешь, что меня сажают? Совсем охренел?

В глазах металась плохо скрываемая тревога. Ледогоров пожал плечами.

— Я вчера в УСБ был. Там слышал. Думал, ты знаешь.

До четвертого этажа пришлось идти, сдерживая смех.

За окном небо приняло оттенок морской волны. Солнце утонуло за линией домов. Он закурил, открыл сейф и стал аккуратно составлять акт передачи дел.

Горячий ветер рвет занавеску, наполняя комнату своим жгучим дыханием. Иссиня-черная ночь затопила все, поблескивая тусклыми точками звезд.

— Ты спишь?

— Нет.

— Почему?

— Думаю.

Внизу, как всегда, шипит магнитофон. Старая забытая мелодия. «Шербурские зонтики». Французская тоска в питерском дворе.

— Что-нибудь случилось?

— Жизнь меняется.

— Это хорошо.

— Не знаю.

— Волнуешься?

— Боюсь.

— Кого?

— Себя.

Она обнимает его, ища губы.

— Я всегда буду тебя защищать.

В темноте негромко стонет саксофон. Жарко.

Утро ничего не изменило. То же ядовито-синее небо. То же рыжее солнце. Та же духота. Те же мысли. Ледогоров проснулся и долго лежал, смотря в потолок и слушая, как на кухне Юлька возится с завтраком. Было около одиннадцати. Наконец она заглянула в комнату.

— Проснулся? Вставай! Кофе горячий.

Он улыбнулся.

— Причешись!

— Потом.

Прихлебывая черный сладкий напиток и жуя оладьи, Ледогоров смотрел в окно. Двор замер в субботней утренней истоме. Большинство занавесок было еще задернуто. Стояла тишина, изредка нарушаемая звуком шагов внизу.

— Папа звонил, — Юлька намазала бутерброд маслом. — Спрашивал, как у тебя дела.

Он кивнул.

— Ты сказала, что хорошо?

Она откусила кусочек.

— Сказала, как есть.

— То есть, хорошо.

— Тебе виднее.

Ледогоров отвернулся от окна.

— В каком смысле?

Она погладила его по руке.

— Ты-то сам знаешь, что для тебя хорошо?

На сковороде зашипело масло.

— Оладьи угробишь. Принеси телефон.

Она выключила конфорку.

— Ты забыл сказать «пожалуйста».

— Пожалуйста!

Она вышла. Где-то за одним из сонных окон вдруг заплакал ребенок. Жалобно и испуганно. Ледогоров вздрогнул.

— Вот! Звони пожалуйста!

Он придержал ее.

— Спасибо. Извини. Хорошо для меня — найти как можно быстрее нормальную работу.

Она усмехнулась.

— Ледогоров! Ты и нормальная работа — это фантастика. Я пошла причесываться.

Он допил кофе и набрал номер.

— Коля! Это я. Да, выезжаю.

Ребенок умолк. Припекало солнце. Двор начал просыпаться.

Самолеты казались огромными белыми птицами, дремлющими под полуденным солнцем на прогретом бетоне аэродрома. Ледогоров всегда любил аэропорт. Захотелось взять Юльку и немедленно улететь в первом попавшемся направлении.

— Нравится вид? — Павловский расстегнул ворот форменной рубашки и полез в холодильник. — Пиво будешь?

Ледогоров помотал головой.

— Я в завязке.

— Тогда минералки.

— Пойдет.

Было свежо. Тихо гудел кондиционер.

— В общем, так, — Коля разлил «Нарзан» в стаканы. — Начнешь с грузового терминала. Работа суточная. С ребятами познакомлю. Там старший — мой человек. Зарплата — не супер, но больше, чем в ментовке, к тому же, как ты понимаешь, это не главное. Сложного ничего нет…

— Подожди, — Ледогоров отпил холодной воды. — Что делать-то надо будет. Я…

Павловский усмехнулся.

— Что делать? То, что я скажу. И как скажу. — Он достал из стола пачку «Давидофф». — Кури, Саня. И не парься. Пойми, работа — ерунда. Мне что — супер-инспектор нужен? Мне надежный человек нужен! Инспекторов у меня — жопой ешь. Здесь главное — команда. Обещаю — с голоду не помрешь! Потом и свои темы появятся. Дело наживное.