Мой первый роман про... - Чинара

для подобного рода эмоций! У меня нет права ревновать. Тебя не знаю ни я ни моя сетчатка. К тому же, ты мой босс, и я пишу эти порочные порочные отрывки, — она закрыла раскрасневшееся лицо руками, но говорить не перестала. — А ты их читаешь, ужасаешься, скорую вызываешь, содрогаешься и думаешь обо мне плохо… Как о падшей порнушнице….

Сдержать смех удавалось с трудом. Я аккуратно взял ее руки в свои и с улыбкой спросил:

— Это тебе твоя сетчатка сейчас сказала?

— Да! — икнув, совершенно серьезно подтвердила она. — И бывшая у тебя красива, как холод, закутанный в сладкую глазурь. Посыпана пылью далёкой звезды, сияющей светом давно погасшим, до которого никогда… никогда подобной мне не добрести… до блеска подобного мне не добраться…

— Моя бывшая не достойна этих слов, хоть ты и метко уловила суть Дины. И ты, Слава, ты намного ярче, чем весь её обманчивый блеск. — не удержавшись, сжал в объятиях и посмотрел в глаза. — Ты же забудешь всё, о чём мы говорили?

— Скорее всего да, — грустно подтвердила она. — Не хочу забывать то, что ты сейчас сказал.

И тогда я сделал это в первый раз. Не знаю, насколько мой поступок выходил за пределы кодекса джентльменов, но я её поцеловал.

Глава 28

За ночь в моей голове произошла высадка многочисленного семейства бегемотов, и теперь они теснятся и топчутся так, что сводит скулы, а открыть глаза удается далеко не с первой попытки.

Эффект моего третьего в жизни водочного похмелья невозможно перепутать ни с чем другим. Бегемоты всегда со мной…

Это зелье преследует меня и настигает в самые неожиданные моменты. Удачно маскируется и вливается в желудок, а затем превращает язык в неконтролируемого танцора румбы, чьи виляния я никогда не запоминаю, но зато их припоминают окружающие. Мои со смехом озвучивает мне на следующий день Юлька. И, пьяная Слава, по словам подруги, становится безмерным философом…

И сейчас я тоже мало что помню, точнее, тонкая ниточка мерцающих воспоминаний обрывается в кафе, в которое мы вчера заходили с Георгием, а дальше гирлянда гаснет, оставляя меня в глухой темноте забытья…

Сфокусировав взгляд на светлой стене, я очень долго осознаю что-то тяжёлое на своей талии, а потом и вовсе превращаюсь в концентрированный слух, ощущая чужое размеренное дыхание на своих волосах.

Мамочки…

Неужели это не страшный сон, подаренный коварным пойлом, а явь, в которой незнакомец обнимает меня сзади. Кто-то, с кем мы сумели поместиться на односпальной кровати… И?

Георгий! Стрелой прозрения выстреливает во мне мысль, отчего щеки начинают гореть в агонии стыда.

В чем я? В чем я? Бесстыдная! — вопит сознание.

Майка! И я чувствую на себе белье… Не голая, уже хорошо, утешаю себя, но тут же противоречу — а штаны где? Штанов-то нет? Без штанов реальность не так мила…

Ничего не помню… Что вчера произошло? Как мы оказались в моем номере и почему спим в обнимку… Неужели мы того…

— Вообще, что ли ничего не помнишь? — недовольно осведомляется некстати явившая себя миниатюра владелицы Эры.

— Эх, как жаль… — прочитав в моих глазах отрицание, вздыхает маленькая я.

— А вы знаете? — спрашиваю и сразу ловлю критический взгляд от Риммы Константиновны.

— Милочка, — вздыхает женщина. — Мы плод твоего воображения. Знали бы, не спрашивали бы тебя сейчас. И завязывай с алкоголем, он тебе не к лицу.

Мне хочется возразить, что я и так не пью, но на поучительной ноте обе исчезают, оставляя меня один на один с мыслью — как незаметно выскользнуть из-под руки и убежать. Направление не имеет никакого значения, главное — скорость! Точнее, максимально возможная скорость. Но после первой же слабой попытки отодвинуться, мужчина за моей спиной шевелится и, не замечая нервозных попыток моих конечностей, прижимается ко мне, целует в волосы и сонно произносит:

— Доброе утро, цветочек. Проснулась?

Несмотря на непрекращающийся топот бегемотов, дикую сухость во рту и не до конца восстановленную функцию зрения, тело решительно бросает в жар.

Оказывается, мужской голос после сна способен приобретать дополнительную палитру сексуальности. И Георгием выкуплена вся возможная серия, вместе с лимитированной. У меня от одного звука внутри начинается буйное таяние ледников…

Он сказал «цветочек» … а меня так папа в детстве называл, и я почему-то всегда чувствовала себя совершенно счастливой и особенной…

Сердце радостно стучит, невзирая на осознание полного провала гениального плана побега, и я аккуратно поворачиваюсь на спину, до конца не веря в происходящее. Расслабленный, сонный и немного игривый взгляд Георгия встречается с моим смущенным, шокированным и наверняка немного косым. Мужчина ласково скользит по моему лицу глазами, заставляя мозг в одну секунду прорабатывать бесчисленное количество возможных событий прошлой ночи, потому как мой чёрный ящик категорически отказывается проливать свет на случившееся.

— Хорошо спала? — опершись головой на правую руку, левой он нежно поправляет волосы у меня на лбу.

Скорее всего, я выгляжу как лохнесское чудовище после длительного заплыва. Стыдоба… к тому же отвечать в данный момент целыми словами довольно рискованно… потому что альпийские луга скончались у меня во рту… И если он почувствует прах их утраты, сразу классифицирует цветочка в ряды вонючего страстоцвета. Поэтому я только киваю и незаметно натягиваю одеяло до самого носа.

Он ухмыляется и чмокает меня в щеку.

— Голова болит? — почему от него пахнет свежесть?

Еще один кивок.

— Вон там на тумбочке я приготовил для тебя минералку, воду, томатный сок и на всякий случай взял еще и таблетки. Извини, пришлось ослушаться твоих приказаний и выйти ненадолго с утра, чтобы все принести. Но, как и обещал, проснулись мы вместе, как ты хотела. Да, цветочек?

Не знаю, что он читает в моих глазах, но улыбается еще шире и снова наклоняется, и целует в висок.

— Я вряд ли когда-то смогу забыть прошлый вечер, — шепчет в ухо. — Но самое главное, теперь мы не просто начальник и подчиненная. — ещё один поцелуй в районе щеки и ещё…

Неужели